nah, fuck it
Название: Toxic, toxic
Фэндом: EXO-K|M
Пейринг: Кай/Сехун, Сехун/Кай; Крис/Чунмён камео
Жанр: слэш, PWP, сонг-фик
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: Насилие
Статус: завершен
Размер: мини, 8 страниц
От автора: Да я даже оправдываться не хочу. Захотела - написала. #жизньболь.
Скачать Britney Spirs - Toxic .
+
Скачать A Static Lullaby - Toxic (Britney Spears cover).
Toxic, toxic, зачем все это«Проклятая забегаловка», - с раздражением думает Кай, полным презрения жестом убирая руки в карманы и поднимая тяжелый взгляд на охранника. Ну конечно, снова тот самый клинический дебил, с которым он, Чонин, в прошлый раз крупно повздорил — а нехуй, собственно, было руки распускать на предмет попытки социального воспитания. Кай со скучающим видом выслушивает бесполезную информацию о том, что фейс-контроль он не прошел, мудак и может убираться на все четыре стороны, иначе будут приниматься крайние меры.
Кай знает, что это за меры. А ещё совершенно не желает ни об кого марать руки и новые белые джинсы от «Levi's». Он спокойно вынимает из кармана телефон и под взглядом охранника ищет в списке нужный номер; терпеливо дожидается, слушая длинные гудки, которые в один момент становятся короткими — сбросили. Видимо, Чунмён уже привык и знает, по какому поводу может звонить Кай в это время.
Чонин ждет, что на порог выйдет кто-нибудь из шестерок и передаст ласковое наставление хозяина, но Чунмён появляется у входа сам — как всегда, с иголочки одетый в шмотки такой стоимости, что можно запросто отоварить десяток небедных посетителей этого недешевого клуба; как всегда, с неизменной улыбкой на губах и безупречной укладкой темно-вишневых волос. Кай любуется — откровенно любуется, как на произведение искусства, и не допускает уже даже мысли, что с Чунмёном можно иметь какие-то весьма откровенные отношения.
Хотя Чонин прекрасно знает — Чунмёну совершенно все равно, с кем. Как и ему, Каю.
Чунмёну хватает одного взгляда, чтобы фейс-контроль потух и поплелся шерстить остальных клиентов - он легко кивает Каю в знак приветствия и скрывается в помещении, огибая людей и стараясь никого не касаться. Кай хмыкает и направляется в противоположную сторону — видеть посторонних без коктейля в собственном горле крайне не хочется, не нравится и неприятно, и он решает, что сегодня первым будет «Пина Колада».
Времени — около десяти вечера, и это далеко не пик количества посетителей в клубе — до бара Чонин добирается вполне свободно, снисходительно отвечая на приветствия и кивки; в дальнем конце замечает Химчхана в окружении ноут-бука и каких-то двух незнакомых блондинистых парней — наверное, снова прокладывает маршрут для лисьих гонок на следующие стритрейсерские заезды. Каю они не особо интересны, но с Химчханом он все равно издалека здоровается взмахом руки.
Чханёль за барной стойкой привычно выглядит довольным в крайность — излучает лучи любви и обожания направо и налево, гоняет официантов и умудряется перекидывать в руках одновременно два шейкера. Бабочка от рубашки снята и безалаберно засунута между двумя бутылками «Бейлиса».
-Опять проблемы с фейс-контролем? - Приветствует Чханёль Кая, фыркая. Чонин кивает. - Я уж думал пойти помочь тебе, а потом вдруг — да ну нахрен. Сам справится, не маленький. «Апплетини» следующий, мадам, не волнуйтесь...
Чонин кривится.
-И поэтому мне пришлось донимать Чунмёна.
-О, - Чханёль закатывает глаза, выливая в высокий бокал «Кровавую Мэри». - Да, папочка сегодня с нами, а это значит, что нас ждет неплохой вечер. У папочки нюх на такие вещи.
Ёль подмигивает в сторону не обращающего на него ровно никакого внимания Чунмёна и достает джин для «Апплетини», успевая одновременно шипеть что-то мальчикам-официантам и высказывать метрдотелю. Метр слушает с унылым видом и мысленно явно проклинает всех друзей Чунмёна, которым нельзя и слова поперек сказать, чтобы не огрести по шее.
-Что будешь? - Чханёль вспоминает про Кая уже тогда, когда тот уже сам забывает про то, что вообще-то хотел выпить, и принимается разглядывать посетителей, устроившись на высоком стуле перед барной стойкой. Замечает Луханя у столика Химчхана, что-то увлеченно обсуждающего, глядя в ноут-бук, Лэя за музыкальным пультом, пару красивых девушек, задумчивого красноволосого парня и противную морду того самого охранника, гнусно маячащую у входа. Чонин с отвращением кривится и разворачивается к Чханёлю.
-«Пина Колада», наверное...
-Что-то слабовато, - хихикает Ёль, но «Баккарди» с кокосовым ликером все-таки достает.
Кай смотрит на бармена снисходительно.
-Впереди ещё целая ночь, или я неправ?
-Ну разве что только это тебя и оправдывает, - смеется Чханёль, добавляя ананасовый сок, молоко и заливая это все в шейкер, отзывающийся прохладным звуком наполнения смешением холодных жидкостей.
Ну конечно, «Toxic». Что может быть отвратительнее в своей пошлости? Кай долго держит на языке последние капли коктейля, давая вкусовым рецепторам пропитаться мягким миксом и по максимуму сохранить молочный привкус. Ловит себя на мысли, что очень хочется прицельно метнуть в Лэя фигурным бокалом и самому усесться за музыкальное управление.
-Армстронга ты здесь, конечно, сейчас не услышишь, - Чунмён ускользающе улыбается и незаметно кивает в сторону все прибавляющихся посетителей. - Каким бы музыкальным гурманом ты ни был, подавляющее большинство мажоров будет слушать Бритни Спирс и испытывать эстетический оргазм от Джастина Бибера...
В их привычной зоне, раз и навсегда огороженной от общего зала, сплошь и рядом — знакомые лица, и Чонину даже не надо особенно смотреть по сторонам, чтобы знать — здесь, чуть правее, Лухань с очередным симпатичным мальчиком, а перед ним — бокал с простым виски, разбавленным кока-колой; рядом — Пэкхён с какой-то новомодной и сладкой херней по спец-заказу, над которой Чханёль, наверное, пыхтел минут пятнадцать; любовный треугольник в виде Сюмина, Тао и мартини, где главной парой значится, безусловно, Мин с итальянской водкой красивого наименования; немного в стороне, но одновременно посреди всего — привычно улыбающийся Чунмён с Крисом, собственнически обнимающим его рукой за плечи.
