Сыграем?

Потырено у половины ленты

Каждый человек - фанфик.
Поэтому, дорогие ПЧ, представьте, что я тоже.
А теперь напишите в комментарии, какой я фанфик? Какой у меня жанр и рейтинг?
Желающие делают себе этот флэшмоб и узнают, а какой же они фанфик!

@темы: флэшмоб

---

Эйо ваддап нувыпонели

Недавно раз пять подряд пересмотрела даблэй - видать, совсем уже ломка по камбэку началась, а эта блондинистая хуета ака Аура только твиттит поющего какую-то херню Капусту и прочую дребедень. Сначала мы обещали вам камбэк в конце января - ХЕР ПОТОМУ ЧТО ДЕБЮТИРОВАЛИ В НОЯБРЕ. Потом мы обещали вам камбэк в феврале - ХЕР ПОТОМУ ЧТО ВСЕ ЕЩЁ РАНО. Потом мы обещали вам камбэк в мае - ХЕР ПОТОМУ ЧТО ХАХА. Сейчас мы обещаем камбэк в июле - ХЕР ПОТОМУ ЧТО а, июль ещё не кончился.
DOUBLE A - И ПУСТЬ ВЕСЬ МИР ПОДОЖДЕТ.
Собственно, я о соу крейзи.
Все-таки Усан сумел сделать потрясающую, на мой взгляд, вещь. Он поставил абсолютно хаотический, легкий и нецепляющий (почти ничем, кроме бедер), танец, в результате исполнения которого даблы смотрятся профессиональнее многих только что или не только что дебютировавших групп.

А вот нуэсты ньюисты почту России не косплеят.
На тему - Минхён повзрослел и похорошел ужасно, такой грациозный, прямо глаз не нарадуется; Рен мимо; Пэкхо мимо; Джейар мимо; Арон - парень, выходи за меня замуж.
Пдаклятый евгей, что ты делаешь
Я так понимаю, теперь вместо слово «экшн» в фэндоме всегда будет звучать как «экшОн» окау. И почему я подумала про артишоки и корнишоны

И да - тут новый дизайн (вариант не окончательный) и новое название дневника.
Все читабельно?

хёнчик

@темы: кто-то что-то сказал?, дикое ололо, DoubleA

---

На чаше аптекарских весов

Название: На чаше аптекарских весов
Фэндом: EXO-K|M
Пейринг: Крис/Сухо (Чунмён)
Жанр: ангст, психология, философия, драма (!)
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: AU, местами нецензурная лексика
Размер: миди (22 стр), 1 часть

От автора: Фик объемный, продолжение - в комментариях.

На чаше аптекарских весов

-А был ли мальчик?
-Тьфу ты, блядь. Не было тут никакого мальчика. И эпиграф у тебя дерьмовый.
(с) Диалоги о том, чего не было

Когда Крис впервые смотрит ему в глаза, становится нестерпимо страшно – в них, карамельно-карих, словно бы заключено по два зрачка, один в другом, наслаиваясь в разных цветовых спектрах. В них, карамельно-карих, один зрачок – серое озеро, второй, внутри первого – густая капля качественных немецких чернил.
Через секунду наваждение проходит; на его визитке, небрежно оставленной на уже покрытой для выноса полиэтиленом барной стойке, незамысловатым, но стильным шрифтом указано, мол, «Ким Джунмён, агентство «NNN», универсальный дизайнер узкой направленности». Далее – номер телефона и замыленный в своей посредственности адрес фирмы. Крис с отвлеченной насмешкой думает, что смешно это – «универсальный дизайнер узкой направленности».
Впрочем, господин Ким Джунмён, скорее всего, даже при случае не оценил бы комичности собственной визитной карточки. Крис усмехается, одним ухом слушая ускользающие от внимания объяснения о концепте дизайна, базовой цветовой гамме и прочей дряни, до которой ему, Крису, нет совершенно никакого дела – он больше думает о том, что никогда, наверное, не обратился бы к этому парню словом «господин». Совершенно не располагает, несмотря на не менее стильный, чем шрифт на визитной карточке, костюм-тройку с грамотно подобранным галстуком, безупречную, явно салонную укладку волос и контур небольшого кулона, угадывающийся сквозь тонкую, почти полупрозрачную ткань белой рубашки.
Хотя, наверное, последний пункт и способствует появлению ненужных предрассудков иерархического характера. Чунмён говорит что-то про подходящее для барной стойки дерево, а Крис послушно кивает головой и думает, что, наверное, до безумия красиво было бы раздеть этого нетипичного офисного клерка и посмотреть, что за бижутерию он носит под недешевой фирменной рубашкой. Просто так – чисто ради эстетического удовольствия. А ещё – проверить собственную сиюминутную теорию: действительно ли кожа на внутренних сторонах его бедер такая же белая и фарфоровая, как на шее и запястьях, испещренных голубыми паутинами вен.
-… эвкалипт или молодой ясень. Оригинальность – хотя это, на мой взгляд, пафос – розовое дерево или «спелая» сакура. Что вы предпочитаете больше?
Крис спокойно улыбается, не чувствуя потребности вникать в суть разговора.
-ДСП. Дешево, сердито, и подпалить по пьяни не жаль.
Чунмён снисходительно приподнимает уголки губ, хотя по взгляду видно, что шутки на профессиональную тему не очень ему по вкусу; Крис в притворной озадаченности склоняет голову и думает, а по вкусу ли ему глотать сперму, или лучше обойтись без этого.
Шаг за шагом Крис узнает много нового о планировке своей кухни, неудачном расположении окна и уличных голубях, летающих над внешним подоконником со вполне определенной целью. Минут через десять односторонней беседы Чунмён с отвращением долго моет руки от гнусных плодов трудов голубиных и объясняет, как и где правильно подобрать мастеров для выполнения его задумки. А Крис разве что не растягивается всем телом на барной стойке, с сильным прищуром разглядывая высвеченный тенью контур подвески под тканью рубашки.
На пороге, поправляя у зеркала галстук и улавливая отражение стоящего сзади Криса, Чунмён оборачивается и кидает на него не то чтобы испуганный, но растерянный взгляд; торопливо говорит пару забитых и официальных фраз, после чего испаряется, оставив за собой запах новой шелестящей ткани.
-Звоните, когда подберете мастеров.
Крис беззвучно смеется, проводя обеими руками по бокам перед тем же зеркалом; натягивает на талии футболку, задерживает ладони на бедрах и, почувствовав привычное тягучее напряжение, скользит пальцами чуть ниже, забираясь под ремень и оглаживая отвердевший член.
Он кидает задумчивый взгляд через плечо, где на старой барной стойке лежит визитная карточка – делает пару сдержанных движений вверх и вниз по всей длине, а потом грустно усмехается, опираясь спиной на зеркало.
-Наверное, хорош бы я был, если бы позвонил прямо сейчас, мол, хэй, парень, у меня встал на твою бижутерию. Поможешь?
Смеется как-то совсем не весело. Запоздало приходит сухой, как старая бумага, серый страх.

***

На столе – веер тяжелых телефонных справочников вперемешку с рекламными брошюрами и еженедельными журналами о дизайне и строительстве. Крис, уныло скривив губы, вырывает очередную страницу и сжигает её над пепельницей, думая, что вполне может обойтись без ремонта на этой паршивой кухне, раз вся квартира уже в общем в порядке.
Полиэтилен на стойке режет глаз и слух. Перед внутренним взглядом – проклятая подвеска и паутины голубых вен на запястьях.
Справочник – резким движением на последние страницы, в трубку домашнего телефона – вежливым голосом с просьбой о заказе номера в мотеле, в мобильный – сдержанный заказ на мальчика по вызову.
А ещё можно уточнить, что нужен хрупкий, темноволосый, и кулон ему на шею нацепите.
Меняя перед зеркалом одну из серег в ушах, Крис размышляет, что в последнее время стало совсем хорошо – никакого удивления, когда красивый мужской голос низким тембром заказывает по телефону мальчика-проститутку.

