only time на скрипках и виолончели, и у всех праздник, а я сидела эти минуты в стороне, смотрела на бокал кьянти и не замечала, как плачу, потому что вдруг одновременно очень грустно и хорошо, и описать это так сложно.
наверное, сегодня был хороший день, а потом они играли аббу, и я подпевала, удивляясь, что все еще так хорошо помню слова.
ждала у барной стойки свой баккарди и бездумно улыбалась.
думала о французском, о переводах, о текстах.
это лучшее, что я умею, но это не значит, что я умею это хорошо - это значит только то, что все остальное я умею еще хуже.

интересно иногда послушать простых, что ли, людей? не то чтобы я чем-то от них отличалась, кроме выращенности в теплом родительском гнездышке типичным домашним ребенком - ну, в смысле, послушать тех людей, которые озабочены собственной жизнью и выживанием (?), а не так, как я, получают все просто из рук родителей по первому требованию.
пока что?
мы ехали в такси, я слушала таксиста и думала, что все познается в сравнении, что я не хочу делать домашку и совсем не знаю, что происходит вокруг. я думаю о том, что мне нужен шарм с цепочкой на браслет и что хочу репетитора по французскому.

я хотела бы быть взрослее, но мир вокруг считает, что пока еще рано - успею побыть взрослой.

ну что же?

@темы: кто-то что-то сказал?

---

на предутреннем небе месяц сияет так ярко, что мне кажется - его можно взять руками и забрать; я все еще слушаю милен и стинга, je te vois déjà
мне настолько легко, что не самый сильный и в чем-то приятный ветер почти сбивает меня с ног, и я тону в этом океане предутреннего вдохновения, а месяц на небе впивается лезвием в горло и делает меня еще легче

---

спиздил

у лиса, который спиздил у Дэши.

Сайт осени: фикбук?
Знакомство осени: нет
Программа осени: nomercy, mix&match
Фильм осени: «Из Парижа с любовью»
Блюдо осени: мясо по-ирландски
Напиток осени: капучино
Ощущение осени: меланхолия, смирение
Язык осени: французский
Книга осени: «История безумия», «Шантарам»
Экстрим осени: вечерние пары
Интерес осени: тексты, внезапно снова к-поп, переводы
Мечта осени: поцелуи, поездки
Несбывшаяся мечта осени: поездки
Город осени: стилл Волгоград
Место осени: ворошиловский
Открытие осени: айкон, монста, а я умею быть умной (нет)
Исполнитель осени: айкон, монста, оушен джет, the evpatoria report, shiro sagisu
Песня осени: shiro sagisu - torn apart, the neighbourhood - ferrari
Лучшая поездка осени: нет
Традиция осени: прогуливать
Настроение осени: я хочу жить в аэропорте
Разочарование осени: теория международных отношений
Вещь осени: телефон, наушники, словарики
Учитель осени: англичанка, француженка
Вопрос осени: ты тупое?
Погода осени: дожди, грязь
Цвет осени: черный
Время суток осени: время после пяти
Одежда осени: кукольное черное пальто, шарфы, капор, сапожки, любимая черная юбочка, перчатки
Подарок осени: флакон версаче версанс
Фраза осени: забыть или навсегда запомнить
Любовь осени: мои долбоебы, пить с моими долбоебами, сходить с ума с моими долбоебами, грустить тоже с моими долбоебами

@темы: кто-то что-то сказал?, формула счастья

---

hey

хосок\кихён, джухон; грязные игры, запотевшие автобусные стекла, надписи

ocean jet .mp3

hey

hey
Пишет Хосок на чуть прохладном запотевшем стекле и чуть улыбается уголками губ в отражении, замечая, что адресат напротив это заметил.

Университетское расписание Кихёна оставляет его с топором ходить в деканаты, и он ездит на этом автобусе каждый день к первой паре, и сейчас, зимой, когда слишком поздно светает и слишком рано вечереет, это почти романтика; один и тот же автобус, одно и то же расписание, одна и та же минута по табло на остановке - и он снова заходит обязательно в последнюю дверь и садится обязательно у окна с правой стороны по направлению движения на предпредпоследний ряд, и это место почти никогда на его остановке еще не занято.

hey?
Хосок не в первый раз видит его здесь, ровно на этом месте, потому что сам он любит занимать место прямо напротив (неизвестно, кто из них начал занимать эти места раньше, они просто встретились однажды, и все) - и ему ужасно нравится косить на Кихёна взглядом, потому что Кихён классный. Хосок, конечно, еще не знает, что зовут его Кихён, и это придает их ежеутренним и порою ежевечерним играм определенную интимность.

Кихён классный. У Кихёна подведенные ярко глаза и красивые губы, Кихён носит черную кожанку с объемным богемным мехом и сережки-гвоздики в виде камелий, а еще Кихён - вокалист универской рок-группы, и Хосок его, кажется, где-то видел. Ну, не только тут, каждое утро - в этом автобусе.

Кихён сидит так, что видно линию бедер и, наверное, летом любит носить рваные джинсы, в этом Хосок уверен почти на сто процентов и не может объяснить, почему; Кихён сидит каждое утро напротив Хосока и замечает все его глупые надписи на стекле, и для него это тоже, наверное, определенный вид игры.

ah?
Хосок почти видит и почти слышит, как Кихён произносит это слегка ленивое ah, как приоткрываются губы и голова чуть наклоняется - он заинтересован; Кихён всего лишь пишет на стекле ответ, а у Хосока в голове уже сотни картинок, крутых воговских фоток в стиле секс-нуво, порно-фильмы и ошейники с медальоном “yes, daddy”, и это, блин, так классно, что Хосок готов выкупить автобусные места между ними, чтобы никто никогда не мешал им переглядываться, как это иногда делает Джухон, если не опаздывает выйти из дома в одно с Хосоком время.

-Ты так пялишься на него, - хмыкает Джухон, когда они выходят на своей остановке, а Кихён остается там, внутри автобуса, и смотрит взглядом Моны Лизы. Джухон хмыкает, прикуривает и поднимает воротник парки, а Хосок улыбается, касаясь кончиками пальцев своих губ.

-Он охуительный, - говорит Хосок честно, и это обезоруживает сильнее всех оправданий. - И я чертовски его хочу.

-Найди себе бабу.

-Нет, - Хосок, взмахнув рукой, убирает руки в карманы куртки и идет впереди Джухона. - Я хочу ездить в этом автобусе, пялиться на мальчиков и чатиться на окошке, так что отъебись.

Иногда они встречаются здесь вечером и меняются местами по ходу движения; вечером стекла тоже запотевшие от холода и можно написать какое-нибудь легкое wanna coffee?, и Кихён кивнет, и они выйдут на одной остановке у киоска с кофе на вынос.

Кихён уйдет в книжный за нотами, а Хосок купит два и один оставит на стойки у киоска и тоже уйдет, а Кихён выйдет и заберет кофе, а на следующее утро напишет на стекле

thanks

Может, пририсует сердечко. Или член. По настроению.

А настроение у него изменчивое.

Кихён тоже смотрит на Хосока - даже под рукавами толстовки (он снимает куртку, если в салоне жарко) он может угадать безумно классные руки, в которых круто стонать или чем-нибудь еще таким заниматься; Кихёну ничуть не стыдно за подобные мысли, ибо что естественно, то небезобразно, а желание поразвлечься и расслабиться для любого человека естественно более чем.

Кихён ловит его взгляды в отражении, когда темно, а если видно плохо, просто скашивает взгляд и улыбается уголком губ - Хосок с ума сходит от его стрелок и, судя по всему, проколотого языка, а еще предпочитает пока не задумываться, сколько охуительных бонусов можно давать такой пирсинг.