Чунмён, конечно, молчит, позволяет Крису делать все, что ему заблагорассудится, и отдает полный контроль над ситуацией — Кай же прекрасно замечает снисходительную полуулыбку на губах Чунмёна и его ироничный прищур, и тут же снова вспоминает, что этому человеку все равно, с кем. И только ради игр, которые Чунмён очень любит по жизни, он позволяет Крису считать, что тот — безраздельный владелец его тела и нематериальной субстанции, называемой «душой».
-Хванбин, пожалуйста, передай Чханёлю, - мягко обращается Чунмён к официанту. - Что нам «В-52» на всех. И чтобы снизу «Kалуа», а не какая-нибудь дрянь.
With a taste of your lips
I'm on a ride
You're toxic
Кай улыбается и закрывает глаза — почему-то с «В-52» музыка перестает быть особо отвратительной, и максимум, что хочется сделать — это влить в Лэя разом стакан абсента.
Ну хоть не бокалами кидаться.
«Toxic».
Два «Лонг Айленд», бокал чистого «Баккарди», два классических «Дайкири» — Кай не любит клубнику; две порции «Бейлиса», один «Блю Кюррасао», два «В-52» в виайпи-зону — Чунмён слишком хорошо умеет пить этот коктейль, чтобы останавливаться на жалкой паре.
Два «Кайпиринья» - просто потому, что название — один наполовину брошенный, понимающая улыбка Чханёля, toxic, toxic, несколько капель «Трипл Сек».
Чонину — как, впрочем, и всегда — совершенно комфортно на небольшой округлой сцене, и так же совершенно все равно — партнер, шест, стул или ничего. «Баккарди» бьет всегда в виски, «Бейлис» ложится на язык и голосовые связки, бесконечно смягчая, «Хенесси» обжигает сосуды и по артериями растекается по всему телу, концентрируясь снизу живота. Во время танца Кай привык не замечать людей вокруг, откровенно глотающих каждое его движение и жест, привык не задумываться о том, что он делает; только рассеянно скользит взглядом по залу, вылавливая из пропитанного полусладкими запахами воздуха капли вдохновения. Возбуждения?
Одобрительная улыбка Чханёля, темный, пристальный взгляд Луханя; Пэкхён осторожно облизывает губы и трогает их длинными, чуткими пальцами. Крис собирает с припухших губ Чунмёна смесь «Калуа», «Бейлиса» и «Мари Бизар» - Чунмён не отвечает на поцелуй, только слегка улыбаясь и, прикрывая глаза, касается кончиками бледных пальцев груди Криса, через тонкую рубашку задевая соски.
Можно кончить от одного только вида.
Чонин полупьяно улыбается и оглаживает руками собственные бока — сегодня нет ни партнера, ни стула, а к шесту подходить просто лень; единственное, что возможно - просто двигаться под уже не имеющую значения музыку, ласкать больше себя самого, чем взгляды окружающих людей, проваливаться в искусственно созданное забытие и забывать дышать, так же искусственно вызывая головокружение. Тoxic, toxic, несколько капель «Трипл Сек», кончик языка Чунмёна в верхнем слое «В-52».
Чонин замечает его, сидящего у барной стойки, далеко не сразу, а только тогда, когда взгляд нереально черных глаз начинает физически жечь чуть влажную, разгоряченную кожу. Перед ним — изящный, фигурный бокал с зеленой феей, сверху — Чханёль превышает все ожидания обслуживания — серебряная лопатка с кубиком тростникового сахара.
Чонин презрительно усмехается — добавлять в абсент сахар?
Он — стройный, до безумия бледный и тонкий, с длинной, практически прямой челкой до самых глаз, с ядовито изогнутыми в уголках губами красивой формы. Безупречная шея с нервно ходящим под тонкой кожей кадыком, полупрозрачные чуткие пальцы, влажный розовый кончик языка. Кай чувствует, как в горле развратно пересыхает — он прекрасно знает, что эту сухость, идущую трещинами, можно смягчить только одним способом.
Чонин смотрит на него долгим, пристальным взглядом сквозь полуопущенные ресницы; проводит ладонями от груди до пояса джинсов, чуть приподнимая футболку и оттягивая вниз ремень.
Calvin Klein, зеленая фея, кожа оттенка жженого тростникового сахара.
Черно-белые JS Wings 2.0 от Adidas — весенняя коллекция 2012 года.
Он изящно соскальзывает с высокого стула, одним глотком допивая абсент, замешанный на большом количестве аниса, который, исчезая на языке, тут же туманными каплями выступает на радужке темных глаз; неторопливым, верным, несмотря на алкоголь, шагом направляется в сторону сцены, а люди расходятся в стороны, уступая ему дорогу — дуэт на сцене, toxic, toxic, что может быть лучше?
Сорок пять секунд, чтобы дойти до сцены — его, кажется, посетители знают неплохо и называют Сехуном; называют Сехуном, протягивая руки и касаясь бледных предплечий, ключиц и бедер, обтянутых темной, скользящей в пальцах тканью брюк. Он не сопротивляется этим прикосновениям, но и не обращает на них ровно никакого внимания — немигающий взгляд прикован к сцене, и он ни разу не прикрывает глаз, пока не делает первый шаг на возвышение.
Довольно высокий, очень стройный. Тонкая талия, красивые бедра, плавный изгиб поясницы. Toxic, что может быть лучше?
Кай доводит до конца финальное движение трека, попадая точно в аккорд и, секундно дождавшись начала новой песни, протягивает Сехуну руку, издевательски приглашая на танец. Тот, подняв на Кая задумчивый взгляд, вдруг улыбается — резко, остро и до безумия ядовито.
И, неожиданно обхватив пальцами запястье Кая, притягивает его к себе, заставляя тела максимально соприкоснуться — жар и холод, влага и сухость, шоколад и молоко, «Баккарди» и абсент. Кай чувствует холодную кожу Сехуна даже через два слоя ткань и его, и своей футболки, чувствует сухую прохладу и холодные пальцы на своей пояснице, чувствует глухой и размеренный стук сердца и то, как предательски твердеют соски от соприкосновения с его грудью.
A guy like you
Should wear a warning
It's dangerous
Волна, прогиб, движение плечами, а дальше все элементарно просто — обхватить ладонями бедра, заставляя двигаться в такт, максимально прижаться пахом к пояснице, имитация толчков, языком до выступающей косточки за ухом.
There's no escape
I can't wait
I need a hit
Baby, give me it
Имитация толчков, трение, скольжение, чуть приподнять футболку, вспомнить о ритме. Кай слегка оборачивается, когда Сехун без малейшего смущения проскальзывает из-за его спины ладонью под ткань, слегка надавливая на напряженный пресс; очерчивает контуры мышц и и дальше по гладкой коже чуть ниже. Чонин, на мгновение закрыв глаза, перехватывает его руку и, резко развернувшись, единым плавно-танцевальным движением оказывается лицом к Сехуну.
Подняв руки и уложив их на плечи Сехуна, с силой заставляет его опустится на колени. И недвусмысленно, не теряя музыкального ритма, толкается бедрами вперед.