В этом дешево приглушенном свете невозможно разобрать лица человека сразу – зачем разочаровываться в тот момент, когда ещё возможно отозвать заказ, сменив его на другой, и ждать ещё чертовых два часа, мучаясь от эрекции? Крис с легкой улыбкой окидывает взглядом силуэт стройного молодого человека, на секунду замершего в дверях; не успевает сказать и слова, как тот без приглашения проскальзывает внутрь, единым слегка ленивым, профессиональным движением стягивая с себя футболку и опускаясь на колени.
Надо же, и слов никаких не надо. Тихо звенит потревоженный кулон на шее, поднимается взгляд страшных карих глаз с серыми зрачками-озерами. Улыбку Криса трогает секундная дрожь.
Ким Джунмён, агентство «NNN», универсальный дизайнер узкой направленности. Кажется, в глазах недостает капли немецких чернил.
В кончики пальцев будто подается мгновенный электрический разряд; Крис, протянув руку, за подбородок поднимает лицо Чунмёна выше, через силу с минуту глядя в его глаза. В них – океан спокойствия и умиротворенного разврата.
Совершенный профессионализм.
-Вечерняя подработка? – спрашивает Крис совсем тихо, приблизив губы к его уху. Чунмён молча вскидывает на него взгляд и усмехается – безжизненно, безэмоционально и совершенно в своей уравновешенности.
Стоя на коленях перед парнем – со вполне определенной целью. Крису на мгновение кажется, что реальность переходит в режим «арт-хаус» - даже с одной-единственной встречи он может с точностью сказать, что Чунмён не тот человек, который способен с таким идеальным спокойствием готовиться брать в рот.
С почти незаметной издевательской улыбкой, тронувшей губы, Чунмён склоняет голову, чуть дотрагиваясь пальцами до паха, и делает приглашающий жест на постель; сразу же за этим – проводит ладонями по бедрам, чуть спуская ремень джинсов. На немом языке это выбор – минет или без прелюдий сразу к делу.
Крис помнит о том, что Чунмёну не очень нравятся шутки на профессиональную тему, но решительно не знает, каким образом тот предпочитает брать в рот – поэтому останавливается, не доходя до постели, и привлекает Чунмёна к себе, с силой опуская на колени.
Чунмён легко расправляется с тугой застежкой на ремне, даже не напрягая пальцы; чуть спускает с бедер Криса пояс и проводит языком по правой выступающей косточке, чуть покрасневшей от трения об ткань. Крис нетерпеливо толкается бедрами вперед, но Чунмён, видимо, не сильно куда-то торопится.
Впереди целая полностью оплаченная ночь.
Чунмён издевательски медленно стягивает крисовские джинсы к коленям, цепляя одновременно и нижнее белье, ставшее абсолютно ненужным; проводит языком влажную дорожку от пупка до основания члена, сжимая его кольцом из пальцев и несколькими почти незаметными движениями доводя до напряжения. Крис ровно выдыхает и прикрывает глаза, укладывая обе руки на его плечи.
Пару первых минут Чунмён только играется, облизывая головку члена и слегка посасывая её; ласкает её неуловимыми движениями кончика языка, одновременно пальцами поглаживая внутреннюю сторону бедер и царапая кожу ногтями. Кажется, проходит несчетное количество времени в этом вязком неполном удовольствии - Крис недвусмысленно дотрагивается до его идеально уложенных волос, чуть портя укладку и надавливая на затылок.
Чувствуется, как Чунмён улыбается, позволяя притянуть себя ближе – всей поверхностью языка проводит по длине члена и, вдохнув, разом полностью обхватывает его губами, на секунду закрывая глаза и позволяя себе привыкнуть к жару и ритму пульсации. А затем начинает медленно, подчиняясь этому ритму тока крови, двигать языком и губами, расчетливо насаживаясь на всю длину.
Крис не знает, что заставляет его держать глаза открытыми и лишь больше возбуждаться от этого откровенно пошлого вида; он лишь периодически облизывает сразу же высыхающие губы, не издавая ни звука. Чувствуя на себе мягкие, податливые губы, Крис отвлеченно думает, что это ощущение удовольствия сильно отличается от всех других, которые он испытывал раньше в такие моменты – оно неяркое и вязкое, как густая венозная кровь или стекающая по бедрам сперма, оставляющая на коже липкие влажные следы.
Неяркое, вязкое и туманное – но сводящее с ума в разы быстрее и бесповоротнее, чем что-либо другое.
Крис не замечает, что Чунмён все сильнее сдавливает пальцами его бедра, оставляя на них бледные красные полосы, и не сдерживает стона, когда Крис толкается вперед, заставляя взять максимально глубоко. Чунмён полностью закрывает глаза и, расслабившись, позволяет превратить минет в полноценный оральный секс – толчки становятся все сильнее и настойчивее, и Чунмён только слабо стонет, непроизвольно начиная ласкать себя внизу живота, но не решаясь дрочить без позволения.
Через несколько секунд Крис чувствует, как мгновенная волна спускается от ребер к паху; сжав зубы, он через силу отстраняет Чунмёна и изливается теплой спермой в собственную ладонь, глядя, как вязкие капли стекают по пальцам, задерживаясь на кончиках и тяжело падая на ковер. Крис опускается на колени рядом с Чунмёном и резко дергает его на себя, заставляя развернуться спиной; сзади прижимается бедрами к его пояснице и, одной рукой обняв за талию, другую подносит к его губам, обводя их контур.
Чунмён по очереди облизывает пальцы, измазанные в сперме – ловит каждую каплю горячим языком, словно стремясь восполнить то, что не получил до конца. Посасывает кончики, подаваясь вперед, когда Крис отводит руку; вылизывает ладонь и задерживает на секунду язык на запястье – резко выдыхает и откидывает голову назад, на плечо Криса, не сдерживаясь и лаская себя сквозь жесткую ткань джинсов.
Крис перехватывает его руку и пропускает вдох, остро реагируя на долгий болезненный стон – уткнувшись губами в плечо Чунмёна, он успокаивающе целует оголенную кожу, осторожно помогая освободиться от одежды. И стягивает с себя рубашку, не особо заботясь о пуговицах.
Крис тянет Чунмёна наверх, к постели, потому что ворс ковра больно стирает кожу – прохладные простыни приятно холодят разгоряченное тело. Он обнимает Чунмёна сзади, не позволяя опуститься с колен, и на мгновение, восстанавливая дыхание, утыкается носом в его уже растрепанные волосы, пахнущие еле уловимым ароматом духов, как если бы они были смыты дождевой водой.
Крис слегка надавливает на его копчик, вынуждая чуть раздвинуть бедра - и вопросительно касается скулой его щеки; Чунмён великолепно понимает этот немой вопрос и чуть заметно кивает в сторону отброшенных джинсов. Отстранившись, Крис нашаривает в кармане совсем маленький тюбик – обыкновенный, но с эмблемой какой-то дорогой фирмы.
Просто и со вкусом – индийское масло для тела с легким пряным запахом.
Нужно совсем немного, чтобы смазать тугое колечко мышц; Чунмён пробует расслабиться, но лишь больше теряет контроль над собой, чувствуя внутри себя первый палец. Крис успокаивающе гладит его по животу, очерчивая контуры пресса и ребер; отвлекая, слегка царапает отвердевшие соски, и, растягивая, вводит второй.
Чувствует, как Чунмён судорожно сжимается вокруг него и срывает болезненное шипение с губ.
-Тише, малыш, - голос Криса прерывается от напряжения и, внезапно, нервов, когда он медленно начинает двигать пальцами в попытке найти нужный угол проникновения, чтобы не сделать ещё больнее.
Слишком сложно и тяжело для мальчика по вызову.
Чунмён закусывает кончик языка, пытаясь унять прерывистое дыхание, смешанное с короткими и тихими стонами, и лишь больше напрягается, когда Крис свободной рукой проводит по внутренней стороне его бедра, ненавязчиво заставляя ещё больше прогнуться и раздвинуть ноги.
Воздух наполняется сладким запахом, когда масло растекается по коже, влажно высвечивая её в мутном свете; несмотря на то, что была взята всего пара капель, его оказывается слишком много, и оно капля за каплей неспешно сбегает вниз к коленям, с каждой секундой делая кислород тяжелым от свежей пряности.
С губ Чунмёна вновь срывается стон – теперь громче, увереннее и развратнее. Когда он постепенно, раз за разом, начинается сам насаживаться на пальцы, Крис понимает, что нашел то, что нужно – позволяет Чунмёну сделать ещё несколько движений и слегка сдерживает его, пахом прижимаясь сзади и давая почувствовать свое напряжение.
Чунмён резко отстраняется и оборачивается к Крису лицом, ненавязчиво отталкивая на постель и седлая его бедра – с секунду восстанавливает самообладание, а затем, упершись ладонями в его грудь, осторожно опускается на член, сантиметр за сантиметром полностью вбирая его в себя.
Крис приподнимается на локтях и запрокидывает голову, вновь ощущая то неяркое, вязкое чувство сумасшествия, когда его обволакивает горячее нутро.
Минуты две Чунмён не двигается, давая себе возможность привыкнуть к внутренней наполненности. Крис не настаивает и не торопит – только еле заметно улыбается и прижимает к губам его пальцы, целуя внутреннюю сторону ладони.
Чунмён начинает двигаться – медленно и плавно, безошибочно находя верный ритм и все больше возбуждаясь от пьянящего ощущения, волнам расходящегося от низа по всему телу; оно просачивается в легкие, выбивая дыхание, окрашивает скулы в лихорадочный румянец и заставляет закрыть глаза, срывая с языка теплое сладкое дыхание, с ускорением ритма превращающееся в еле слышные прерывистые стоны.
Движения становятся быстрее и скомканнее, Чунмён начинает терять контроль и сбиваться; Крис осторожно приподнимается, обхватывая его одной рукой за талию и притягивая к себе, а другой сжимая его твердо стоящий член в пальцах. Чунмён сильно выгибается в пояснице и чуть прикусывает плечо Криса, когда тот начинает двигаться в нем сам, параллельно ритмично надрачивая легкими движениями пальцев вверх-вниз по всей длине.
Воздух становится лишь тяжелее от вырывающегося горячего дыхания и масляных капель на теле, испаряющихся терпким сладким ароматом. У Криса не получается сделать полноценный вдох, грудную клетку сдавливает, и он задерживает дыхание, когда Чунмён с силой обхватывает его шею руками и подается вперед, с тихим стоном кончая в сплетение пальцев.
Теплая сперма стекает вниз по животу ко внутренней стороне бедра, тяжелыми каплями обволакивая влажную кожу и постепенно задерживаясь на ней. Крису хватает нескольких минут этого вязкого ощущения, чтобы излиться в Чунмёна, с силой сжимая в зубах цепочку его подвески. Проклятой подвески в форме матового каплевидного камня, окруженного тонкой полосой серебра.
Чунмён долго смотрит в потолок, лежа на спине, а затем, не говоря ни слова и не спрашивая разрешения, скрывается в душе.
Крис, не найдя полотенца, облизывает кончики пальцев.