У Кихёна подведенные глаза, проколотый язык, дорогие серьги и классный голос - в этом Хосок тоже уверен почти на сто процентов, потому что не может отделаться от ощущения, что где-то Кихёна видел или слышал, но сейчас это неважно, важно лишь только то, что Кихён пишет

lucky you

и вроде бы взглядом показывает на то, что пробка перед хосоковской остановкой наконец-то рассосалась, но Хосоку думается, что вовсе это не о пробке, и они продолжают играться, дышать на стекло, если не хватает этой неудобной бумаги, обмениваться редкими короткими взглядами - и сходить с ума.

Хосок улыбается едва заметно.

no doubt

Кихён закусывает губу, и Хосок хочет видеть эти губы припухшими от собственных поцелуев.

Чтобы нетерпеливые, жадные и больше похожие на укусы.

Классно.

Классно, как Кихён с этими богемными мехами на воротнике куртки.

В тот день на Кихёне красивые кожаные перчатки и в ушах вместо камелий крошечные столистные розы, и у кого-то в салоне гребанные гелиевые шарики, и Хосоку кажется, что он сегодня как тот шарик - готов вот-вот лопнуть, просто так, без причины, вернее, причина эта слишком долгоиграющая, и никто из них не мог предсказать, когда предохранитель сработает; вернее, не сработает? Неизбежно - остальное неважно.

i want you so bad
Мутная пленка на стекле под кончиками пальцев тает и складывается в слова - Хосок пишет и думает, что даже с собой никогда не был так честен, а еще думает о том, что у Кихёна такая красивая линия бедер и наверняка видны острые тазобедренные косточки (в какой-нибудь определенной позе? Всегда? Даже сейчас, под одеждой?).

wanna fuck?
Кихён дописывает и, не глядя на Хосока (только улыбается задумчиво куда-то вникуда, убрав руки в перчатках в карманы) встает и идет к выходу - вообще-то уже второй круг, вообще-то они давно пропустили свои остановки и следующая кихёновский дом, и это Хосок почему-то тоже хорошо знает, хотя заходит в автобус всегда позже него.

Хосок встает вслед за ним и становится у выхода позади - чуть склониться к закрытой меховым воротником шее, вдохнуть запах духов на ней, на волосах, на коже, господи, так классно, что он даже забыл стереть со стекла свое i want you so bad, как и Кихён свое wanna fuck?

-Хочу, - шепчет Хосок тихо, подаваясь совсем близко к уху и замечает, что Кихён совсем чуть отводит голову назад, чтобы улыбнуться.

Чтобы выйти, едва автобусные двери откроются, развернуться и поцеловать Хосока нетерпеливо и жадно, запуская ладони в перчатках под толстовку под курткой.

У Хосока в подсознанке клинит так, что крыша едет в сотый раз, и это охренительно классно, потому что даже зимняя улица рядом с этим адресатом напротив кажется постелью.

-Кихён, - шепчет тот в перерыве между поцелуями, и Хосок, хмыкнув, кивает - ну, приятно познакомиться.

-Хосок.

ah?

@темы: фанфики, monsta x

---

немое кино

хосок\кихён, испачканные пылью ладони, автостоп


Download Taijin Kyofusho for free from pleer.com

немое кино

Когда Кихён сказал, что однажды он обязательно вернется, было лето - жарко, и летные очки еле держали влажную челку, а руки были все в пыли от постоянных прикосновений к капоту, к горячим камням на остановках, к запыленным трубкам уличных телефонных автоматов; когда Кихён сказал, что он обязательно вернется, он целовал Хосока слишком нежно и тоскливо, чтобы его слова казались правдой - держал его лицо в этих мягких, запыленных ладонях, кожа на которых от пыли казалась совсем шелковистой, и шептал еще что-то, но Хосок ничего не слышал от застилающего глаза тумана и слез, ни одна капля которых так и не упала.

Кихён тогда так и не объяснил ничего, да Хосоку это не было и нужно - он просто кивнул и сел в машину, глядя бездумным взглядом на протертую кожаную обивку руля; с тех пор он больше никогда Кихёна не видел, и ему казалось, что он вовсе не видел больше людей - Кихён был и остался единственным человеком в его жизни, чье лицо он запомнил и так и не сумел забыть.

Потом Хосок понял - наверное, Кихён ушел тогда умирать и не дал Хосоку пойти за собой; просто пойти и пойти умирать, и это, наверное, был единственно правильный путь, только Хосоку вот теперь всегда мерещутся запыленные ладони на его щеках и тоскливые поцелуи посреди дороги, а потом ничего, провал кадров, зажеванная пленка - он не смотрел Кихёну вслед, когда он уходил.

Вокруг - ничего, белая пелена, белый пушистый ковер, только полотно заснеженной дороги впереди, и оно мало отличается от всего остального, будто машины здесь не ездили уже давно; на самом деле, они проезжают мимо, Хосоком незамеченные, и борозды от колес сразу заметает новым снегом, мягким, невесомым, только что родившимся. Вокруг - зима, и поверх белых ковров продолжают падать крупные, пушистые хлопья снега, не снежинки даже, а целые соцветия, которые на вид кажутся совсем теплыми, больше похожими на пух; они долго не тают на коже, если вытянуть ладонь и поймать несколько - хотя Хосок не очень уверен, что он до сих пор в полной мере жив, как остальные обычные люди.

Он едет вперед почти не глядя - дорога без поворотов, прямая, безальтернативная, спокойная, убаюкивающая, а хлопья снега падают на лобовое стекло, рисуют там целые картины, и Хосок редко убирает их нажатием на дворники у руля; небо над головой серое, и если остановить машину и выйти на снегопад, можно поднять к нему лицо и ловить губами падающий пух - даже на губах он будет таять долго, а потом стекать с них теплыми слезами и напоминать Хосоку, что он все еще жив, как бы иначе ему не казалось все чаще.

Хосок едет вперед и не считает ни дней, ни часов с того лета, и для него впереди и позади нет ничего, кроме дороги, снега и сразу же исчезающих борозд от колес и шин; он, наверное, уже даже не ждет, потому что не верит, что Кихён может так долго заставлять его ждать - тот, кто никогда не опаздывал и не уходил.

Ушел только однажды - но, наверное, навсегда.

Хосок не верит, что можно вот так обещать вернуться - вот так тоскливо и так нежно, прощаясь, будто навсегда; Хосока сложно обмануть, но он тогда - и сейчас - верит и ждет, потому что Кихён никогда его не обманывал.

Хосок уже не ждет, но все еще верит.

***

Он видит Кихёна не издалека, а близко, совсем, будто тот появляется из ниоткуда на обочине дороги - в легком осеннем пальто с поднятым воротником, руки в карманах, а волосы запорошены хлопьями снега; ладони в перчатках, светлых и тонких, и из краешек видно из карманов, а сам Кихён, кажется, улыбается, когда поднимает руку, чтобы проголосовать - на этой дороге одна машина.

Та, которую он ждет.

Хосок останавливается и тянется к пассажирской двери, чтобы разблокировать, но вспоминает, что она всегда открыта - на случай, если Кихён все-таки вернется; на такой вот случай, когда он вернется, а Хосок почему-то не почувствует ничего особенного, будто Кихён уходил всего на пять минут. Будто не было ничего, ни лета, ни запыленных ладоней на щеках, ни жизни когда-то, ни поворотов на дорогах, ничего - будто всегда все было так, как сейчас, с хлопьями снега, которые там, на небе, бесконечны, с единой дорогой и ощущением, что все тогда закончилось и никогда больше не начнется.

Кихён сидит рядом с ним на пассажирской сидении, положив руки в перчатках на колени - они там, под перчатками, может, даже, по-прежнему в пыли, как когда-то, чтобы хоть как-нибудь напомнить о том, что они оба живы; Кихён молчит и смотрит на дорогу перед собой - и будто бы ничего не изменилось, а Хосок продолжает давить на газ и изредка убирать снег с лобового стекла.