Too high
Can't come down
Losing my head
Spinning round and round
Do you feel me now?
Сехун вновь улыбается; Каю кажется, что с его языка буквально стекает мутно-зеленый яд, когда он облизывает губы и, прищурившись, смотрит на сверху вниз — совсем не удивленно, но немного вопросительно. Чонин жестко усмехается, приподнимая бровь — что, совсем слабо? Вопрос сценически неактуален?
Сехун молча опускает взгляд и, подавшись вперед, касается кончиком языка прохладной металлической пряжки ремня, невесомо рисуя повторный слой надписи «Левайс». Кай сжимает зубы.
I can't wait
I need a hit
И резко за ворот тонкой футболки, едва не разрывая ткань, поднимает Сехуна с колен, грубо притягивая к себе и с силой, но не встречая сопротивления, проводит языком по нижней губе, заставляя приоткрыть рот; без подготовки и прелюдий целует слишком глубоко и жестко, чувствуя слабый привкус металла и сильный — горького аниса, на котором замешивают абсент. Toxic, toxic, или это все-таки яд на бледных губах?
With a taste of your lips
I'm on a ride
You're toxic
I'm slipping under
Волна, прогиб, движение плечами, а дальше все элементарно просто — обхватить ладонями бедра, заставляя двигаться в такт, ни взгляда в сторону, ни капли внимания на окружение, только несколько капель «Трипл Сек».
Intoxicate me now
With your loving now
I think I'm ready now
Кай тяжело опускается на высокий стул перед барной стойкой и еле заметно кивает Чханёлю, опуская подбородок на кисти рук. В висках начинает ломить от безумного смешения коктейлей, и Чонин кривится, щуря один глаз; пальцы ощутимо подрагивают, снизу живота болезненно тянет плотным горячим клубком — он опускает веки, с раздражением пытаясь понять, когда успел возбудиться. Toxic, что здесь понимать?
Чханёль умный, Чханёль всегда знает, что нужно на данный момент клиенту, Чханёлю, как обычно, хватает одного полувзгляда.
-Абсент?
Кай кивает.
-Два, - раздается за его спиной спокойный голос, и спустя мгновение на соседний стул легко опускается Сехун, чуть разворачивая сиденье к Чонину. - И в стиле Хемингуэя, пожалуй.
Кай чувствует, как в нем вскипает волна необъяснимого, обжигающего ребра бешенства — это гротескное спокойствие, ровный голос и ни следа влаги на шее и худых ключицах. Протянуть руки, потрогать тонкую, хрупкую кожу, сжать в пальцах, до треска сжать, выжимая бледно-зеленую кровь. А Чханёль только понимающе кивает и сахар в этот раз не подает.
Две грубые железные кружки, очень по-хемингуэйевски, абсент, разбавленный с водой — почему-то это нисколько не облегчает и не смягчает его крепости, а наоборот — лишь больше бьет в голову и по ставшим внезапно слишком чувствительными стенкам горла.
Кай судорожно закашливается. Чханёль умный, он все знает, и поэтому — стакан с холодным ананасовым соком.
Сехун отнимает от губ стакан и подносит к глазам, рассматривая; поверх него кидает ядовитый взгляд на Чонина. И усмехается, будто разом вспомнив о чем-то, что давно хотел сказать.
-Ты танцуешь, как шлюха, - говорит Сехун насмешливо, довольно презрительно — как кажется — искривляя уголки бледных красивых губ.
Звон битого стекла — стенки бокала оказываются слишком тонкими, когда Кай с силой сжимает пальцы, крупным осколком распарывая подушечку указательного пальца. Боль комочком горячо пульсирует, выбивая из прокола темные капли крови, но Чонин не обращает на это внимания, хладнокровно отряхивая кисть руки от средних и мелких осколков. Спокойно встает, подавшись вперед, двумя пальцами берет подбородок Сехуна, поворачивая к себе лицом. По запястью торопливо сбегают, бледнея, алые капли.
Кай смотрит пристально, не моргая; в висках тупым металлическим шариком — ломать, сжимать, разрывать по швам, терзать, вылизывать кровь, запивая чистым абсентом. Вокруг слишком много людей.
Чханёль давно на другом конце барной стойки плетет второй любовный треугольник — сладкая херня по спец-заказу, ручной бармен и мальчик с подведенными глазами; Луханя с его дружком уже не видно, а Тао из-под растрепанной угольно-черной челки не отрывает взгляда от бара. Каю все равно, его куда больше волнует, что Чунмён как всегда все замечает — острый хладнокровный взгляд и полный контроль ситуации даже с пальцами Криса, сжимающими бедро, и совершенно пошлыми поцелуями, оставляющими на шее бледно-розовые следы.
Вокруг слишком много людей. Сехун понимающе склоняет голову набок и проводит пальцами по окровавленному запястью, пробуя сукровицу на вкус. И встает, без сопротивления позволяя Чонину жестко тащить за собой, до боли сжимая хрупкое на вид тонкое запястье.
-Ты танцуешь, как шлюха, - вновь насмешливо и со вкусом повторяет Сехун, проговаривая каждый слог и по-змеиному задерживая язык между приоткрытых губ.
You're dangerous
I'm loving it
Кай толкает Сехуна вперед и захлопывает за собой дверь, глядя, как он плечом врезается в стену и облокачивается на неё, спокойно улыбаясь и не делая попыток принять полностью вертикальное положение. Щелкает задвижка.
-Стесняешься? - Все та же бледно-зеленая насмешка в голосе со вкусом абсента.
Помещение перед туалетом — довольно свободное и просторное; дорогой кафель, шеренга встроенных лампочек на потолке, огромное зеркало над кипельно-белой раковиной идеальной округлой формы. Звуконепроницаемость плюсом ко вкусу дизайна Чунмёна.
Кажется, он просто очень хорошо знал, для чего все это делается.
-Нет.
Сехун презрительно усмехается.
- … Просто не хочу, чтобы кто-то прибежал на твои блядские стоны.
Одним сильным, расчетливым движением Чонин притягивает к себе Сехуна, до боли надавливая на плечо, словно стремясь выбить его из сустава — Сехун сжимает зубы и отворачивается, когда Кай проводит языком по изгибу шеи и с силой кусает; стискивает зубы на шее до того момента, пока не чувствует, как кожа буквально лопается в нескольких местах, непродолжительно заливая язык солоноватой кровью.
Сехун глухо стонет от пульсирующей боли.
По-прежнему не встречая сопротивления, Кай стягивает с него футболку — не заботясь, отбрасывает её куда-то в сторону; с оценивающей усмешкой оглядывает плоский живот и красиво выступающие ребра. А затем делает то, что хотел давно, с первого взгляда на первый бокал с абсентом и тростниковым сахаром — всей поверхностью языка проводит по коже, задерживаясь на мгновение и прикрывая глаза.