На часах показывает треть полностью оплаченной ночи – Чунмён одевается неторопливо, но аккуратно и обстоятельно, по-прежнему молча и спокойно. Крис укладывает подбородок на кисти рук, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за ним.
Зрачки – серые озера, бледные очень и полупрозрачные. Вновь накатывает отдаленная волна сухого страха.
Чунмён кладет ладонь на дверную ручку, несколько минут пустым взглядом рассматривая дешевую фанеру, крашеную под дуб или какую-то его разновидность. Бьет два часа ночи, и электронные часы на кофейном стоике отдаются мелким дробным звуком; Чунмён вздрагивает и, обернувшись, беспомощно смотрит на Криса своими прозрачными зрачками. А потом опускается на пол, судорожно вздыхая и закрывая руками лицо. Крис чувствует, как где-то внутри, под диафрагмой, скручивается тугой клубок.
Он осторожно опускается рядом с Чунмёном и пробует отнять его руки от лица, но тот сопротивляется пару мгновений, а потом сам убирает ладони, устало и неподвижно глядя в пол. Крис протягивает ему руку.
-Оставайся, - говорит тихо, но Чунмён только качает головой, поднимается, выскальзывает за дверь и беззвучно прикрывает её за собой.

Чунмён возвращается минут через двадцать, насквозь промокший под проливным сеульским дождем; на скулы с волос стекают струйки воды, смешиваясь со стоящими в глазах слезами. В серых зрачках снова – густые капли черных немецких чернил.
Крис осторожно убирает с его лица волосы и касается губ, сцеловывая с них холодную дождевую воду.
-Оставайся.
Чунмён устало кивает.
***
-Так дуб или ясень?
-Да пусть эта остается. Я все равно баром не пользуюсь… Может, мне вообще без ремонта больше нравится.
-Ах ну да, - Чунмён серьезно кивает и насмешливо щурится, потягиваясь на столе и укладывая голову на вытянутые руки. – Живи аборигеном с барной стойкой, покрытой полиэтиленовой дрянью. Может, она фенол испускает. Может, коньки быстрее отбросишь. А?
Крис улыбается.
- Полиэтилен не содержит фенола. Ты его с прессованной мебелью перепутал.
Чунмён вздыхает и пожимает плечами, не особо огорчаясь от того, что подловить на непросвещенности не удалось; закрыв глаза, старательно уговаривает себя, что не всякая кухня должна выглядеть, как картинка с обложки дизайнерского журнала, и что все это вполне можно пережить, если хотя бы шторы какие-нибудь неплохие повесить.
Отчасти для того, чтобы не видеть кристальной высоты девятнадцатого этажа, тонущего в густом городском смоге. Чунмён высоты не боится, но чувство определенной неприязни испытывает.
-Шелк или тюль?
-Да делай уже что хочешь, - Крис вскидывает взгляд на потолок.
-Карт-бланш? – Чунмён, хитро.
Где-то в глубине души Крис чувствует, что если ещё немного дать волю, то этот кадр вполне способен сесть на шею, свесить ножки в симпатичных разноцветных кедах и сидеть там, пока рак на горе свистнет в африканскую вувузелу.
-Карт-бланш на мою кухню в обмен на карт-бланш в отношении твоей души и тела, - невозмутимо постановляет Крис, складывая руки на груди.
-Ну ты дурак, что ли, - мгновенно обижается Чунмён и собирает конечности в кучу; трет уставшие кисти рук и отходит к окну, упираясь в подоконник и со смутной тревогой заглядывая вниз. – Он ещё и торгуется…
Крис осторожно и почти невесомо касается его плеча.
-Ты чего обижаешься? – мягко. – Я пошутил, маленький.
Чунмён дергает плечом и оборачивается, немного хмуро и исподлобья глядя на Криса. Тот уже привык к этим странным зрачкам – снова крохотные черные в окружении полупрозрачных серых.
-Не понимаю я таких шуток, - наконец говорит он тихо, опуская взгляд. – И глупых вопросов-торгов я тоже не понимаю и не люблю. Зачем спрашивать о том, на что уже имеешь право?
Обнимает Крис очень аккуратно и очень тепло – как шарнирную куклу, которую легко сломать неосторожным прикосновением.
Как-то совершенно незаметно за несколько месяцев этот улыбчивый мальчик-дизайнер со странными глазами и кулоном-каплей на шее вошел в его жизнь, ненавязчиво развесив на её голых окнах газовые шторы и уложив на пробитые дороги ковры, чтобы было не так больно падать на неровностях.
Чунмён никогда не говорит об их второй встрече. Крис пробует спрашивать, но натыкается лишь на непонимающий взгляд и страх где-то на самом дне глаз.
Чунмён не помнит. И, наверное – не нужно это.

Крису безумно нравится просыпаться рядом с Чунмёном самым ранним утром – много раньше, чем проснется он; лежать на боку и рассматривать его как всегда бледное лицо с фарфоровой кожей, которую, как кажется, только тронь кончиками пальцев – и оставишь глубокие красные следы и трещины.
Чунмён всегда просыпается уставшим, словно сон для него – занятие не менее тяжелое, чем ежедневные разъезды в разные уголки города по поводу дизайнерских заказов. Проснувшись, он долго трет глаза – сильно, до красноты – и выпивает полторы небольшие чашки зеленого чая без сахара. Вторая всегда остается наполовину наполненной, и Крис с легкой усмешкой допивает её, потому что чай заваривать у Чунмёна получается куда лучше, чем готовить.
-Может, ты просто будешь наливать себе одну, но большую? – интересуется он однажды.
-Нет, - категорически отвечает Чунмён, - Ты ничего не понимаешь. Чем больше поверхность соприкосновения, тем безвкуснее и бледнее все становится.
И самым кончиком языка касается уголка губ Криса, торопливо скидывая в сумку пару дизайнерских брошюр, нет-бук и остро заточенные карандаши – и сбегает на полдня, оставляя его уныло писать дипломную работу и ждать звонка с работы, когда нужно будет подменить заболевшего партнера-инструктора в тренажерном зале.
А в общем Крис, конечно, и без таких вывертов любит дни отпуска.

Крис всегда спит очень крепко, а Чунмён просыпается безумно уставшим и растерянным.
А ещё – раз в месяц кричит во сне.