Они молчат, и Кихён не двигается даже - только иногда, поймав бездумный взгляд Хосока в зеркале заднего вида, улыбается едва уголками губ; потом снова - молчит, и Хосок снова - давит на газ, и так мимо проносятся ночи и дни.

Там впереди, кажется, придорожный мотель, и в глубине окон горит свет, едва различимый сквозь снегопад; снег вьется вокруг желтых фонарей, окутывает свет, смешивается с ним, но не тает, хотя там было бы, наверное, лучше. Хосок останавливается, и они еще долго молчат - Кихён первым выходит из машины и проходит в мотель, берет ключи у молчаливой женщины, поднимается наверх, а Хосок оставляет ей деньги, и она тоже молчит.

Номер небольшой, постель и окно, душ, запыленная трубка телефона; Кихён тянет Хосока к себе и целует - губы прохладные, а поцелуи все такие же нежные и тоскливые, только на щеках сейчас кожа тонких светлых перчаток, а не запыленные теплые и живые ладони. Тогда было лето. а сейчас - зима, и все вроде бы кажется логичным.

Кихён целует его, и по его скулам так же, как и тогда, стекают дорожки слез, и Хосок стирает их подушечками пальцев - они холодные, как льдинки, а руки под перчатками оказываются прохладными и чистыми; у Хосока впервые сжимается что-то внутри тягучей, отдаленной болью, а Кихён, наверное, чувствует и виновато улыбается.

Снег на волосах тает и остается на прядках прозрачными крошечными каплями, в которых отражается целый мир, полный одной дорогой и бесконечными снежными хлопьями, а еще серым небом над головой и тихими звуками автомобильного мотора; Кихён такой же нежный, чуткий, понимающий, и его прикосновения по-прежнему самые лучшие на свете.

Хосок тянет его в душ, под горячие, бьющие по телу струи воды, оставляющие на замерзшей коже розоватые следы-полоски, застилающие глаза приятной теплой пеленой пара; Хосок чувствует, как оживает под ними и под пальцами Кихёна, как всегда идеально знающими его тело даже лучше всего, как всегда доставляющими столько неподдельного, чистого удовольствия без примесей сомнения. Хосок чувствует, как все становится на своим места, и хоть они по-прежнему не говорят ни слова, наверное, теперь все так, как надо - Кихён до сих пор ни разу не обманул его.

Кихён обещал, что вернулся, и сейчас он здесь - а у Хосока последняя сигарета в давно забытой в кармане джинсов пачке, а в тумбочке у постели находится коробок с последней спичкой; Хосок зажигает ее аккуратно, стоя у открытого окна, и на изнеженную горячей водой кожу падают снежинки, тут же испаряясь, и обнаженное тело почти этого не чувствует.

Кихён подходит сзади, и Хосок ощущает мимолетное прикосновение полотенца, которое накидывает Кихён на его плечи; потом все еще прохладные пальцы, вытягивающие у него сигарету, чтобы затянуться одни раз и вернуть обратно - Кихён выдыхает дым долго, наблюдая, как тонкие струйки выветриваются сразу же на улицу куда-то в сторону желтых фонарей, не дающих света, и забытой внизу припорошенной снегом машины.

Хосок не хочет его отпускать, только снова обнимает и прижимает к себе, прикрывая глаза и пытаясь уговорить себя, все все закончилось - хотя закончилось все еще тогда, последним для него и всего мира летом; Хосок ощущает под ладонями привычную мягкость бедер, привычную нежную кожу, а на шее привычное тихо, слишком спокойное дыхание - Кихён был и остался единственным человеком в его жизни, чье лицо он запомнил и так и не сумел забыть.

Он впервые за все это время думает, что зима однажды закончится, а дорога однажды повернет с привычной прямой, неизменной траектории - и закончится снег, небо изменит краски, а желтый свет редких фонарей станет виден чуть лучше; Хосок впервые за все это время думает, что может однажды он снова почувствует ладонью тепло нагретых солнцем камней или раскаленный автомобильный капот - а убранные под летные очки на лбу волосы будут мокрыми не от растаявшего пушистого снега.

Постель еще долго не греется даже теплом их тел, и Хосок обнимает Кихёна мягче и ближе, долго глядя в его совсем темные, грустные глаза - в свете ночника ресницы отбрасывают на скулы неровные острые тени; Кихён, кажется, улыбается, но Хосок не уверен - и, кажется, целует, снова нежно и тоскливо, но по-прежнему не говорит ничего.

Хосок впервые за все это время осознает, каким немым стал мир вокруг с приходом этой бесконечной зимы, вместе с которой пришли голосовые помехи в телефонных разговорах, которых нет.

Кихён задремывает в его руках быстро, тихо и спокойно - а Хосок еще долго не спит, вдыхая запах чуть влажных после душа волос; запах знакомый, родной и очень близкий, но сейчас почему-то безумно далекий, словно бы из какого-то параллельного мира, который совсем рядом, но в входа в него нет - только смотреть и ощущать мимолетно, веянием, иллюзией.

Хосок почти боится заснуть, но усталость берет свое - он даже не знает, сколько ночей и дней не спал в этой дороге.

Кихён спит.

***

Постель рядом заправлена аккуратно и не примята ни капли - Хосок долго смотрит на простое белое постельное белье и переводит медленный, бездумный взгляд на прикрытое на ночь окно; встает, одеваясь, заглядывает в ванную - Кихёна нет, и только из крана капают редкие капельки горячей воды, быстро остывающие на белом фаянсе в мелкую, едва различимую взглядом паутинку трещин.

У Хосока внутри так же, как и снаружи, идут снегопады, а желтые фонари не дают ни тепла, ни света; он берет ключи, выходит из номера и закрывает за собою дверь, оставляя внутри только сгоревшую спичку и смятую пачку сигарет поверх заправленной постели.

Он спускается вниз, и вокруг по-прежнему тихо, словно в мире не существует ни души - и его самого не существует; молчаливая женщина за стойкой держит на коленях книгу, но, кажется, просто смотрит на строчки пустым взглядом - ее глаза даже не двигаются.

Хосок спрашивает, не выходил ли отсюда Кихён - легкое осеннее пальто, светлые тонкие перчатки, чуть растрепанные волосы - и женщина долго молчит, прежде чем ответить, что вчера Хосок приехал сюда один.

***

Хосок выходит под непрекращающийся снегопад и садится в машину.

@темы: фанфики, monsta x

---

Фички

снова собираю в общий пост то, что ленно дублировать на дайри.

наконец-то я дожевала свой первый (ну почти первый) миди по монстах; символично, что они за волосы втащили меня обратно в написание текстов, и именно с ними я реализовала тему, которую давно должна была реализовать;
поэтому вуаля, сказка про парфюмеров
Fragrance

на  Who Cares fest сдеанонился по тапдогам, и недодетективчик в стиле трудетектив и убийства в Техасе можно почитать вот тут, где табличка
welcome to texas

а еще нас с  мушу. упороло так, что даже оправдываться бесполезно.
мы где-то на дне.
le fond

бью, блядь, рекорды производительности

это я, когда мне больно

@темы: фанфики, monsta x

---

День начинается для меня ровно в полночь с бутылкой полусухого «асти» и бельгийскими конфетами; потом я упарываюсь, отказываясь дрыхнуть, и в итоге с утра встаю в отвратительнейшем состоянии и расположении духа, несмотря на то, что на пары к 12-ти.

В 12 - физра, и мы с Андрэ встречаемся как всегда на остановке; настроение вроде даже поднимается, потому что в наших диалогах как всегда ни фразы без шуточек, и это опиздохуительно круто, надо признать. Потом Виктор пишет, мол, мы собираемся въебать пары у меня, давай к нам.
К ним - это гребанный закрытый клуб антивсех и антивсего, трио мужиков-идиотов, и я не встречала в жизни ничего ебанутее. Они крайне скептически относятся к женщинам, но ко мне какое-то особое отношение, так что пары я решаю въебать вместе с ними, несмотря на то, что потом мне вообще-то ехать к матери на день рождения.