Попадание стопроцентное — привкус кожи напоминает полынь.
Кай отстраняется и с легким удивлением смотрит на Сехуна, по-прежнему отвернувшегося и нервно кусающего губы — уже отчего-то привычным движением поворачивает к себе его лицо и заставляет посмотреть в глаза; Сехун упорно отводит взгляд и только слабо прижимается пахом к бедру Чонина.
Тот жестко усмехается, чувствуя, насколько твердо у него стоит.
-Быстро ты.
Чонин накрывает его напряженный член ладонью прямо через ткань и чуть сжимает, слегка массируя и заменяя болезненно-тягучее ощущение на тень удовольствия; слегка разворачивает Сехуна так, чтобы оказаться прямо перед зеркалом. Смотри. Нет же, подними голову, смотри. Toxic, что может быть лучше?
Не глядя, Чонин расстегивает темные сехуновские джинсы и спускает их на бедра вместе с бельем, обхватывая пальцами член у основания и наблюдая за отражением в зеркале — затуманенные глаза, пошло приоткрытые губы и кончик языка в уголке. Ни звука, не надо. Кай делает несколько движений по всей длине и слегка надавливает на головку, размазывая вступившую смазку; доведя до точки кипения и не давая кончить, отпускает член и резко надавливает на плечо Сехуна, заставляя его нагнуться и вынужденно упереться ладонями в холодные бортики раковины.
Кай знает, что без подготовки и смазки может быть очень, просто до безумия больно, но не видит в этом никакой проблемы — терзать, рвать по шву, вылизывать, запивая чистым абсентом. За возбуждение, за сухость, за бледность, за слишком черные глаза, за, блять, шлюху. За идеальность.
За черно-белые JS Wings 2.0.
Бедра у Сехуна идеальные — округлой, совершенно сумасшедшей и женственной формы. Мгновенные красные полосы от прикосновений, клеймо, toxic, toxic, в отражении зеркала с губ стекает бледно-зеленый яд, превращаясь в полубезумную улыбку. Он улыбается.
Кай ненавидит его за это.
Intoxicate me now
Сехун не останавливает Кая и не просит ни о чем, когда тот грубо раздвигает его бедра и входит без подготовки, задержавшись лишь в самом начале; не останавливает и не просит ни о чем, когда собственное возбуждение от вспышки нестерпимой боли становится невыносимым, но Чонин перехватывает руку Сехуна, едва тот делает попытку прикоснуться к своему до болезненности напряженному члену. Не останавливает, когда Кай начинает двигаться в нем под неправильным углом, вырывая из нутра дикую, разрывающую на части боль, отдающуюся в глазах темными пятнами и свербящую в горле слабым хрипом вместо стонов.
Кай толкается вперед грубо и нетерпеливо, с силой сжав пальцами бедра практически до царапин; Сехун опускает голову, чувствуя, что почти теряет сознание — нужная точка соприкосновения не найдена, и каждый сантиметр толчков доставляет нереальную, сравнимую только с ампутацией без наркоза боль. Он ни о чем не просит и никого не останавливает.
Лишь только почувствовав внутри горячую, обжигающую волну спермы, Сехун позволяет себе глухо и неконтролируемо застонать, глотая сукровицу из прокушенной насквозь внутренней стороны нижней губы. Его трясет — крупной, лихорадочной дрожью, и нет уже никакого возбуждения — только боль, бесконечная боль. Toxic, toxic, словно ощущение внутри инородного тела.
Чонин только спокойно расправляет ткань белых джинсов от «Levi's» и смотрит в зеркало поверх плеча Сехуна — кончиками пальцев проводит под веками, парой отточенных движений поправляет волосы. И оборачивается только в самый последний момент.
-И да — я танцую, как шлюха.
Помещение довольно свободное и просторное; дорогой кафель, шеренга встроенных лампочек на потолке, огромное зеркало над кипельно-белой раковиной идеальной округлой формы. Сехун сидит на полу, привалившись спиной к прохладной стене — дыхание тяжелое и неровное, кончики пальцев дрожат, когда он пытается убрать с глаз мокрые от воды слипшиеся пряди волос.
На внутренней стороне бедер — алые разводы от крови, пропорционально смешанной со спермой. Длинные поверхностные царапины от прикосновений.
Боль, бесконечная боль — Сехун улыбается, собирая с собственного языка бледно-зеленые ядовитые капли.
Влажная кожа с привкусом полыни, никакой сухости.
Toxic, toxic, не этого ли ты хотел?
***
Чханёль умный.
Что-то крепкое, замешанное на «Баккарди», два «Апплетини», оплата по счету карточкой, стакан воды, таблетка от головной боли. Кай не замечает острого, режущего по коже взгляда Чунмёна, когда направляется к выходу из клуба.
Останавливается на половине дороги.
Hey Mr.
Please Mr. DJ
Tell me if you hear me
Turn the music up
Кай, лавируя в людском потоке, в одно мгновение оказывается около Лэя — тот. Скучающе подперев ладонью голову, наблюдает, как истаивает на глазах бездарный вечерний плей-лист. И только равнодушно пожимает плечами, когда Чонин парой щелчков мыши меняет Рианну на трек из начала списка.
Do you feel me now?
Intoxicate me now
Выйдя на улицу, Кай запрокидывает голову и рассматривает слепое небо, затянутое вечным сеульским смогом; вдыхает тяжелый, влажный воздух и прикрывает глаза, позволяя ему прошить себя насквозь — и пусть немного, но выветрить полынь.
Toxic, никакого раскаяния, ты сам этого хотел.
Чонин знает, что его зовут О Сехун. И знает, что Чунмён лично знаком со всеми своими посетителями. И знает, что когда-нибудь вспомнит об этом, чтобы просто спросить — зачем?
А пока — никакого раскаяния, toxic.
Фэндом: EXO-K|M
Пейринг: Кай/Сехун, Сехун/Кай; Крис/Чунмён камео
Жанр: слэш, PWP, сонг-фик
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: Насилие
Статус: завершен
Размер: мини, 8 страниц
От автора: Да я даже оправдываться не хочу. Захотела - написала. #жизньболь.
Скачать Britney Spirs - Toxic .
+
Скачать A Static Lullaby - Toxic (Britney Spears cover).
Toxic, toxic, зачем все это«Проклятая забегаловка», - с раздражением думает Кай, полным презрения жестом убирая руки в карманы и поднимая тяжелый взгляд на охранника. Ну конечно, снова тот самый клинический дебил, с которым он, Чонин, в прошлый раз крупно повздорил — а нехуй, собственно, было руки распускать на предмет попытки социального воспитания. Кай со скучающим видом выслушивает бесполезную информацию о том, что фейс-контроль он не прошел, мудак и может убираться на все четыре стороны, иначе будут приниматься крайние меры.