Впервые Крис замечает это, когда заканчивается пора отпуска, и он выходит на работу – почти целый день тяжелых физических нагрузок и общения с разными людьми поднимает уровень адреналина в крови, и Крис с непривычки подолгу не может заснуть. А засыпая, часто просыпается от любого звука.
Когда стрелка настенных часов лениво, но неизбежно приближается к отметке «2» на циферблате, Чунмён открывает глаза и некоторое время смотрит в потолок, не двигаясь, и только моргая чаще, чем обычно. Потом неслышно, словно призрак или полтергейст, одевается, по-прежнему безошибочно подбирая одежду, и выскальзывает из комнаты.
Затем – тихий звук открываемой входной двери и щелчок. Чунмён уходит.
А когда перед выходом из комнаты он смотрит в зеркало, Крис успевает поймать отражение – его зрачки снова серые и прозрачные.
Чунмён уходит, чтобы вернуться ранним утром и обратно скользнуть под одеяло. Теперь вновь – с черными зрачками внутри серых.

-Послушай, - Крис, кажется, примеряет уже третий десяток солнцезащитных очков. Девушка-консультант пчелой вьется вокруг, а Чунмён то с азартом роется на стеллажах, то с потрясающе скучающим видом смотрит в одну точку, поливая окружающий мир волнами пафоса и презрения.
-Чего? – спрашивает он, оборачиваясь от очередного манекена. – Нет, эти выглядят отвратительно. Ты это хотел спросить? На, держи…
Консультант, судя по виду, вовсе не против изобрести машину времени и отправить Чунмёна в эпоху испанской инквизиции.
-Не это, - Крис кидает взгляд в зеркало. – Чунмён-а, скажи мне, а ты линзы носишь?
Крис в отражении замечает, как Чунмён замирает; его взгляд напрягается, как стальная пружина, а потом вновь расслабляется, как по мановению волшебной палочки. Чунмён с облегчением, но все же натянуто смеется.
-Я? Линзы… Нет, конечно, у меня зрение нормальное. Да и глазами своими я доволен.
Улыбается тепло и открыто, цепляя на Криса очередные очки и делая шаг назад, чтобы оценить результат – красиво и то, что нужно. «Лаура Биаджотти» - недешевое, конечно, удовольствие, но Крис готов заплатить и не такие деньги, глядя на довольно щурящегося Чунмёна.
Всю оставшуюся дорогу до дома Чунмён тих, задумчив и не говорит почти ни слова.
На самом дне странных глаз – безысходная тоска.

Одним утром Чунмён не возвращается назад. Крис открывает глаза, упираясь взглядом у идеально взбитую подушку рядом – с пару секунд бездумно смотрит перед собой, а потом резко поднимается, преодолевая головокружение и подступившую тошноту. Кидает взгляд на часы – слишком рано, чтобы Чунмён проснулся сам.
Слишком рано даже для того, чтобы проснулся Крис.
Несмотря на то, что Крис дышит глубоко и размеренно, тошнота не проходит даже через пять минут; он с практически закрытыми глазами добредает до кухни и долго стоит на пороге, не решаясь их открыть.
Неестественно тихо – Чунмёна здесь нет. Его нет нигде, хотя все вещи на месте; его нет нигде, а «абонент временно недоступен» и воздух пахнет проклятым индийским маслом для тела; его нет нигде, хотя в мойке стоит две чашки из-под зеленого чая, одна из которых наполнена только наполовину.
Чай совсем холодный – значит, Чунмён ушел давно. Крис глотает две какие-то таблетки, найденные в холодильнике, и отсылает смс на ресепшен спортивного зала, что на работу сегодня не явится.
Вычитайте из зарплаты. Хорошо, вычтем.
Крис открывает окно на кухне и долго смотрит вниз, сквозь кристальную высоту девятнадцатого этажа.
-Я подожду.
***
A few years before

-Этот мальчик, - говорит штатный школьный психолог, просматривая заполненные учениками анкеты,- В крайней степени логично противоречит самому себе. Разговаривай он при мне с зеркалом, я, будучи яростным приверженцем специализированной терминологии, сказал бы, что это – не что иное, как разновидность дифференциального расстройства идентичности. Или – оно и есть.

Чунмён знает, что завтра рано вставать – нужно повторить как минимум две последние темы, чтобы сносно сдать последний экзамен сессии. Он точно знает, что если через пять минут не будет спать, то с утра может элементарно не доползти до аудитории.
Было бы обидно вот так одним махом завалить неплохой в целом семестр.
Но спать отчего-то ужасно не хочется – хочется просто сидеть на постели, не двигаться и смотреть в стену до разноцветных кругов перед глазами; хочется читать все, кроме учебной литературы, рисовать цветочки на лекционных тетрадях и играть в «Angry Birds», только бы - не спать.
Чунмён не желает себе признаваться – спать просто страшно. На ровном месте.
Словно внутри кто-то натянул тонкую золотую нить и дотрагивается до неё, заставляя отзываться предупреждающим звоном – нельзя спать, Чунмён-а. Нельзя.
Чунмён ненавидит физиологию, потому что она всегда берет свое.
Кажется, не проходит и нескольких минут, как он проваливается в глубокий, как Марианская впадина, сон без сновидений; золотая нить немного успокаивается, но затем взрывается безумным, паническим звоном, словно сотни панихидных колоколов.
Нужно просыпаться, но уже поздно.
Сон без сновидений оказывается не таким уже бессноведенческим, как кажется на первый взгляд; из вязкой темноты подсознания постепенно появляются необычные очертания, и Чунмён поначалу не может понять, что они ему напоминают.
Проходит пара минут метаморфоз, и становится ясно – перед ним на небольшой круглой площадке стоит высокий деревянный стул на длинных шатких ножках. А на этом стуле, скрестив ноги, сидит он сам.
Ким Джунмён, девятнадцати лет отроду, одетый с иголочки и уложенный по всем правилам стилистических изысков. А если выражаться точнее – его Двойник.
-Привет, - Двойник дружелюбно взмахивает рукой и улыбается. – Рад тебя видеть, а то уже скучно стало… За девятнадцать лет-то.
Чунмён даже во сне чувствует, как в горле пересыхает; он заходится в кашле, но не ощущает его – тело парализует, как от качественного общего наркоза, и это, наверное, нормально – сон из тех, в котором человек не может принимать участия, ограничиваясь ролью стороннего наблюдателя.
Двойник понимающе склоняет голову.
-Я ждал тебя.
-Кто ты? – Чунмён, впрочем, понимает, что вопрос – наиглупейший, но стандарты жанра требуют этой глупости неукоснительно, и он не видит смысла ломать комедию.
-Я – это ты, - следует мгновенный ответ, и Двойник обводит широким жестом темное пространство вокруг. – А это – твое подсознание. Знакомься. Не очень богатое, из мебели – один стул, и я назвал его Чеар Непобедимый. Ты не против?
Чунмён хочет покачать головой, но снова ничего не выходит – Двойник, однако, прекрасно все понимает и кивает с удовлетворением. Он – точная копия самого Чунмёна, и лишь глаза удивительные, с практически прозрачными серыми, широкими зрачками.
-Ты можешь называть меня как угодно, - продолжает Двойник в тот момент, как Чунмён чувствует, что и говорить уже почти не в состоянии. – Второе Я, Секонд Ай, Альтер-эго, доппельгангер… Короче, не суть. Только доппелей я не люблю, ужасные ребята. Я – это ты. Привет…
Двойник вдруг становится невыразимо грустным – уголки губ ползут вниз, и его бледное лицо напоминает трагическую маску древнегреческих античных актеров. А небольшая круглая площадка вокруг – амфитеатр с уходящими вверх бесконечными рядами.
-А я с тобой в один день родился, даже в один час, - Двойник пробует улыбаться, но теперь выходит бледно и неубедительно. – Только вот тело тебе, жизнь тебе, а я так… Ну как это сказать?
Он пожимает плечами, разглядывая сложенные на коленях ладони. И через несколько минут, словно собравшись с мыслями, поднимает голову, с грустью приподнимая уголки губ.
-Ты меня прости, Чунмён, - говорит тихо, но твердо и где-то даже торжествующе. – Я очень скучал.
И протягивает к нему руку.
Чунмён чувствует, как его скручивает в тугую спираль, а затем мгновенно отпускает, не давая сдержать формы и едиными движением разбивая на миллиарды молекул; эти молекулы, словно ведомые неизвестной силой, монолитным потоком сливаются в новую фигуру, и вид перед глазами смазывается в одно грязно-серое пятно.
А затем Чунмён обнаруживает себя сидящим на высоком стуле с тонкими шаткими ножками.
Двойник удаляется куда-то совсем в темноту, ни разу не оборачиваясь и, в конце концов, исчезает в смоге подсознания.