Правила клуба таковы - все начинается с игры, когда все участники покорно сидят в зале и ждут, пока хозяин на кухне замутит чай; потом перед тобой два стакана, в обоих чай, и нюхать нельзя. Выбираешь наугад.
Я выбрала обычный, а у Андрэ оказался с коньяком - с этого все и началось.
Для начала я отвоевала свое место, потому что это МОЕ гребанное место в викторовской квартире, пока Виктор, хихикая, и в мой чай лил коньяк; когда пришел Илья, мы перешли на стопки и в итоге в энное количество времени уговорили бутылку неплохого французского коньяка под тупые смешные игрули и какое-то совершенно конченое поведение.

Перед нами йогурты, яблоки и коньяк, мы сидим и говорим о теории бегства от свободы в исполнении Фромма, шутим шутеечки про разбитые сердца и вообще не говорим о личной жизни. Зато о краске для волос и агогэ - запросто; спор про агогэ я проигрываю, поэтому приходится пить штрафную.

Вторник, середина недели, пары. И вправду - почему бы не взбухнуть?

Вечер - день рождения в ресторане, и тут уже боска и вино, и мне вообще не стыдно, что весь день я пропила, потому что чувствую себя на удивление адекватной.

Разработали, кстати, теорию алкоцентризма как политическую парадигму.
Почему у меня такие нахуй гребанные друзья?

@темы: кто-то что-то сказал?

---

фички

а мне лисиченька  Ginger Joe. запилил артец, который вышел как артец к моему тексту, и чем не повод показать тут и артец, и текст?

ткнуть

и посмотреть артец

Название: hold me tight
Автор:  Мировски
Фэндом: Monsta X
Пэйринг или персонажи: Вонхо/Кихён; Джухон
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология, Hurt/comfort, AU, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 18 страниц
Статус: завершен

Прочитать на фб вместе с посвящениями и идеями

@темы: кто-то что-то сказал?, фанфики, monsta x

---

продолжим

я смотрю на ю кихёна идеализированными глазами влюбленного идиота, и все так и должно быть.
ю кихён даже проводя большую часть стейджа на заднем плане умудряется просто источать_чистейший_секс, хотя я не ебала, как у него получается делать это при том, что я не верю в звучание слова «намджа» из его уст.
какой-то чистейший секс из непонятных улыбок, сбитого дыхания и блуждающего взгляда.



а еще ю кихён оргазмирует от ощущения бархотки на своей шее (я не знаю, как иначе назвать это выражение лица) и постоянно ее дергает, а шин хосок как всегда делает всем больно.

и много, много всего еще.

я не знаю, как жить с этим, когда дно кажется какой-то запредельно недостижимой высотой.

@темы: фейспалм, кто-то что-то сказал?, дно, monsta x

---

fuck it

Вот так открываешь раздел документов в диалоге с хёнчиком И ПОДЫХАЕШЬ БЛЯТЬ ПОДЫХАЕШЬ КАК МРАЗЬ как будто корейские геи мстят мне за то, что я так спокойно жила в последнее время
В этом посте будет боль, которую делать мне хён каждый день, и пусть хён виноват только в том, что скидывает мне фоточки, КТО-ТО ВИНОВАТ В ТОМ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ СУКА В ЭТОМ ГРЕБАННОМ МИРЕ НАХУЙ

кихён, хватит, пожалуйста, жрать, я не могу видеть твои гребанные бедра

просила же перестать жрать!
ю кихён! ты криминален!

а вот это заставляет меня согласиться отрастить себе член, и чтобы он стоял ВЕЧНО.

кихён, я бы посоветовала тебе убраться подальше, потому что в моей жизни достаточно ультимейт отп

тебя не оправдывает даже серьезное ебло, я тебя не люблю

вот примерно так я выглядела, когда у меня забрали самосовершенствование и подсунули очередную толпу корейских пидорасов


а вот так, когда кто-то говорит мне, что все будет хорошо


за предоставленную боль благодарим спонсора нашего показа в лице хёнчика

@темы: кто-то что-то сказал?, дикое ололо, monsta x

---

Обновлюхи

ладно, понылась и хватит.
мини-обзор того, что в силу лени не публикую тут, но публикую на фб:

Бунка Фукусо Гакуэн
Студенческое ау в процессе, колледж дизайна Бунка в Токио, блоки, бисты, чунсыны и в будущем адищный пиздец в Харадзюку в поисках вдохновения

Парабеллум
А вот так я впервые сходила в фэндом монстаикс, то и дело спотыкаясь в крашах о собственных биасов и по привычке слепив пейринг из того, что было. Что-то дальше драбблов писать пока, откровенно говоря, ссыкотно

18:18
Попытка суметь одновременно в монстаикс и в хэллоуин, скатившаяся в банальнейшую нц все с тем же принципом касаемо пейрингов.

хули нет-то

---

Осенняя меланхолия

То ли меня действительно заразили осенью, то ли я уже готовлюсь встречать свой ноябрь, но сегодняшний вечер после сумасшедшего дня окатил меня такой волной апатии, что я утонула и признаков жизни особо не подаю. Защемленный нерв в пояснице не дает мне двигаться без боли, пока я просаживаю печень таблетками и окатываю друзей первоклассным нытьем.

В общем-то, одной из самых расстраивающих вещей, что неудивительно, стал мой собственный камбэк - я давно не писала ничего и тем более давно не писала ничего с такой частотой и в таком количестве; тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, но за все это время простоя я забыла даже собственную манеру написания, и с непривычки она кажется мне такой унылой и противной, что я стараюсь не перечитывать собственные тексты, оставляя дичайшую угрозу в виде опечаток.
Стараюсь не лазить в новости на фб и не анализировать статистику, потому что то ли с непривычки, то ли еще почему-то она кажется мне ужасающей, и я расстраиваюсь до безвольно опущенных рук. Если когда-то мне нравилась хоть часть моих текстов, то теперь нет даже этого, и мое настроение просто охуительно от этого зависит.
Я все жду, пока появится кто-нибудь до отвращения честный и скажет мне, что я делаю не так, потому что я настолько не уверена и растеряна, что очень слабо верю похвале и воспринимаю ее скорее как нужную поддержку, нежели как конструктивные отзывы, даже если они честны.
Мне нужно понять, что я делаю не так, потому что чувствую, что вполне способна поставить на себе крест, если не разберусь с этим и не осознаю, что должна исправить.
Я читаю тексты некоторых авторов и спотыкаюсь о восхищение и осознание, что не могу так, не умею и, наверное, уже не смогу, и это так не похоже на меня прежнюю; из-за этой горечи я не могу даже конструктивно отозваться на те тексты и, надеюсь, авторы простят мне мою слабость, через которую я пока не могу переступить.

Больно переживать такие моменты, ведь, по сути, я ничего никогда не умела, кроме как обращаться со словами и сюжетами, а теперь иногда думаю, что не умею уже и этого.

@темы: кто-то что-то сказал?

---

попробуем?

Название: Personal prince
Автор:  Мировски
Рейтинг: R
Пейринг/персонажи: Чихо/Бёнджу, Хёсан, пейринговая интрига
Жанр: слэш, повседневность, может_быть юмор, дальше не спойлерим
Предупреждение: ненормативная лексика
Статус: завершен

Самое интересное, что этот текст изначально, еще летом 2014, больше года назад, задумывался как целостный сюжет, но только сейчас я начинаю продолжать (смешно звучит) писать его, сохраняя сюжет в той самой первой нетронутой редакции.
Я не знаю, почему, решив вернуться, я начала писать именно его.