Кай знает, что это за меры. А ещё совершенно не желает ни об кого марать руки и новые белые джинсы от «Levi's». Он спокойно вынимает из кармана телефон и под взглядом охранника ищет в списке нужный номер; терпеливо дожидается, слушая длинные гудки, которые в один момент становятся короткими — сбросили. Видимо, Чунмён уже привык и знает, по какому поводу может звонить Кай в это время.
Чонин ждет, что на порог выйдет кто-нибудь из шестерок и передаст ласковое наставление хозяина, но Чунмён появляется у входа сам — как всегда, с иголочки одетый в шмотки такой стоимости, что можно запросто отоварить десяток небедных посетителей этого недешевого клуба; как всегда, с неизменной улыбкой на губах и безупречной укладкой темно-вишневых волос. Кай любуется — откровенно любуется, как на произведение искусства, и не допускает уже даже мысли, что с Чунмёном можно иметь какие-то весьма откровенные отношения.
Хотя Чонин прекрасно знает — Чунмёну совершенно все равно, с кем. Как и ему, Каю.
Чунмёну хватает одного взгляда, чтобы фейс-контроль потух и поплелся шерстить остальных клиентов - он легко кивает Каю в знак приветствия и скрывается в помещении, огибая людей и стараясь никого не касаться. Кай хмыкает и направляется в противоположную сторону — видеть посторонних без коктейля в собственном горле крайне не хочется, не нравится и неприятно, и он решает, что сегодня первым будет «Пина Колада».
Времени — около десяти вечера, и это далеко не пик количества посетителей в клубе — до бара Чонин добирается вполне свободно, снисходительно отвечая на приветствия и кивки; в дальнем конце замечает Химчхана в окружении ноут-бука и каких-то двух незнакомых блондинистых парней — наверное, снова прокладывает маршрут для лисьих гонок на следующие стритрейсерские заезды. Каю они не особо интересны, но с Химчханом он все равно издалека здоровается взмахом руки.
Чханёль за барной стойкой привычно выглядит довольным в крайность — излучает лучи любви и обожания направо и налево, гоняет официантов и умудряется перекидывать в руках одновременно два шейкера. Бабочка от рубашки снята и безалаберно засунута между двумя бутылками «Бейлиса».
-Опять проблемы с фейс-контролем? - Приветствует Чханёль Кая, фыркая. Чонин кивает. - Я уж думал пойти помочь тебе, а потом вдруг — да ну нахрен. Сам справится, не маленький. «Апплетини» следующий, мадам, не волнуйтесь...
Чонин кривится.
-И поэтому мне пришлось донимать Чунмёна.
-О, - Чханёль закатывает глаза, выливая в высокий бокал «Кровавую Мэри». - Да, папочка сегодня с нами, а это значит, что нас ждет неплохой вечер. У папочки нюх на такие вещи.
Ёль подмигивает в сторону не обращающего на него ровно никакого внимания Чунмёна и достает джин для «Апплетини», успевая одновременно шипеть что-то мальчикам-официантам и высказывать метрдотелю. Метр слушает с унылым видом и мысленно явно проклинает всех друзей Чунмёна, которым нельзя и слова поперек сказать, чтобы не огрести по шее.
-Что будешь? - Чханёль вспоминает про Кая уже тогда, когда тот уже сам забывает про то, что вообще-то хотел выпить, и принимается разглядывать посетителей, устроившись на высоком стуле перед барной стойкой. Замечает Луханя у столика Химчхана, что-то увлеченно обсуждающего, глядя в ноут-бук, Лэя за музыкальным пультом, пару красивых девушек, задумчивого красноволосого парня и противную морду того самого охранника, гнусно маячащую у входа. Чонин с отвращением кривится и разворачивается к Чханёлю.
-«Пина Колада», наверное...
-Что-то слабовато, - хихикает Ёль, но «Баккарди» с кокосовым ликером все-таки достает.
Кай смотрит на бармена снисходительно.
-Впереди ещё целая ночь, или я неправ?
-Ну разве что только это тебя и оправдывает, - смеется Чханёль, добавляя ананасовый сок, молоко и заливая это все в шейкер, отзывающийся прохладным звуком наполнения смешением холодных жидкостей.
Ну конечно, «Toxic». Что может быть отвратительнее в своей пошлости? Кай долго держит на языке последние капли коктейля, давая вкусовым рецепторам пропитаться мягким миксом и по максимуму сохранить молочный привкус. Ловит себя на мысли, что очень хочется прицельно метнуть в Лэя фигурным бокалом и самому усесться за музыкальное управление.
-Армстронга ты здесь, конечно, сейчас не услышишь, - Чунмён ускользающе улыбается и незаметно кивает в сторону все прибавляющихся посетителей. - Каким бы музыкальным гурманом ты ни был, подавляющее большинство мажоров будет слушать Бритни Спирс и испытывать эстетический оргазм от Джастина Бибера...
В их привычной зоне, раз и навсегда огороженной от общего зала, сплошь и рядом — знакомые лица, и Чонину даже не надо особенно смотреть по сторонам, чтобы знать — здесь, чуть правее, Лухань с очередным симпатичным мальчиком, а перед ним — бокал с простым виски, разбавленным кока-колой; рядом — Пэкхён с какой-то новомодной и сладкой херней по спец-заказу, над которой Чханёль, наверное, пыхтел минут пятнадцать; любовный треугольник в виде Сюмина, Тао и мартини, где главной парой значится, безусловно, Мин с итальянской водкой красивого наименования; немного в стороне, но одновременно посреди всего — привычно улыбающийся Чунмён с Крисом, собственнически обнимающим его рукой за плечи.
Чунмён, конечно, молчит, позволяет Крису делать все, что ему заблагорассудится, и отдает полный контроль над ситуацией — Кай же прекрасно замечает снисходительную полуулыбку на губах Чунмёна и его ироничный прищур, и тут же снова вспоминает, что этому человеку все равно, с кем. И только ради игр, которые Чунмён очень любит по жизни, он позволяет Крису считать, что тот — безраздельный владелец его тела и нематериальной субстанции, называемой «душой».
-Хванбин, пожалуйста, передай Чханёлю, - мягко обращается Чунмён к официанту. - Что нам «В-52» на всех. И чтобы снизу «Kалуа», а не какая-нибудь дрянь.
With a taste of your lips
I'm on a ride
You're toxic
Кай улыбается и закрывает глаза — почему-то с «В-52» музыка перестает быть особо отвратительной, и максимум, что хочется сделать — это влить в Лэя разом стакан абсента.
Ну хоть не бокалами кидаться.
«Toxic».
Два «Лонг Айленд», бокал чистого «Баккарди», два классических «Дайкири» — Кай не любит клубнику; две порции «Бейлиса», один «Блю Кюррасао», два «В-52» в виайпи-зону — Чунмён слишком хорошо умеет пить этот коктейль, чтобы останавливаться на жалкой паре.