Если верить внутренним часам Чунмёна, Двойник возвращается где-то под утросогласно времени реального мира – не говоря ни слова, щелкает пальцами, и они вновь меняются местами, с той только разницей, что Чунмён теперь совсем не имеет права голоса.
Двойник прощально машет рукой, и Чунмён просыпается.
Нетвердым шагом идет к зеркалу – и не сдерживает рваного крика.
В его глазах теперь по два зрачка – его, чернильно-черный, в окружении расширенного и прозрачного зрачка Двойника.

***
Проходит семь дней и шесть ночей. Сегодня – день рождения Чунмёна.
-Одно «переспать» без секса, пожалуйста, - говорит Крис официанту в итальянском ресторане, задумчиво разглядывая бокал с белым вином. – И ризотто на ваш вкус…
Обойдя все парфюмерные магазины, Крис находит индийское пряное масло для тела и ласкает себя перед зеркалом, с тоскливой улыбкой неотрывно глядя в его прозрачную гладь.

***
A few years before
Почти каждое утро Чунмён просыпается безумно уставшим и растерянным.
-Ты меня прости, - вновь повторяет Двойник, но теперь в его голосе нельзя услышать ничего, кроме издевки.
С этой минуты Чунмён словно разделяется на две части, каждая из которых тянет его в разные стороны, а по телу будто бы проходит невидимая глазу тонкая полоса разреза. Шрам, поначалу разрывающийся дикой, нестерпимой болью, которая со временем притупляется в тихую и ноющую.
Или же Чунмён просто к ней привыкает.
Почти каждое утро он просыпается безумно уставшим и растерянным, потому что почти каждую ночь меняется местами со своим «вторым я», занимая высокий и неудобный стул на шатких ножках.
***
Крис не знает, сколько дней проходит, когда входная дверь его квартиры тихо щелкает и скрипит, утягивая за собой тонкую цепочку: на этой идиотской планете, которую все считают круглой – её, эллипс! – только у одного человека, кроме хозяина, есть ключ от этой квартиры.
Чунмён долго стоит на пороге, опустив голову. У Криса после тяжелого рабочего дня остаются силы лишь на то, чтобы слегка кривить губы. Чунмён горько улыбается.
-Привет.
Крис молча кивает.
-Мне, наверное, извиниться надо.
Крис равнодушно пожимает плечами.
-Ризотто в том ресторане невкусное.
-Я могу вернуть ключи от квартиры.
-Я купил индийское масло.
-Да только извиняться я не собираюсь.
-А вот вино – нормально. А ключи себе можешь оставить.
-Можно не объяснять ничего?
-«Лаура Биаджотти», кстати, сломались на третий день.
-Ты вообще слышишь, о чем я говорю? Можно было взять «Диор».
-И да – можешь ничего не объяснять, - Крис поводит плечом, а Чунмён с силой закусывает губу, ломая темные брови.
-Я купил индийское масло, - повторяет Крис, делая шаг вперед. – С днем рождения.
-… С прошедшим, - как-то тоскливо поправляет Чунмён, беспомощно цепляясь пальцами за расстегнутый воротник крисовской рубашки.
Поцелуй – очень долгий и поначалу совсем односторонний; Чунмён не любит вслух просить прощения, а Крис вообще не любит сентиментальных и пафосных разговоров.
И снова масло медленно отяжеляет воздух пряной сладостью, и снова Крис чувствует, что внутри сжимается пружина неяркого сумасшествия; и снова в тусклом свете бра кажется, что у Чунмёна расширенные полупрозрачные зрачки, но Крис не задает вопросов.
Отчасти потому, что знает – все равно эти вопросы останутся без ответов.

-Никогда не верь мне, - говорит однажды Чунмён, сжимая пальцы Криса и передергиваясь от холодного ветра, - Если я скажу, что ненавижу тебя.
Молчит с секунду.
-И никогда не верь, если я скажу, что тебя люблю.

В один момент Крис решает для себя – вот сейчас, именно сейчас все становится, как прежде. Все приходит в полный порядок, и вновь на голых окнах жизни – газовые шторы, а на пробитых дорогах – ковры, чтобы мягче было падать на неровностях. В один момент, грея губы на шее Чунмёна, Крис думает, что если Апокалипсис и может наступить, то он должен, просто обязан сделать это сейчас – и по крайней мере два человека на этой идиотской планете в форме эллипса умрут счастливыми. Или как там это называется у поэтов и прочих прозаиков?
А у Чунмёна глаза очень тоскливые.
Однажды Крис спрашивает у него, что есть счастье.
-Осознание собственного «я», - спустя пару мгновений отвечает Чунмён, а потом очень долго не выходит из комнаты, закрыв дверь и даже, кажется, выключив свет.
Появляется только через пару часов, когда слез в глазах уже не остается.
И тогда Крис понимает, что сейчас, именно сейчас все никогда не будет, как прежде.

***
Чунмён сжимает в пальцах хрупкий хрустальный бокал и ломает его тонкую ножку пополам; верхняя часть разбивается об пол на тысячи сверкающих в свете лампы осколков, а по пальцам стекают первые капли крови.
Нет, не первые – первые на скуле у Криса. Кажется, он никогда не видел у Чунмёна настолько злых глаз. И настолько прозрачных зрачков.
Все поверхности в гостиной переливаются хрустальным блеском десятков разбитых вдребезги бокалов и статуэток – пятым бокалом для коньяка Чунмён рассекает Крису скулу и смеется полубезумным гомерическим смехом, глядя на собственные окровавленные пальцы.
-Чунмён, - голос Криса звучит спокойно. – Иди ко мне.
В ответ - лишь кристальный звук рассыпающегося в пыль стекла; Чунмён одним движением смахивает со стола электронику, и на пол красивым веером летит пара смартсфонов, плейер и беспроводные наушники.
-Я, - говорит Чунмён с наслаждением, - Ненавижу тебя, Крис. Слышишь?
И кидает в его сторону последний бокал – Крис не успевает сделать шаг в сторону, и только закрывает лицо рукой, прикрывая глаза от осколков. На ткани рубашки выступает россыпь мелких алых капель. Чунмён затихает и поднимает на Криса сосредоточенный, злой взгляд.
Крис качает головой.
-Ты – не Чунмён.
Прозрачные зрачки расширяются ещё больше, занимая своей серостью почти всю радужку глаза; Чунмён шипит, будто обжегшись обо что-то, и выскакивает вон, взметнув за собой еле слышный хруст и шорох мелких осколков в высоком ворсе ковра.
Крис вытирает тыльной стороной ладони кровь и медленно опускается на пол, запрокидывая голову назад.