Часть 1

Бёнджу, непосредственно болтая ногами, валяется на застеленной новым темно-вишневым, где-то отдающим в гранат бельем постели (что за цвет, что за цвет, Чихо даже сравнивает его с новым оттенком собственных волос и льстиво приписывает достижение в выборе белья себе) и щелкает клавишами ноутбука, вальяжно утопленного в мягкой перине. Чихо, устанавливая штатив с видеокамерой, то и дело бросает привычные взгляды на экран — куча вкладочек типа тумблеров, твиттеров, вейбо и прочего, прочего, фотографии и галерея с аудио, довольно простая графическая рисовалка и прикрепленный Чихо на веки вечные к панели фотошоп. Последняя вкладка — уже собственный принцевский тумблер, и Бёнджу рандомными тычками просматривает последнее опубликованное видео — семь дней назад, да, прошлые выходные, шмотки вполне себе хиппи и две похеренные бутылки ликера, которыми Бёнджу усиленно обливался, пока почти под конец не признался, что не умеет (пока что, цитата, и Чихо верит) эротически обращаться с алкоголем. Потом, правда, кое-как сваяли, купили еще одну, и Бёнджу повторил то же самое, но уже без одежды.
В общем-то, вся проблема и была в ней.
-Ха, у меня в очередной раз спросили, кто меня снимает, - Бёнджу хихикает, бьет ногой по постели; подушка сбивается, и Чихо ее мнительно поправляет. - Мол, что за святоша, которая даже ни звука не издает, когда я... Ну это, словом, к тому видео, где я игрался с пироженками. До сих пор люблю эту штуку.
-Видео или пироженки?.. - Чихо включает на пробу камеру, проверяет, устанавливает поудобнее, регулируя высоту; смотрит на Бёнджу через объектив, улыбается чему-то, чтобы потом подойти и мягко, но настойчиво отобрать ноут и убрать на полку. - Хватит играться. Давай отснимем и сходим к Банпо. Я там ужасно давно не был.
Бёнджу кривит губы как-то капризно — ну, ему простительно; вздыхает, потом смеется едва слышно, потягиваясь и целуя Чихо легко в уголок губ. Такая идеальная смесь видеопошлости, квазиразврата и эрзац-блядства. Бёнджу нежный и красивый, и перед камерой совершенно иной, нежели в жизни, как только Чихо ставит на «стоп» - и это, кажется, самый чудесный тип интернет-модели, в которую единственную можно влюбиться по уши и не бояться, что в одну прекрасную ночь тебя попросят попрактиковать шибари или еще какую эротическую игру.
Чихо, пусть и любит посмотреть, не особо представляет, как от этого можно получать удовольствие в непосредственной практике. Бёнджу — любит и посмотреть, и показать, но ночью все-таки тянется за нежностью, объятиями и вкусными поцелуями, пусть сейчас и устраивается поудобнее на постели в плотных темно-серых, почти черных чулках, коротких шортах, рубашке в стиле викторианской эпохи и приталенном коротком пиджачке. Ноги, тонкие, стройные, затянутые в гладкую ткань, скользят по постельному белью — оно, мать его, шелковое, и Чихо, даже осознавая всю эстетическую красоту картинки, решительно не понимает, как Бёнджу во время своих игр и ласк собирается не наебнуться с постели, проскользив по ткани. Вспоминается почему-то опус какого-то японского автора-прозаика, у которого проститутка в отеле просила сменить шелковые простыни, чтобы было не так опасно трахаться. Впрочем, потом Чихо обратно перешел на классику и европейское чтиво, а потому не особо шокировался такими вот сценами.
-Как тебе цветовая гамма? Бликов не будет? Картинка контрастная? - Бёнджу зачем-то лезет за край постели и не удерживается на четвереньках, плюхаясь на живот. Шелк удостаивается посыла нахуй, Чихо усмехается.
-Как всегда все чудесно~
Белье темно-вишневое, где-то кажущееся гранатово-ярким, но простынь, отдельная, тоже шелковая, небрежно откинутая в сторону и наполовину сползшая с постели, снежно-белая; сам Бёнджу одет в черно-серо-белое, рубашка такая же, как и простынь, с длинными пышными рукавами — картинка смотрится и вправду красиво, а учитывая то, что в этот раз Бёнджу выбирал белье и антураж без Чихо, атмосфера таки вообще вышла за грани волшебности.
-Уже одиннадцать, - Бёнджу кидает взгляд на настенные часы и падает в ворох белья, потягиваясь и выгибаясь гибко в пояснице. Урчит чуть слышно — как всегда в преддверии красивых сцен. - Давай, настраивай освещение, желай мне удаченьки и снимай минут пятнадцать.
Пожелание удачи каждый раз перед съемкой — это долгий, нежный, вкусный поцелуй, след которого Чихо ощущает на своих губах почти все то время, пока на камере моргает красный индикатор съемки.
-Камера... Мотор~

Ким Бёнджу, черт бы его побрал, идеальный, совершенный, безупречный — в который раз думает Чихо, чуть сжимая пальцы на корпусе камеры и прикрывая глаза. Все эти бесчисленные батальоны онлайн-почитателей просто не знают, чего действительно стоит Чихо эта сдержанность и терпение — и стимулом для него служит лишь то, что в итоге он получит куда более вкусную конфетку, чем получают они.
Потому что настоящий Ким Бёнджу все равно вкуснее и нежнее, чем тот, что меньше чем через сутки, когда Чихо соизволит обработать и залить видео, появится в главном прикрепленном посте вверху странички блога.
Блог Бёнджу называется «personal prince~», хотя Чихо и хочется порою переименовать его в нечто вроде «kiss ma chika-boom».
Едва заметные гранатовые отблески на шелке — на шее Бёнджу, там, где пышное жабо, небольшая брошь, дающая нежные блики — почему-то напоминают Чихо о ночных огнях Бильбао, где он был всего один раз как-то по учебе, и давно дело было, но в своем профессиональном дневнике оператора Чихо решает пометить это видео с отсылкой к треку Эрнесто Кортазара. Это тоже отчасти талант — вот этими гладкими, красивыми движениями, легкой лаской самого себя поверх одежды вызывать вдруг ассоциации с далеким Бильбао, и Чихо снова ловит мысль, что никогда, наверное, не сможет насладиться Бёнджу до конца.
Чихо хочется верить, что однажды он завяжет Бёнджу глаза (видимо, на его лице читается нечто такое, что заставляет Бёнджу на постели ухмыльнуться уголком губ — но нет, нет, черт взьми, вы не о том подумали!), привезет в аэропорт, посадит вместе с собой в аэробус и привезет в Бильбао, и чтобы рейс прибытием попал на ночь; а потом, сняв с глаз повязку, скажет — знаешь, ты так часто напоминал мне об этом, что вот.
У Бёнджу тонкие хрупкие пальцы, и камера выхватывает их совершенными идеальными картинками — линии по бедрам, чуть под край чулок, нежно поглаживая и лаская, спуская немного ткань. Кожа бледная, почти матово-фарфоровая, и на вишнево-гранатовом шелке смотрится идеально — бесконечно хочется протянуть руку и коснуться, но Чихо знает, что сейчас нельзя, нужно терпеть, а пока просто надо дать Бёнджу насладиться собой и, как всегда, фантомной властью над Чихо.
Бёнджу идеально знает свое тело, и на памяти Чихо он единственный, кто умеет в присутствии камеры так честно и откровенно наслаждаться собственными ласками, не скрывая тихих, слышных в идеальной тишине стонов; отчасти по этой причине Чихо почти никогда в видео такого плана не пускает фоном музыку, разве что когда Бёнджу приспичивает снять что-то дневное и легкое на улице вроде катания на роликах, тьюториала по выбору кофеен или обзора какого-нибудь арт-магазина. В постели — никакой музыки, только шорох ткани, едва слышные полустоны и неразборчивый шепот.
Однажды Бёнджу зовет Чихо по имени, и тот едва ли не срывается, но в итоге сдерживается, в последующем редактировании, запивая просмотр видео чашкой кофе с коньяком, вырезает эту часть и монтирует без нее, а кусочек длиной в пять секунд кидает в отдельную папку с блуперами. Блуперы-то, конечно, блуперами, но тут они в основном состоят из слишком откровенных жестов, которые Чихо считает неподобающими (да, он тоже умеет ревновать, а Бёнджу при просмотре отредактированного ролика вообще обычно не замечает, если что-то убрано) да тех моментов, когда на забытый во включенном виде телефон кто-то названивает, и тут же воспроизводится голосовое сообщение с частенько хансолевским «ебана, вы что, опять трахаетесь?».
Нет, Чихо безумно нравится смотреть на эти игры Бёнджу, но не только потому, что это просто красиво — в каждом таком сете, в каждом ролике Бёнджу придумывает какую-нибудь фишку, с которой и играется на совершенно разный манер, умудряясь сделать так, что по шкале «пошлость — эротика» оценка будет выставлена в правом максимуме. Это может быть парфюм (только Чихо потом заебывается проветривать комнату и белье), может быть гель или крем, алкоголь, плюшевая игрушка (этот ужасно милый ролик в пижаме и с мягким лисом), конфеты или другие какие сладости; сегодня там, в ворохе шелкового белья, прямо на белой простыни, уже успевшей смазаться алыми разводами, лежат две половинки граната с чуть треснутой кожей, чтобы было легко и удобно разломить на кусочки, раздавливая на подушечках пальцев крошечные зерна и наблюдая, как алые струйки стекают но бледной коже и белоснежным пышным рукавам рубашки туда, на грудь и открытые от чулок гладкие бедра.
Вот этого Чихо опасается больше всего - что сейчас, когда Бёнджу доберется до граната, сдерживаться станет слишком сложно, и придется переснимать — а это время, лишнее время, а Чихо так хочет романтическую прогулку к ночному Банпо. Вздох.
Бёнджу тянется к гранату, и Чихо почти готов капитулировать.