Два «Кайпиринья» - просто потому, что название — один наполовину брошенный, понимающая улыбка Чханёля, toxic, toxic, несколько капель «Трипл Сек».
Чонину — как, впрочем, и всегда — совершенно комфортно на небольшой округлой сцене, и так же совершенно все равно — партнер, шест, стул или ничего. «Баккарди» бьет всегда в виски, «Бейлис» ложится на язык и голосовые связки, бесконечно смягчая, «Хенесси» обжигает сосуды и по артериями растекается по всему телу, концентрируясь снизу живота. Во время танца Кай привык не замечать людей вокруг, откровенно глотающих каждое его движение и жест, привык не задумываться о том, что он делает; только рассеянно скользит взглядом по залу, вылавливая из пропитанного полусладкими запахами воздуха капли вдохновения. Возбуждения?
Одобрительная улыбка Чханёля, темный, пристальный взгляд Луханя; Пэкхён осторожно облизывает губы и трогает их длинными, чуткими пальцами. Крис собирает с припухших губ Чунмёна смесь «Калуа», «Бейлиса» и «Мари Бизар» - Чунмён не отвечает на поцелуй, только слегка улыбаясь и, прикрывая глаза, касается кончиками бледных пальцев груди Криса, через тонкую рубашку задевая соски.
Можно кончить от одного только вида.
Чонин полупьяно улыбается и оглаживает руками собственные бока — сегодня нет ни партнера, ни стула, а к шесту подходить просто лень; единственное, что возможно - просто двигаться под уже не имеющую значения музыку, ласкать больше себя самого, чем взгляды окружающих людей, проваливаться в искусственно созданное забытие и забывать дышать, так же искусственно вызывая головокружение. Тoxic, toxic, несколько капель «Трипл Сек», кончик языка Чунмёна в верхнем слое «В-52».
Чонин замечает его, сидящего у барной стойки, далеко не сразу, а только тогда, когда взгляд нереально черных глаз начинает физически жечь чуть влажную, разгоряченную кожу. Перед ним — изящный, фигурный бокал с зеленой феей, сверху — Чханёль превышает все ожидания обслуживания — серебряная лопатка с кубиком тростникового сахара.
Чонин презрительно усмехается — добавлять в абсент сахар?
Он — стройный, до безумия бледный и тонкий, с длинной, практически прямой челкой до самых глаз, с ядовито изогнутыми в уголках губами красивой формы. Безупречная шея с нервно ходящим под тонкой кожей кадыком, полупрозрачные чуткие пальцы, влажный розовый кончик языка. Кай чувствует, как в горле развратно пересыхает — он прекрасно знает, что эту сухость, идущую трещинами, можно смягчить только одним способом.
Чонин смотрит на него долгим, пристальным взглядом сквозь полуопущенные ресницы; проводит ладонями от груди до пояса джинсов, чуть приподнимая футболку и оттягивая вниз ремень.
Calvin Klein, зеленая фея, кожа оттенка жженого тростникового сахара.
Черно-белые JS Wings 2.0 от Adidas — весенняя коллекция 2012 года.
Он изящно соскальзывает с высокого стула, одним глотком допивая абсент, замешанный на большом количестве аниса, который, исчезая на языке, тут же туманными каплями выступает на радужке темных глаз; неторопливым, верным, несмотря на алкоголь, шагом направляется в сторону сцены, а люди расходятся в стороны, уступая ему дорогу — дуэт на сцене, toxic, toxic, что может быть лучше?
Сорок пять секунд, чтобы дойти до сцены — его, кажется, посетители знают неплохо и называют Сехуном; называют Сехуном, протягивая руки и касаясь бледных предплечий, ключиц и бедер, обтянутых темной, скользящей в пальцах тканью брюк. Он не сопротивляется этим прикосновениям, но и не обращает на них ровно никакого внимания — немигающий взгляд прикован к сцене, и он ни разу не прикрывает глаз, пока не делает первый шаг на возвышение.
Довольно высокий, очень стройный. Тонкая талия, красивые бедра, плавный изгиб поясницы. Toxic, что может быть лучше?
Кай доводит до конца финальное движение трека, попадая точно в аккорд и, секундно дождавшись начала новой песни, протягивает Сехуну руку, издевательски приглашая на танец. Тот, подняв на Кая задумчивый взгляд, вдруг улыбается — резко, остро и до безумия ядовито.
И, неожиданно обхватив пальцами запястье Кая, притягивает его к себе, заставляя тела максимально соприкоснуться — жар и холод, влага и сухость, шоколад и молоко, «Баккарди» и абсент. Кай чувствует холодную кожу Сехуна даже через два слоя ткань и его, и своей футболки, чувствует сухую прохладу и холодные пальцы на своей пояснице, чувствует глухой и размеренный стук сердца и то, как предательски твердеют соски от соприкосновения с его грудью.
A guy like you
Should wear a warning
It's dangerous
Волна, прогиб, движение плечами, а дальше все элементарно просто — обхватить ладонями бедра, заставляя двигаться в такт, максимально прижаться пахом к пояснице, имитация толчков, языком до выступающей косточки за ухом.
There's no escape
I can't wait
I need a hit
Baby, give me it
Имитация толчков, трение, скольжение, чуть приподнять футболку, вспомнить о ритме. Кай слегка оборачивается, когда Сехун без малейшего смущения проскальзывает из-за его спины ладонью под ткань, слегка надавливая на напряженный пресс; очерчивает контуры мышц и и дальше по гладкой коже чуть ниже. Чонин, на мгновение закрыв глаза, перехватывает его руку и, резко развернувшись, единым плавно-танцевальным движением оказывается лицом к Сехуну.
Подняв руки и уложив их на плечи Сехуна, с силой заставляет его опустится на колени. И недвусмысленно, не теряя музыкального ритма, толкается бедрами вперед.
Too high
Can't come down
Losing my head
Spinning round and round
Do you feel me now?
Сехун вновь улыбается; Каю кажется, что с его языка буквально стекает мутно-зеленый яд, когда он облизывает губы и, прищурившись, смотрит на сверху вниз — совсем не удивленно, но немного вопросительно. Чонин жестко усмехается, приподнимая бровь — что, совсем слабо? Вопрос сценически неактуален?
Сехун молча опускает взгляд и, подавшись вперед, касается кончиком языка прохладной металлической пряжки ремня, невесомо рисуя повторный слой надписи «Левайс». Кай сжимает зубы.
I can't wait
I need a hit
И резко за ворот тонкой футболки, едва не разрывая ткань, поднимает Сехуна с колен, грубо притягивая к себе и с силой, но не встречая сопротивления, проводит языком по нижней губе, заставляя приоткрыть рот; без подготовки и прелюдий целует слишком глубоко и жестко, чувствуя слабый привкус металла и сильный — горького аниса, на котором замешивают абсент. Toxic, toxic, или это все-таки яд на бледных губах?