Чунмён, конечно, возвращается. Глубокой, поздней ночью, когда даже на хай-вэях автомобильные пробки становятся на пару процентов свободнее.
Разбитые губы, глубокая ссадина на левой скуле, измятая, испачканная в чем-то как всегда идеально подобранная в стиль одежда.
Правой рукой Чунмён поддерживает безвольно опустившееся левое запястье.
Крис застывает в паре сантиметров от него, встречая ничего не выражающий, насквозь пропитанный физической болью взгляд.
-Меня, - горько улыбается Чунмён разбитыми губами, - Трахнули в переулке.
А потом, не выдержав, падает на руки Криса, закрывая глаза и судорожно пытаясь заполнить легкие воздухом, который задерживается в горле тугим комком. Чунмён задыхается.
Его бьет крупная дрожь, а из-под неплотно прикрытых век стекают не останавливающиеся соленые слезы, касающиеся ссадин и разъедающие их края горячей солью и горечью.
Крис только сильнее прижимает Чунмёна к себе, позволяя утянуть себя вниз; изо всех сил сжимает зубы, чувствуя, как в уголках глаз становится нестерпимо горячо и влажно – вслед за Чунмёном он закрывает глаза, находя его разбитые губы и мягко слизывая с них сукровицу, чтобы не было так больно при касаниях. Чунмён беззвучно плачет, доверчиво отдаваясь Крису, а тот лишь лихорадочно шепчет что-то о том, что больше не будет больно и страшно.
Просто для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
Для Криса практически ничего не стоит поднять Чунмёна на руки – кажется, тот всего за одну ночь стал на треть легче и слабее. Уже в ванной осторожно, стараясь не задеть травмированное запястье, стягивает с него испорченную одежду – нет, она, конечно, абсолютно нормальна, если привести в порядок, но Крис точно знает, что Чунмён никогда не наденет её вновь.
Поэтому, пока набирается горячая вода, Крис заталкивает комок одежды в мусорный пакет.
Чунмён, опустив руки, стоит неподвижно, устремив взгляд на мерно шуршащую тугую струю воды, тянущуюся из-под крана; чему-то слабо улыбнувшись, протягивает вперед, к воде, левую руку, но струя больно бьет по безвольному запястью, и Чунмён вздрагивает, болезненно скривившись.
-Тебе помочь? – Крис, тихо. Не решаясь дотронуться.
У Чунмёна очень остро выделяются лопатки, отбрасывая на кожу тени, похожие на синяки; на пояснице и бедрах – сухие белесые разводы от спермы, а на боку, ближе к ребрам, глубокая кровоточащая царапина. Чунмён неосознанно растирает её пальцами, непонимающе хмурясь при чувстве боли.
-Это все он, - вдруг тихо говорит Чунмён и качает головой из стороны в сторону, по-прежнему неотрывно глядя на воду, от температуры которой бледная кожа начинает покрываться мурашками. – Помоги мне, пожалуйста.
Чунмён опускается в горячую воду, держась за предплечья Криса – он вполне способен сделать это самостоятельно, но ощущение, обволакивающее тело, очень похоже на то, когда во сне ты не способен принять участие, ограничиваясь лишь ролью стороннего наблюдателя.
Крис, опустившись на колени рядом с бортиком ванной, напряженно разглядывает замершего Чунмёна, смотрящего вроде бы и на него, Криса, но одновременно куда-то сквозь, чуть выше его плеча.
-Побудь со мной.
Это не просьба. Это – приказ.
Крис склоняет голову и, подчиняясь, несколько неуверенно стягивает с себя одежду, оставаясь абсолютно обнаженным; Чунмён, кажется, не обращает на это никакого внимания, будто это и не по просьбе-приказу было сделано.
В ванной достаточно места, чтобы устроиться в ней одновременно, и Крис оказывается лицом к Чунмёну – тот обхватывает его бедра ногами, скрещивая их за его спиной, и обнимает за шею обеими руками, укладывая подбородок на плечо.
Вот так – просто и доверчиво. И замирает.
Крис бережно проводит ладонями по его лопаткам и позвоночнику, легко массируя и давая привыкнуть к температуре воды; омывает бока, огибая пальцами порез, уже перестающий сочиться кровью. Осторожно, напряженно прислушиваясь телом к реакции Чунмёна, гладит поясницу, смывая засохшие следы.
Чунмён молчит и не двигается, но вздрагивает, когда Крис случайно надавливает на копчик. И судорожно выдыхает в его плечо, зажмуриваясь от боли.
-Все хорошо, - шепчет Крис и влажными пальцами перебирает волосы Чунмёна, которые быстро пропитываются водой, в свете лампы отдавая темно-гранатовым оттенком. – Больше не будет больно и страшно.
Как колыбельная-заговор для маленького ребенка, боящегося заснуть.
-Больно и страшно будет всегда.
Крис скорее чувствует эти слова кожей от губ Чунмёна, чем слышит их в виде звуковых волн. Чунмён слегка отстраняется, и, не отнимая рук, касается губами шеи Криса, сначала словно греясь, а потом лаская кожу мягкими движениями кончика языка.
-Никогда, - голос хриплый, потому что горло сильно саднит, - Не верь мне.
Целует плечи, ключицы, вылизывает от капель воды яремную впадину. Неуверенно касается губ Криса своими, не решаясь идти дальше и только языком невесомо обводя их контур; Крис, позволив себе незаметную мягкую улыбку, подается вперед, чуть прикусывая нижнюю губу Чунмёна и углубляя поцелуй.
-Не буду.
Чунмён тихо вздыхает и закрывает глаза, из уголков которых спустя несколько секунд снова начинают неконтролируемо стекать слезы.
Их слишком много, чтобы стереть пальцами или сцеловать губами.
Крис набрасывает на плечи Чунмёна пушистое махровое полотенце, укутывая им, словно одеялом; Чунмёна сильно знобит, и он не может преодолеть дрожь даже в тот момент, когда Крис пытается перевязать его запястье эластичным бинтом.
-Связки, наверное, порвал, - тихо говорит Чунмён, а Крис качает головой, думая, что вдаваться в физиологические подробности – явно не время.
Он, Крис, все это время не говорит ни слова, и Чунмён долго не отпускает его руку, свернувшись калачиком под теплым одеялом. И только много позже отодвигается на самый край, поворачиваясь на бок и боясь закрыть саднящие от усталости глаза.
В них – по два зрачка, и Крис почему-то уверен, что сейчас все правильно.

***
Везде, где есть хоть какой-либо дисбаланс, не может быть гармонии. Везде, где нет гармонии, не может быть баланса. Баланс – это когда две стороны уравновешивают друг друга, если переложить их на аптекарские весы.
А когда эти две стороны пытаются отделиться друг от друга и стать двумя самостоятельными единицами, порождается Пропасть. И момент, когда человек в неё ступит – лишь вопрос Времени.

***
Через два с половиной месяца – ну, может, и не половина это вовсе, а дней тринадцать-четырнадцать – Чунмён увольняется с работы, а потом весь вечер, сидя на кухне, методично сжигает над пепельницей визитные карточки.
«Ким Джунмён, агентство «NNN», универсальный дизайнер узкой направленности». Крис наблюдает за ним, прислонившись к косяку двери и скрестив на груди руки.
-Пойду по миру, - в пустоту говорит Чунмён мечтательно. – Найду труппу бродячих артистов, выучусь вокалу и буду петь клоунские песенки для цирка шапито…
-Ты пойдешь спать, - устало говорит Крис, а Чунмён смотрит на него укоризненно, будто он одним движением разрушил небесный замок мечтаний, который Чунмён строил с раннего детства.
-А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибу-у-удь, - Чунмён дразнится какими-то попсово-шансоновскими песенками и кашляет от поднимающегося из пепельницы дыма; пальцами растирает глаза и часто моргает.
В последнее время огромные прозрачно-серые зрачки занимают все больше места в радужке, и цвета глаз становится почти не видно. Крис предлагает Чунмёну сходить к окулисту, но тот в ответ кидает лишь странный взгляд и качает головой.
На следующий день, прихватив бумажник Криса, покупает в фирменном магазине пару одинаковых солнцезащитных очков от «Диор» - одни торжественно вручает Крису взамен сломанных «Биаджотти», а вторые не снимает даже дома.
Крис знает – всему свое время. И пусть терпения не хватает теперь даже на одну сотую часть ангела, рушить что-либо – ещё страшнее.
А Чунмён все больше замыкается в себе и мечтает о собственном лунапарке.