-Ай, блядь.
Просто белье слишком шелковое, чтобы Бёнджу не проскользил по нему и не впечатался лбом в ровно разложенный по простыни гранат. Тяжелое молчание.
-Чихо, вырежи это.
Пауза.
-... Нет.
-Чихо, мать твою, просто вырежи это.

Бёнджу очень сложно отказать не только тогда, когда он просит нежности, но и тогда, когда требует возмездия; Чихо, посмеиваясь, под его чутким контролем сбрасывает съемку, терпеливо дожидается, пока он приведет себя в порядок и вновь вернется в постель; дальше все как по маслу, снова Бильбао, легкие ласки (теперь Бёнджу к гранату пока не притрагивается, чему Чихо тайком дико рад), даже тихий смех и полустон, когда становится совсем нестерпимо — все-таки оборотная сторона знания своего тела в том, что это дает не только визуальную красоту, но довольно легкую возбуждаемость, и Бёнджу совсем не против.
Там, в нескольких остановках от дома, ночной Банпо — но ночной Банпо может подождать, пока Бёнджу не получит порцию такой нужной сейчас, после последней ласки на камеру, нежности и удовлетворения.
-Чихо~
Бёнджу смеется тихо, лежа на спине и чуть разведя бедра — один чулок чуть сполз, и на бедре застыла крошечная капелька гранатового сока, которая срывается, прочерчивая алую полосу по бледной коже; Бёнджу протягивает к нему руки — просит, ненавязчиво и не пошло, улыбается чуть, когда Чихо не сдерживается и идет к нему — и, забывшись, не щелкает на клавишу «стоп» на камере.
Тело в его руках слишком тонкое, хрупкое и податливое, чтобы думать о чем-то — а Бёнджу идеально родной и нежный, и тянется за поцелуем доверчиво, будто не было всех этих квазипошлостей на камеру, будто не он позавчера два часа выбирал в магазине нужное нижнее белье и чулки. Бёнджу — идеальный, и Чихо даже не собирается ставить это под сомнение, когда нежные ладони скользят по груди, а пальцы чутко, привычно расстегивают мелкие пуговицы рубашки.
Бёнджу очень чувствительный и не сдерживает тихого, едва слышного полустона, когда Чихо, соскользнув вниз, прижимается губами к уже напряженной плоти поверх коротких шортов - и улыбается, нежно и бездумно, тоже не замечая все еще работающего индикатора съемки.

К Банпо они за всю ночь так и не попадают.
Чихо, впрочем, не жалуется.

***

-Чихо, ты животное! А если бы мне захотелось сейчас переснять дубль?!
Тот, уткнувшись в свой ноутбук, уже под утро сидит на кухне, налив себе стакан колы, и грызет остатки нетронутого на постели граната. Ужасно хочется жрать, а еду в дом никто покупать, кажется, даже не думал — Бёнджу чудесно готовит, но ему вечно не до этого, а Чихо в этом ни черта не понимает, поэтому частенько голодают они оба, что устраивает принца, но никак не устраивает Чихо.
-Ну и купил бы два, чего визжишь, - вполне себе миролюбиво отвечает тот, когда Бёнджу появляется на пороге кухни только что из душа — смывал с себя разводы граната и следы жаркой ноченьки. Из постели они примерно да этого времени так и не вылезли — Чихо, конечно, в глубине души жалеет, что так и не попал опять к Банпо, но волшебный секс с Бёнджу променять на это все равно не готов. - И не придется там ничего переснимать, я все уже смонтировал, гляди, как чудесно получилось. Только вот...
Бёнджу, кутаясь в полотенце на голое тело, залезает с ногами на соседний стул и смотрит с явным подозрением — на лице у Чихо нервная улыбка борется с адским ржачем.
-Чихо, бл...
-Да успокойся. Просто мы забыли выключить камеру после съемки.
Бёнджу замирает на пару мгновений, а потом расплывается в хитрой, довольной улыбке — ну еще бы, Чихо всегда отказывался снимать их ласки, и хер пойми, чего стеснялся, для себя же; Бёнджу никак не мог его уговорить (интересно же посмотреть порно домашнего производства, наверняка красиво, учитывая, что они оба сами по себе смотрятся прекрасно), а тут нажива сама пришла в руки по счастливой, явно кармической случайности.
-Вот видишь, - Бёнджу, радостно хмыкнув, перегибается через стол к ноуту — полотенце сползает, оголяя бедра, и Чихо поспешно натягивает его обратно, в который раз втайне молясь языческим богам, чтобы когда-нибудь Бёнджу начал одеваться в робу и паранджу, чтобы у него, Чихо, не возникало всякий раз желание того самого. - Ну-ка, включи...
-Бёнджу, прекрати, пожалуйста, я уже все посмотрел, все красиво, давай не будем опять?
Чихо сам не знает, чего он так смущается — вроде и привычное все, родное, и вышло правда красиво — скорее всего в большей степени потому, что они оба не знали о включенной камере и не играли, а ласкались для себя, а не для глаз.
-Ты еще и порно без меня смотришь?! Между прочим, это первый признак...
-Я не хочу знать, первым признаком чего является то, что я посмотрел наше_собственное порно без тебя, - голос Чихо звучит почти истерически, но когда Бёнджу что-то надо, он этого доебется любыми путями. И вот сейчас, просто спиздив у Чихо ноут, это чудо света окапывается на подоконнике с открытым окном (подойдешь — уебу ноут на улицу) и, счастливо улыбаясь, смотрит на их с Чихо видео. Звуки заставляют того слегка краснеть и вместо колы жрать кубики льда.
Лучше бы монтаж самого ролика посмотрел — вот он вышел неожиданно одним из самых лучших, как тот, с пирожными, потому что чудесный контраст винно-вишнево-гранатовых и белоснежных оттенков, молочно-белая кожа и простые, но от того, кажется, еще более возбуждающие чулки. Даже вон там, когда Бёнджу слишком низко склоняется грудью над постелью и цепляется брошкой за белоснежную простыню, поднимая ее вслед за собой, смотрится так, будто этот жест был отрепетирован десятки раз.
Бёнджу же никогда не репетирует ни одного своего ролика и большинство из них снимает с первого и единственного дубля.
-Блин, Чихо, - Бёнджу смотрит только пятнадцатую минуту (потом перещелкивает, находя любимые моменты), но уже тихонько поскуливает. - Я еще хочу, давай в следующий раз нормально снимем?..
Чихо вкладывает лицо в ладонь.
-Ты что, порнуху эту смотришь?
Чихо жалеет, что момент с впечатыванием лбом в половинку граната удалил, а не скинул в папку с блуперами — можно было бы шантажировать; и вообще, черт возьми, Бёнджу нельзя шариться в его ноуте не только из-за этой папочки, но и из-за массы неопубликованных, но сохраненных здесь откровенных фотографий, которые Чихо, тихо ревнуя, посчитал слишком вкусными и припрятал.
-Сам ты порнуха, а это красивая эротика, - тот вздыхает, закрывает окошко видеопроигрывателя и торжественно вручает ноут Чихо. - У-у-у-у, тяжелющий. Купи себе нормальную машину, а не вот этот вот агрегат.
Бёнджу, зевнув, мимолетно целует его в щеку и бредет в спальню — перестелить это идиотское шелковое белье на нормальное и завалиться спать, уже пять утра, как никак, и спать хочется ужасно. Чихо снова открывает видеоредактор — кое-что в самом ролике нужно смонтировать специальной программкой, но ее нигде нет, кроме рабочего компьютера Чихо, и он, промучившись с роликом еще минут десять, скидывает его на флэшку — подумав, скидывает и их видео тоже, чтобы не грузило и без того нагруженный ноутбук — и решает завтра подредактировать в студии.