With a taste of your lips
I'm on a ride
You're toxic
I'm slipping under
Волна, прогиб, движение плечами, а дальше все элементарно просто — обхватить ладонями бедра, заставляя двигаться в такт, ни взгляда в сторону, ни капли внимания на окружение, только несколько капель «Трипл Сек».
Intoxicate me now
With your loving now
I think I'm ready now
Кай тяжело опускается на высокий стул перед барной стойкой и еле заметно кивает Чханёлю, опуская подбородок на кисти рук. В висках начинает ломить от безумного смешения коктейлей, и Чонин кривится, щуря один глаз; пальцы ощутимо подрагивают, снизу живота болезненно тянет плотным горячим клубком — он опускает веки, с раздражением пытаясь понять, когда успел возбудиться. Toxic, что здесь понимать?
Чханёль умный, Чханёль всегда знает, что нужно на данный момент клиенту, Чханёлю, как обычно, хватает одного полувзгляда.
-Абсент?
Кай кивает.
-Два, - раздается за его спиной спокойный голос, и спустя мгновение на соседний стул легко опускается Сехун, чуть разворачивая сиденье к Чонину. - И в стиле Хемингуэя, пожалуй.
Кай чувствует, как в нем вскипает волна необъяснимого, обжигающего ребра бешенства — это гротескное спокойствие, ровный голос и ни следа влаги на шее и худых ключицах. Протянуть руки, потрогать тонкую, хрупкую кожу, сжать в пальцах, до треска сжать, выжимая бледно-зеленую кровь. А Чханёль только понимающе кивает и сахар в этот раз не подает.
Две грубые железные кружки, очень по-хемингуэйевски, абсент, разбавленный с водой — почему-то это нисколько не облегчает и не смягчает его крепости, а наоборот — лишь больше бьет в голову и по ставшим внезапно слишком чувствительными стенкам горла.
Кай судорожно закашливается. Чханёль умный, он все знает, и поэтому — стакан с холодным ананасовым соком.
Сехун отнимает от губ стакан и подносит к глазам, рассматривая; поверх него кидает ядовитый взгляд на Чонина. И усмехается, будто разом вспомнив о чем-то, что давно хотел сказать.
-Ты танцуешь, как шлюха, - говорит Сехун насмешливо, довольно презрительно — как кажется — искривляя уголки бледных красивых губ.
Звон битого стекла — стенки бокала оказываются слишком тонкими, когда Кай с силой сжимает пальцы, крупным осколком распарывая подушечку указательного пальца. Боль комочком горячо пульсирует, выбивая из прокола темные капли крови, но Чонин не обращает на это внимания, хладнокровно отряхивая кисть руки от средних и мелких осколков. Спокойно встает, подавшись вперед, двумя пальцами берет подбородок Сехуна, поворачивая к себе лицом. По запястью торопливо сбегают, бледнея, алые капли.
Кай смотрит пристально, не моргая; в висках тупым металлическим шариком — ломать, сжимать, разрывать по швам, терзать, вылизывать кровь, запивая чистым абсентом. Вокруг слишком много людей.
Чханёль давно на другом конце барной стойки плетет второй любовный треугольник — сладкая херня по спец-заказу, ручной бармен и мальчик с подведенными глазами; Луханя с его дружком уже не видно, а Тао из-под растрепанной угольно-черной челки не отрывает взгляда от бара. Каю все равно, его куда больше волнует, что Чунмён как всегда все замечает — острый хладнокровный взгляд и полный контроль ситуации даже с пальцами Криса, сжимающими бедро, и совершенно пошлыми поцелуями, оставляющими на шее бледно-розовые следы.
Вокруг слишком много людей. Сехун понимающе склоняет голову набок и проводит пальцами по окровавленному запястью, пробуя сукровицу на вкус. И встает, без сопротивления позволяя Чонину жестко тащить за собой, до боли сжимая хрупкое на вид тонкое запястье.
-Ты танцуешь, как шлюха, - вновь насмешливо и со вкусом повторяет Сехун, проговаривая каждый слог и по-змеиному задерживая язык между приоткрытых губ.
You're dangerous
I'm loving it
Кай толкает Сехуна вперед и захлопывает за собой дверь, глядя, как он плечом врезается в стену и облокачивается на неё, спокойно улыбаясь и не делая попыток принять полностью вертикальное положение. Щелкает задвижка.
-Стесняешься? - Все та же бледно-зеленая насмешка в голосе со вкусом абсента.
Помещение перед туалетом — довольно свободное и просторное; дорогой кафель, шеренга встроенных лампочек на потолке, огромное зеркало над кипельно-белой раковиной идеальной округлой формы. Звуконепроницаемость плюсом ко вкусу дизайна Чунмёна.
Кажется, он просто очень хорошо знал, для чего все это делается.
-Нет.
Сехун презрительно усмехается.
- … Просто не хочу, чтобы кто-то прибежал на твои блядские стоны.
Одним сильным, расчетливым движением Чонин притягивает к себе Сехуна, до боли надавливая на плечо, словно стремясь выбить его из сустава — Сехун сжимает зубы и отворачивается, когда Кай проводит языком по изгибу шеи и с силой кусает; стискивает зубы на шее до того момента, пока не чувствует, как кожа буквально лопается в нескольких местах, непродолжительно заливая язык солоноватой кровью.
Сехун глухо стонет от пульсирующей боли.
По-прежнему не встречая сопротивления, Кай стягивает с него футболку — не заботясь, отбрасывает её куда-то в сторону; с оценивающей усмешкой оглядывает плоский живот и красиво выступающие ребра. А затем делает то, что хотел давно, с первого взгляда на первый бокал с абсентом и тростниковым сахаром — всей поверхностью языка проводит по коже, задерживаясь на мгновение и прикрывая глаза.
Попадание стопроцентное — привкус кожи напоминает полынь.
Кай отстраняется и с легким удивлением смотрит на Сехуна, по-прежнему отвернувшегося и нервно кусающего губы — уже отчего-то привычным движением поворачивает к себе его лицо и заставляет посмотреть в глаза; Сехун упорно отводит взгляд и только слабо прижимается пахом к бедру Чонина.
Тот жестко усмехается, чувствуя, насколько твердо у него стоит.
-Быстро ты.
Чонин накрывает его напряженный член ладонью прямо через ткань и чуть сжимает, слегка массируя и заменяя болезненно-тягучее ощущение на тень удовольствия; слегка разворачивает Сехуна так, чтобы оказаться прямо перед зеркалом. Смотри. Нет же, подними голову, смотри. Toxic, что может быть лучше?