Говорить он начинает неожиданно – вернувшись ранним утром безумно уставшим и растерянным после очередной ночной «прогулки», начинающейся примерно часа в два ночи.
Не раздеваясь, осторожно устраивается на край постели рядом с Крисом, внимательно всматриваясь в его лицо, во сне – очень красивое и умиротворенное, какое бывает только у глубоко спящего человека.
Крис, правда, уже давно не спит. Чунмён, тихо вздохнув, проводит кончиками пальцев по его оголенному предплечью и чуть сжимает ладонь в своей руке.
-Знаешь, Крис, - начинает он почти неслышно, - Я давно понял, что спящему человеку объяснить все куда проще.
Устало прикрывает глаза, пытаясь подобрать правильные слова.
-По крайней мере, мне объясняли тогда, когда я спал. И, наверное, только поэтому я до сих пор не вышел в окно.
Чунмён мягко, невесомо гладит запястье Криса, глядя себе под ноги воспаленными от недосыпания глазами.
-Я, Крис, болен. Фу, пафос. Ну, вернее, мне никто никогда не говорил этого, но – опять же – только потому, что никто и не знал. И не знает. И я не хочу, чтобы знал. Но ты как-то уже все сам понял, наверное, поэтому глупо теперь ломать комедию. А я, ты знаешь, больше всего ненавижу глупость…
Чунмён пожимает плечами.
-В последнее время я возненавидел людей, этих придурков, страдающих абсолютным безвкусием в дизайне и постоянно интересующихся – мол, эй, мальчик, у тебя такие красивые глазки, где ты достал эти линзы? И видит астрал, как фантастически работала моя фантазия, когда я представлял их – и тебя поначалу - на инквизиционной плахе или четвертованными острым монгольским ножом с предварительным снятием кожи заживо. И как мне хотелось заорать им в лицо – ублюдки, о каких глазках вы говорите, когда из-за этой хуеты во мне существует два человека…
Чунмён кривит губы в горькой усмешке.
-Вернее, я, конечно, немного неправильно определяю причинно-следственные связи. Это из-за этих двух людей мне достались такие очаровательные глазки. А я знаю – тебе они никогда не нравились. Ты боялся? Наверное, это правильно.
Он замолкает на долгие две или три минуты; Крис чувствует, как холодеет его рука в теплых чунмёновских пальцах. Ему, Крису, кажется, что единственно верный путь сейчас – открыть глаза и не скрывать ничего больше, но каждый раз, когда он пытается сделать это, что-то останавливает его, звеня внутри натянутой золотой нитью. Нельзя, Крис. Нельзя.
-Если бы я был любителем профессиональной лексики, я бы назвал это дифференциальным расстройством идентичности, но я не люблю сложные понятия так же, как и глупость. Ну, по сути, все эти понятия для меня и есть глупости, - добавляет Чунмён. – Ведь все куда проще.
Он отпускает пальцы Криса и рисует что-то на светлой простыни – что-то, смахивающее на небольшую элементарную схему.
-Все просто, - повторяет таким тоном, будто все описываемое – сами собой разумеющиеся вещи. – Есть я. Есть он. И порой мы с ним меняемся местами. Я сплю с тобой, он спит с тобой. Но он никогда тебя не целует.
Чунмён грустно улыбается куда-то в сторону, а Крис чувствует, как его накрывает неконтролируемая волна – непонимание, осознание, понимание, неосознание, боль, панацея, десятки литров горечи. Кончики пальцев дрожат, но Чунмён этого не замечает.
-Он говорит, что подсознание у меня – нищеброд. А свой единственный стул он назвал Чеар Непобедимый. Вот дебил…
Крису хочется смеяться. Хочется вскочить с постели, протрубить в вувузелу, обратить всю эту содомию в шутку и отправить Чунмёна работать обратно в дизайнерское агентство. Хочется повернуть время вспять и заснуть по-настоящему, чтобы не слышать всего, что уже услышано.
-А глаза тебе мои все равно никогда не нравились, но я думал, что это когда-нибудь пройдет. Зрачки эти серые – его, не мои. Моими я, кажется, уже и видеть стал хуже. Сходишь со мной к окулисту?..
«Схожу».
Чунмён слезает с постели и усаживается на полу, устраивая лицо на уровне лица Криса. И смотрит на его прикрытые веки внимательно, словно сканирует искренность сна. Ошибается.
-Помнишь, ты когда-то пробовал меня спрашивать о нашей второй, что ли, встрече? Про мальчиков-проституток и прочие гадости. Так вот трахнул ты тогда его, а не меня. Этот идиот одно время вошел во вкус по одной ночи подрабатывать в притонах. И, конечно, не ради денег…
Наконец, Чунмён поднимается и отворачивается от постели, скрещивая руки на груди.
-Я, Крис, помню и чувствую все, что он делает. В том числе и то, что каждый день мое проклятое тело расходится по шву, как у суккуба. Да ладно бы тело - его можно сшить.
Чунмён обнимает себя руками, сжимая пальцы на предплечьях – будто пытается сдержать себя самого от неминуемого разрушения.
-Плевать на тело, - говорит он совсем тихо. - Я не хочу сойти с ума…
Чунмён реагирует очень спокойно, когда Крис незаметно сзади разжимает его руки и обнимает сам, с силой прижимая к себе и смыкая пальцы в мертвый замок – смотри, его ничем не открыть, смотри, от него нет ключа, смотри, он может сдержать Пропасть. Смотри, я не сплю.
«Я знаю».
-Ты сходишь со мной к окулисту? – как-то очень тоскливо повторяет Чунмён, а Крис согласно прикрывает глаза, сильнее сжимая пальцы до побеления костяшек.
И хотя Чунмён этого не может видеть, он прекрасно все понимает. Как понимает и то, что Крису становится неконтролируемо, безотчетно страшно.
***
Крис начинает бояться. Чунмён считает, что человеку свойственно бояться того, к чему у него наблюдается склонность. Или не у него, а у близкого ему человека.
Чунмён делает вывод, что сказки Криса о белом бычке, который его, Чунмёна, никогда – хотя и претит этот слово – не оставит, не являются таким уж бредом душевнобольного.
Крис боится безумия. Чунмён разговаривает все меньше, окончательно замыкаясь в себе, и через некоторое время вообще перестает говорить.
Крис не выдерживает и записывает его на прием к частному психиатру.
В тот же день Чунмён пробует резать вены.

Крис бьет его в первый раз – сильно, от души, размахнувшись тыльной стороной ладони и последний момент удержавшись, чтобы не провести профессиональный удар. Бьет с расчетливой долей злости, чтобы не покалечить, но сделать больно. Настолько больно, насколько это возможно, чтобы не покалечить.
На скуле Чунмёна – поверхностная ссадина.
-Ты, - цедит Крис, сжимая в пальцах расстегнутый воротник его рубашки, - Ты просто ебанулся. Проклятый офисный клерк, ты ебанулся.
С порезанных запястий на светлый кафель тихо капает темная венозная кровь.
-Я не работаю в офисе.
В глазах Чунмёна ничего, кроме двойных зрачков и равнодушия. Сейчас он – настоящий. Крис опускает голову и тихо выдыхает – этот выдох больше похож на стон, и уголки губ Чунмёна, вздрогнув, тянутся вниз. Крис отпускает его рубашку, делая шаг назад.
-Если бы я не успел…
-… Все было бы кончено, - просто заканчивает Чунмён.

Крису ничего не остается, как наложить на его запястья плотные жгуты, перевязать белыми, сливающимися с цветом кожи бинтами и не спать всю ночь, вздрагивая при каждом его движении.
Двойник в эту ночь не появляется. Он напуган.
Чунмён задумчиво изучает взглядом собственные обескровленные пальцы.