***

-Ох... Блять. Бля-я-я-ять.
Чихо чувствует, как его накрывает той самой волной — противная холодная паника, как когда препод замечает у тебя шпаргалку или когда компьютер перезагружается, не сохранив нужный текстовый ли презентационный документ; он вытряхивает на стол все содержимое сумки — один объектив, недорогой, китовый, почти скатывается на пол, но сейчас Чихо насрать — и перерывает всю эту муть, тихо ругаясь, что его сумка больше похожа на бабскую своей бездонностью и чернодырявостью. Блокноты, пара ручек, карандаш с игрушкой на кончике, тинт («Бёнджу, твою мать, что твоя косметика вечно делает во моей сумке?!»), пара пустых компакт-дисков, распечатка технических характеристик камеры, адресная книжка, жвачка, носок, презерватив. Пресвятая матерь божья, что же это такое.
-Чего ты кричишь с утра прямо? - На часах уже два часа дня, но Бёнджу это мало волнует — он, обняв Чихо сзади за пояс, упирается подбородком в его плечо и, кажется, продолжает спать. Тот вздыхает, вытряхивая из сумки последнюю надежду на спасение — баночку рисовательного глиттера. Надежда себя не оправдывает.
Тяжелая пауза — Чихо медленно вспоминает, как на какой-то станции, бегая по метро, искал то ли операторский пропуск, то ли паспорт, то ли, что логичнее, проездной, перерывал сумку, сидя на скамье ожидания на платформе — тогда из нее вывалились наушники и плеер, и он заталкивал все это спешно, не глядя, потому что уже подошла электричка. Вот мудак.
Вздох.
-Я, кажется, проебал флэшку.
Бёнджу сползает с его плеча, тычется носом в сумку, отыскивая там купленную для него молочную шоколадку; зевает, разворачивая обертку, ставит чайник — и вправду, что может быть лучше шоколадки на завтрак. Да ничего.
-Ну и купи новую, трагедия какая...
Чихо, стиснув пальцами виски, нервно смеется — помимо рабочей информации типа всяких обычных съемок и фотографий, файлов и списков, презентаций и прочей заказной дребедени, на флэшке есть папка с роликами Бёнджу — дубликаты, на всякий случай, чтобы не потерялись. Он давно хотел завести под это все отдельную флэшку, но все тянул-тянул, откладывал, а теперь вот — и, черт побери, в той же папке скинуто видео их вчерашней ночи, там вся флэшка с рейтингом «18+»; и, может, хуй бы даже с этим порно, там ролики Бёнджу.
Они все, конечно, есть на домашнем компьютере, но флэшку могут найти — и Чихо совершенно не хочется, чтобы это кто-то видел. Одно дело — видеоблог, а другое — флэшка, на крышечке которой по рабочей необходимости выцарапан номер его телефона.
И внутри файл - «Для нашедшего в случае потери».
«Добрый день! Если вы нашли этот электронный носитель, просьба обратиться по номеру... »
-Чихо! - Бёнджу капризно поджимает губы — видимо, зовет уже довольно долго. - Ты чего завис? Там что-то важное было, да?
Чихо, вздохнув, достает из холодильника бутылку минеральной воды и, окинув пустые полки тоскливым взглядом, решает сейчас же сходить в магазин, накупить всего и заставить Бёнджу готовить.
-Да, Бёнджу, - Чихо поджимает губы, пересчитывает наличные в кошельке и решает воспользоваться карточкой. - То, что по работе, еще можно пережить, но там почти все твои ролики.
Принц кидает пакетики чая в чашки («Купи листового, я заебался, это невкусно!»), отламывает шоколадку, дожидаясь, пока те заварятся; ему, в общем-то, все равно — все ролики залиты в блог, а дубликаты были где-то на жестком диске компьютера в кабинете — дальней комнаты их квартиры.
-Но ведь у меня есть копии.
Чихо готов выть и скулить — Бёнджу, видимо, правда все равно.
-Да, есть, - тяжелый вздох, чего спорить-то.
-Ну и купи новую, трагедия какая.

***

Хёнхо, нервно щурясь, поглядывает на часы — они уже чертовски опаздывают, и можно бы не торопиться, один хер, все уже, но человеческая природа такова, что все равно надо попытаться хотя бы; он двадцать раз проклинает свою мамашу, которая именно сегодня додумалась взять его машину, и тридцать пять — распиздяйство Хёсана, из-за которого тот позавчера раздолбал свою в какой-то мелкой аварии и сдал в автосервис, где теперь из-за одной царапинки ее будут шлифовать неделю.
Долбаный перфекционист.
-Хёсан, блять, да что ты там застрял?
Вот уже подходит их электричка — в это время четвертая линия, а особенно Тангогэ, где все по хитровыебнутости своей пытаются занять места, жутко переполнена, и если они сейчас не успеют в вагон, следующий будет уже окончательно безнадежен.
Хёсан, присев на корточки у скамьи ожидания, ищет сережку — и все бы ничего, но зажим там легкий, а она из белого золота, дорогая, и терять обидно; который раз уже обжигается и все равно забывает либо сдать в ювелирку, чтобы поменять застежку, либо у самого руки не доходят зажать покрепче.
Пальцы вместо сережки натыкаются на что-то маленькое и прямоугольное — флэшка на коротком кожаном ремешке для запястья, простая, серебристая, трансцендовская, а на крышечке нацарапаны какие-то цифры. Сережка отыскивается в ложбинке между ножкой скамьи и плиткой.
Хёсан автоматически сует и то, и другое в карман, и уже в следующую секунду они с Хёнхо вскакивают в подъехавшую электричку.

tbc~

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5. Финал

запись создана: 19.10.2015 в 18:27

@темы: фанфики, тапдог

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

расскажу, наверное, лучше про другой роман - лав-хейт с французским языком.
видит бог (mon dieu, s'il vous plaît!), я сознательно бежала от своей судьбы, но судьба неаккуратно ткнула меня мордой в то, от чего я бежала - в виде вынужденного перевода во французскую группу и викторовского «а ведь я просил тебя сразу пойти со мной на французский, а ты все выебонами занималась. bienvenue!».
je. ne. veux. pas.