Не глядя, Чонин расстегивает темные сехуновские джинсы и спускает их на бедра вместе с бельем, обхватывая пальцами член у основания и наблюдая за отражением в зеркале — затуманенные глаза, пошло приоткрытые губы и кончик языка в уголке. Ни звука, не надо. Кай делает несколько движений по всей длине и слегка надавливает на головку, размазывая вступившую смазку; доведя до точки кипения и не давая кончить, отпускает член и резко надавливает на плечо Сехуна, заставляя его нагнуться и вынужденно упереться ладонями в холодные бортики раковины.
Кай знает, что без подготовки и смазки может быть очень, просто до безумия больно, но не видит в этом никакой проблемы — терзать, рвать по шву, вылизывать, запивая чистым абсентом. За возбуждение, за сухость, за бледность, за слишком черные глаза, за, блять, шлюху. За идеальность.
За черно-белые JS Wings 2.0.
Бедра у Сехуна идеальные — округлой, совершенно сумасшедшей и женственной формы. Мгновенные красные полосы от прикосновений, клеймо, toxic, toxic, в отражении зеркала с губ стекает бледно-зеленый яд, превращаясь в полубезумную улыбку. Он улыбается.
Кай ненавидит его за это.
Intoxicate me now
Сехун не останавливает Кая и не просит ни о чем, когда тот грубо раздвигает его бедра и входит без подготовки, задержавшись лишь в самом начале; не останавливает и не просит ни о чем, когда собственное возбуждение от вспышки нестерпимой боли становится невыносимым, но Чонин перехватывает руку Сехуна, едва тот делает попытку прикоснуться к своему до болезненности напряженному члену. Не останавливает, когда Кай начинает двигаться в нем под неправильным углом, вырывая из нутра дикую, разрывающую на части боль, отдающуюся в глазах темными пятнами и свербящую в горле слабым хрипом вместо стонов.
Кай толкается вперед грубо и нетерпеливо, с силой сжав пальцами бедра практически до царапин; Сехун опускает голову, чувствуя, что почти теряет сознание — нужная точка соприкосновения не найдена, и каждый сантиметр толчков доставляет нереальную, сравнимую только с ампутацией без наркоза боль. Он ни о чем не просит и никого не останавливает.
Лишь только почувствовав внутри горячую, обжигающую волну спермы, Сехун позволяет себе глухо и неконтролируемо застонать, глотая сукровицу из прокушенной насквозь внутренней стороны нижней губы. Его трясет — крупной, лихорадочной дрожью, и нет уже никакого возбуждения — только боль, бесконечная боль. Toxic, toxic, словно ощущение внутри инородного тела.
Чонин только спокойно расправляет ткань белых джинсов от «Levi's» и смотрит в зеркало поверх плеча Сехуна — кончиками пальцев проводит под веками, парой отточенных движений поправляет волосы. И оборачивается только в самый последний момент.
-И да — я танцую, как шлюха.
Помещение довольно свободное и просторное; дорогой кафель, шеренга встроенных лампочек на потолке, огромное зеркало над кипельно-белой раковиной идеальной округлой формы. Сехун сидит на полу, привалившись спиной к прохладной стене — дыхание тяжелое и неровное, кончики пальцев дрожат, когда он пытается убрать с глаз мокрые от воды слипшиеся пряди волос.
На внутренней стороне бедер — алые разводы от крови, пропорционально смешанной со спермой. Длинные поверхностные царапины от прикосновений.
Боль, бесконечная боль — Сехун улыбается, собирая с собственного языка бледно-зеленые ядовитые капли.
Влажная кожа с привкусом полыни, никакой сухости.
Toxic, toxic, не этого ли ты хотел?
***
Чханёль умный.
Что-то крепкое, замешанное на «Баккарди», два «Апплетини», оплата по счету карточкой, стакан воды, таблетка от головной боли. Кай не замечает острого, режущего по коже взгляда Чунмёна, когда направляется к выходу из клуба.
Останавливается на половине дороги.
Hey Mr.
Please Mr. DJ
Tell me if you hear me
Turn the music up
Кай, лавируя в людском потоке, в одно мгновение оказывается около Лэя — тот. Скучающе подперев ладонью голову, наблюдает, как истаивает на глазах бездарный вечерний плей-лист. И только равнодушно пожимает плечами, когда Чонин парой щелчков мыши меняет Рианну на трек из начала списка.
Do you feel me now?
Intoxicate me now
Выйдя на улицу, Кай запрокидывает голову и рассматривает слепое небо, затянутое вечным сеульским смогом; вдыхает тяжелый, влажный воздух и прикрывает глаза, позволяя ему прошить себя насквозь — и пусть немного, но выветрить полынь.
Toxic, никакого раскаяния, ты сам этого хотел.
Чонин знает, что его зовут О Сехун. И знает, что Чунмён лично знаком со всеми своими посетителями. И знает, что когда-нибудь вспомнит об этом, чтобы просто спросить — зачем?
А пока — никакого раскаяния, toxic.
@темы: фанфики, ЕХО просто што.
-
-
21.08.2012 в 23:53лично я с удовольствием бы почитала что-то такое еще
спасибо
о этот Сехун
-
-
22.08.2012 в 00:49Я очень люблю термин, который состоит, казалось бы, из двух слов, стоящих на разных полюсах воображаемой таблицы ценностей - "красивая жестокость". Эта тонкая грань на которой нужно уметь балансировать, чтобы ситуация завораживала, стирала все границы между знаками "+" и "-", заставляя не думать о том, где проходит граница дозволенного.
У тебя получилось придать тексту ту атмосферность, когда с каждой деталью интерьера, жестом персонажа, вплетением строчки из текста все нити начинают натягиваться и вибрировать, подводя к кульминации. И да, после прочтения, на языке буквально чувствуешь эту горечь абсентного послевкусия.
ПС. За абсент и кожу, с привкусом полыни, отдельное
-
-
22.08.2012 в 05:21слишком остро чувствуется атмосфера... нездорово, словно сквозь алкогольные пары и табачную отраву, сквозь слишком громкие биты и шум разговоров... кафель и закрытая дверь перебивают звуки и топят... в такие моменты наступает этап "я кажется жив, но уже слишком давно мертв".
Я по привычке не стала читать предупреждения... больше, я даже не увидела его, читая только пейринг что бы уловить, стоит ли отвлекаться на других персонажей. хотя стоило... просто что бы подготовиться.
жестоко и сильно... в своей атмосфере... хотя кажется никого не жаль. только... А пока — никакого раскаяния, toxic.
-
-
22.08.2012 в 08:22Leerena, спасибо большое Q___Q
собственно, жестокость.. получилась сама. конец в моем понимании должен был быть иным, но что взять с галимого пвп? *с горечью*
ren.nucifera, и правильно, что не жаль. обадва - пустые персы, а один так ещё и мазохист : D
-
-
22.08.2012 в 10:59-
-
22.08.2012 в 11:02-
-
22.08.2012 в 11:43Отдельный фрагмент, без глобальной философской подоплеки, игра слов и toxic))