прошел период адаптации и вынужденной неприязни и теперь, пожалуй, у нас с французским странный роман - я слушаю томную французскую музыку, периодически лениво отвечаю виктору короткими французскими фразами, что приводит его в совершеннейший восторг, и под это все хочется пить сухое красное вино (это мы практикуем) и курить (а вот это лучше не надо).
мне повезло, что у меня есть карманный француз, который любезно делится со мной любовью к этим белофлажникам, учит меня числительным в перерывах между поцелуями и кофе и снабжает всеми полезными фразами от «я хочу, чтобы меня отпустило» и «сколько ты стоишь?» до «иди нахуй, пожалуйста».

слушаю лемаршаля и думаю, что это мой эталон произношения, настоящий французский le petit prince, думаю, что как бы я ни любила испанский, французский идет мне больше, думаю, что я каждый раз одерживаю над собой маленькую победу (минвайл французский одерживает одну маленькую победу за другой надо мной), когда открываю старый потрепанный учебник и начинаю:
-paul, venez au tableau et écrivez...

думаю о том, что скоро у меня не останется никого и ничего, куда и к кому можно сбежать от мира и спрятаться - кроме французского.
да, кроме французского, у меня скоро ничего не будет.

а пока pardonne-moi le mal que j'ai pas fait

---

Пару слов о моей практике

-Мы вступили в некоторое говно, - тихо сказала Лена на третьем собрании в отделе зарубежных связей администрации Волгограда, и я во второй раз запихнула в сумку тетрадку с французским, где писала адреса гостиниц.
Нас было около двадцати, четверо из - Отряд Единорогов, двое - отвратная сопливая парочка и еще двое - мы.
Ну я входила по совместительству еще и в Отряд Единорогов.

Мы сопровождали делегации из других городов, усердно строили из себя международных отношенцев (мы шли к этому два года! два года, карл!), были на ногах с пяти утра до почти полуночи и каждый имели программу, расписанную поминутно на три листка формата а4.
Мы выжили. А я еще и победила последний концерт и салют, едва не заработав себе простуду или чего похуже (хотя пока не знаю, не прошло достаточно времени, чтобы слечь).

Вкратце - за делегацией приходилось носиться как сраный ёжик, чтобы не потерять никого из виду, терпеть все эти экскурсии, концерты и поездки, всего раз в день жрать в отеле (и капризничать, а потом страдать до вечера и выслушивать нотации виктора) неподалеку от объекта, выдержать прием губернатора в хилтоне, стоя на вэлкоме в неустойчивых шпилечках (периодически отплясывая в баре с Отрядом Единорогов, а потом расплачиваясь за капризы на обеде дичайшими приступами боли, вследствие чего виктор носился по хилтону и искал мне таблетки и воду, мишн дан, я торчу ему уже второе "будешь ухаживать за мной, когда я захвораю").

Второй день знаменовался тем, что первую половину дня меня оставили на дежурстве в гостинице вместе с виктором и юлей (и этой ебаной парочкой), но, на самом деле, шэйм он ми тут возмущаться, потому что мы вели себя хуже этой парочки, которая действительно встречается.
Любой зашедший в холл мог увидеть примерно такую картину - двое сидят на диванчике, трое шляются по коридорам, одна торчит в планшетике на притащенном стуле, а мы сидим примерно в той позе, в которой и следует учить французский как язык любви (и дипломатии) - я закинула ноги на его колени, а он как генератор гениальных идей (олл дэй олл найт) устроил учебник между моих бедер, как в подставке, и писал в тетрадке на моей ляхе. Учили французские числительные.
Не выучили - у меня постоянно задиралась блузка.
Когда кто-то заходил в холл - не реагировали.

Всякий раз, когда нас утаскивали на разные объекты, мы вели себя как сиамские близнецы - тут же начинались оры вкантактике и постоянные звонки; ни секунды без шуток на тему расизма, ненависти, секса и сан-саныча (наш босс из администрации, по совместительству любимый препод), и во второй день его отпустили в пять, но он был со мной до семи (нужно было успокоить, накормить, выгулять спокойно и погреть, с чем он справился на ура, потому что мы банальны, и у меня холодные руки, а еще я обожаю подолгу с ним обниматься).
Потом был трехчасовой ад с босыми промокшими ногами, тонкой кожанкой и дождем (вечерний концерт и салют), и когда я бежала на забитый трамвай, первым делом я позвонила не отцу, а ему (разбудила, конечно, но он привык к моей наглости), а запищала Я БЛЯТЬ ПОБЕДИЛА
перед обедом внезапно начал упрекать меня в неженственности по отношению к нему. когда я спрашиваю, что его не устраивает, отвечает, что ему все нравится.

со своими ролями справляемся на ура.

с финалом первой практики и очередным "мы вступили в некоторое говно"

♡

@темы: кто-то что-то сказал?, формула счастья

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Книгоучет

Наконец-то появилось время читать, поэтому можно вести новый список, йей~

☆ Альбер Камю «Бунтующий человек»
☆ Франц Кафка «Тетради ин-октаво»

х

я пока еще тот читатель, которому Кафка полезен, как говорил Уистон Оден. не люблю, но восхищаюсь
☆ Альбер Камю «Чума»
☆ Жан-Поль Сартр «Тошнота»
☆ Жан-Поль Сартр «Экзистенциализм это гуманизм» почему это эссе не попалось мне во время подготовки к экзу по философии
☆ Альбер Камю «Миф о Сизифе»
☆ Альбер Камю «Калигула»
☆ Ирвин Уэлш «Дерьмо» у меня для тебя плохие новости - правила остались теми же
☆ Уильям Берроуз «Джанки»
☆ Уильям Берроуз «Пидор» после джанки и пидоров не там больно, как после ирвиновского дерьма, но в сотни раз тоскливее

запись создана: 19.01.2015 в 21:00

@темы: максова шкатулка

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

помнится, еще живя в москве, я впервые перестала общаться с кучей людей, потому что моя подруга проболталась им, что в меня влюбился мальчик. кстати, после того раза я судьбоносно, собственно, перестала приезжать в москву на лето, и с тех пор дольше недели я там не живу. не то чтобы это было причиной - просто так вышло.
надо сказать, что ко второму курсу университета я не особо в этом плане поменялась - меня по-прежнему дико морозит от любовных сплетен, под которыми нет основания. нет, основание, конечно, может и есть, но вдвойне тошно, что реализации все равно никакой.
у нас политический английский в жутко неудобной аудитории - мы сидим все вокруг узкого длинного стола друг напротив друга впритык; обычно я сижу с бабами, но в моем кругу общения происходят перемены (или скорее в моем отношении и настроение) и иногда ы меняюсь местами с ирой и сажусь с виктором. и начинается - правда, у нас настолько маленький и скучный коллектив, что даже банальные мелочи вызывают дичайший резонанс.
да, мы можем сидеть вместе, он может часами плести мне байки из французского и рассказывать, что просыпается по утрам со стояком из-за того, что ему снится ЕДА, он имеет законное право мотивировать меня на кучу всего, чего без него я бы так и не сделала. я могу полпары проспать у него на плече, пока он готовится к дельфу, а он может рассказать мне очередной секретик, а потом мы напару можем нагнуть всю группу интрижками по поводу производственной практики. мы можем спонтанно решением в один мессаг пойти гулять, потому что чертовски хорошая погода, может устраивать рейды по кофейным и читать одну электронку на двоих.
но это, черт возьми, не значит, что мы встречаемся. это обидно, но мы не встречаемся по обоюдному согласию - потому что оба с рефлексивными заскоками и «понимаешь, будет хреново, если мы так глупо друг друга потеряем».
нам еще много чего нужно сделать вместе, прежде чем можно будет подумать о том, что мы в итоге с такой философией проебали.
но пока - если бы я хотела, я бы вместо ницше подарила ему пятьдесят оттенков серого

@темы: кто-то что-то сказал?