Кажется, с этого момента что-то в системе ломается и накреняется в сторону, по инерции цепляя собой две разорванные половинки единого целого и меняя их положение.
На вид - все больше и больше сближая, как полюса магнита.
Около двух недель Чунмён не выходит из дома, старательно слушаясь во всем Криса и залечивая запястья, порезы на которых вскоре не оставляют после себя никаких следов, даже тонких белых шрамов. Он просит Криса по дороге с работы купить набор профессиональных карандашей и измерительных приборов, и за две недели создает шесть или семь полных эскизов кухонных дизайнов.
Так и не дождавшись от Криса внятных пожеланий, сам выбирает барную стойку, концепцию цветов и материалы для отделки; долго просиживает на кухне с калькулятором, подсчитывая примерные расходы, а Крис только посмеивается в кулак, объявляя полный карт-бланш действий безо всяких торгов.
Крис только уточняет, что обязательно нужно в список бытовой техники вписать кофеварочную машину, но Чунмён смотрит на него снисходительно и на следующий день записывается на курсы баристы.
Эти занятия проходят неподалеку от места работы Криса, и Чунмён почти каждый день на обратном пути забегает к нему в спорт-клуб, весь светящийся от гордости и насквозь пропахший кофе. Крис ловит его в объятия и долго вдыхает аромат, уткнувшись носом в шею, а Чунмён смеется беззаботно и беззастенчиво целует его на глазах у немногочисленной по будним вечерам публики.
Домой они возвращаются каждый день разными дорогами, которые Чунмён старательно выискивает в навигаторе смартсфона или городском атласе, специально купленном в книжном магазине. Причем маршрут обычно выбирается с тем расчетом, что он будет включать в себя разные магазины, рестораны и кафе.
А ещё лучше – кофейни. Каждый раз Чунмён сам выбирает в меню кофе – разное для себя и для Криса - а потом с умным видом критикует все подряд, параллельно под предлогом «я всего лишь глоточек» выпивая у Криса половину его порции.
Крис только смеется и заказывает себе ещё, добавляя официантке, что этому болвану – кивая на Чунмёна – мороженое. Чтобы не возмущался, а кофе на ночь много нельзя. Чунмён, как правило, кривится, какое бы вкусное мороженое ни было – он скармливает все сладости то Крису, то голубям, которые их ни черта не жрут, то с заискивающим видом пытается засунуть мороженое обратно на поднос проходящей мимо официантке.
А потом щелчком пальцев заказывает себе чизкейк, и как Крис не просит, не делится с ним ни в коем случае.
Чунмён записывается в большую библиотеку и бегает туда чуть ли не каждый день, стопками притаскивая какую-то мистическую литературу вроде Эдгара По; затем, словно опомнившись, начинает доставать книги по боевым искусствам и пробует заставить Криса ходить по улицам с нунчаками. И с боккеном. Ну, можно ещё и катану для полного комплекта.
Через три дня активного чтения библиотекарь предлагает Чунмёну какой-нибудь Золотой Абонемент и пропуск во все секции, лишь бы не донимал вопросами. Чунмён потирает руки и кидается во все тяжкие, и только один раз притормаживает – прочитав «Бойцовский клуб», он пару дней вообще не берет книг в руки, а потом питается исключительно скандинавскими мифами.
В перерывах между этими заскоками Чунмён скупает в округе все справочники и всерьез берется за поиски нормальной бригады мастеров для выполнения его задумки с дизайном кухни. Обкладывается телефонами и методично обзванивает все адреса, заваливая несчастных собеседников профессиональной терминологией и торгуясь с ними не хуже биржевого маклера. Крис с ужасом хватается за голову, когда через плечо Чунмёна заглядывает в блокнот, в котором тот отмечает приблизительную стоимость работ.
Но решает – чем бы дитя ни тешилось, как говорится.
Когда мастера подобраны, Чунмён торжественно насвистывает «We are the Champions» от Queen и на следующий день возвращается на работу в свое агентство «NNN».
На выходных шерстит всю библиотеку, находит огромный трехтомник «Кухни мира для дилетантов» и заканчивает курсы баристы, вывешивая прямо в коридоре квартиры диплом о том, что в его копилку крутости плюс over9000 баллов, и кофеварочная машина в этом доме не нужна.
А потом выписывает по Интернету специальную сковороду для норвежского омлета, и Крис проклинает людей, которые создали онлайн-магазины, потому что кулинарным талантам Чунмёна не помогает даже трехтомник для дилетантов. Библиотекарь гнусно хихикает, когда Чунмён возвращает книги назад.
На работе Чунмён берет не больше одного заказа в неделю, красит волосы в стильный темно-вишневый оттенок и меняет солнечные очки «Диор» на «Лауру Биаджотти». Каждый вечер, сидя напротив Криса на кухне, подготовленной для ремонта, подолгу смотрит ему в глаза, светло улыбаясь своим мыслям, а потом перед сном перебирает в пальцах его волосы и целует везде, куда может дотянуться, доверчиво засыпая в его руках и по утрам просыпаясь с легкой ясной улыбкой в глазах.
Все возвращается на круги своя. Двойник больше не появляется, и Чунмён, кажется, вовсе о нем забывает.
Ремонт на кухне практически завершается, и Чунмён сам вешает на окна шторы, закрывая ими кристальную высоту девятнадцатого этажа.
А потом, не говоря ни слова, исчезает.
Не успев заменить только барную стойку, покрытую матовым переливающимся на свету полиэтиленом.

@темы: фанфики, Сухо, ЕХО просто што.

---

What's up people

Хэйо, ребята, вот кэп и явился обратно в Волгоград, к цивилизации, материальным благам, нормальному туалету и интернетикам.
Я порядком соскучилась, так что как у вас тут дела?
Что нового в мире кей-индустрии?)

Сейчас я немного приду в себя, попробую сварганить отчет о поездке (хотя, скорее, лишь бессвязные сопли-вопли) и подготовлю к публикации КрисоЧунмёнов.
Я же обещала вам этих двоих в лаваше романтики, агада
Не радуйтесь заранее.

Идите я вас всех заобнимаю и воздушно-капельным путем поделюсь прелестным лаго-накским кислородом

@темы: кто-то что-то сказал?, my life, формула счастья, Волгоград

---

Хаста ла виста, хуэко мундо и хола, и ебала я ваши правила произношения

Да что, в сущности, вся эта с/хуета, когда в голове такое дерьмо, что стремно даже палочкой тыкать и пробовать эту дрянь вывести из (под)сознанки, потому что выглядит это все совсем не привлекательно и непрезентабельно.
Да, посоны, дерьмо может быть привлекательным, но не в таком окончательно клиническом случае.
Впрочем, все это лирическое отступление, кому оно надо

Кто-то сейчас вздохнет с облегчением, ибо пишу я только за тем, что сваливаю отдыхать. Ну как сказать, отдыхать... Активное что-то там, море-романтика-романы-обнимашечки-бла-бла-бла, противная соленая вода и африканцы, которые почему-то из огромной толпени баб на пляже всегда лезут ко мне.
Не будет меня тут числа до 9-го или 10-го; ващемта, я сильно надеюсь, что у меня хоть где-нибудь из всех мест будет вай-фай.

Скучать, наверное, буду, но не факт.
Вернее, буду, но не по всем. А там по обстоятельствам.

Сейчас здесь должен быть какой-нибудь сопливый трек, но простоплеер хитровыебнулся, поэтому соплислёзы отменяются. Кто хочет быть на связи - юарвелкам, могу дать номер, я не прячусь. И в последнее время даже даю правильный номер без подъебов, окау.



А вообще вы знаете - я вас люблюхолюлелею, стараюсь надумать что-нибудь приличное на три полученных заявки и надеюсь «порадовать» по приезду какими-нибудь там КрисоЧунмёнами, завернутыми в лаваш романтики и пиздобольства.

That is.

@темы: кто-то что-то сказал?, my life, формула счастья

---

Дневник футбольного болельщика

День #1

День #1
Групповой этап, группа А.

Польша-Греция (матч-открытие чемпионата) 1:1
ГРЕЦИЯ, ПОЧЕМУ ТЫ ТАКАЯ ЭСТОНИЯ? Я все сказала в твиттере.
Это такой пиздецоцопотолус, что никакие маниакисы и кариесусы не помогут. Греки как всегда медлительны и унылы, как чертовы атланты. Это у нас называется теперь оборонной тактикой? Увольте. Польша порадовала, резвые ребята.
Левандовски - отдельные мини-сердца. Результат ожидаемый, игра уныла и неинтересна.

Россия-Чехия 4:1
Болела не за Чехию - за Чеха. Поэтому очень больно и обидно за него. В Челси он знает, что перед ним стена потрясающих защитников, которые землю грызть будут, но не дадут своего кипера в обиду. А если и дадут по случайности - то он себя не даст.
Чехи в защите жуют сопли. Обидно только за Чеха.
Рощия играла неплохо, но я не поцреот и болеть за неё не собираюсь. И да, ребята - зря многие так сильно радуются. Чехия - не тот соперник, по победе над которым определяют уровень команды.
Барош, почему ты такой Барош. Росицки один что-то пытался. Ключевое слово - пытался.
Игра интересна, но чехи жуют сопли. *кэп*

День #2

День #2
Групповой этап, группа В

Нидерланды-Дания 0:1
Все больше уверяюсь, что в футболе не бывает фаворитов.
Я не знаю, что произошло с голландцами, но могу сказать, что мне до ужаса понравились такие датчане. Спокойно, тихо, ненавязчиво - почти стопроцентная результативность в плане ударов по воротам и в их створ, минимальные затраты энергии, неплохая оборона и процент везения. Радует Аггер - по Ливерпулю знаю.
И Бендтнер - по Арсеналу.
Весь матч ждала Хунтелаара, но, видимо, раз ван Марвейк не выпускает его одновременно с ван Перси, там какие-то терки. Все может быть. От себя имею сказать - из первых трех игр ЧЕ эта мне доставила больше всего удовольствия. Искреннее вообще рада за датчан - тем более, что теперь в этой группе смерти будет адовая борьба.

Германия-Португалия 1:0
Прогноз мой сбылся с точностью. Я предполагала, что Германия выиграет, но не более чем с разницей в один мяч - в отличие от чехов, португезы сопли не жуют, хотя и играют в крайней степени грязно. Там нагадил, тут нагадил, в итоге - победил. Хорошая философия португальской футбольной школы.
Матч порадовал, хотя дойч-мащин в первом тайме делала мне порядком оквард. Зато португальцы - о святая кармическая сила - под конец озверели и показали настоящий класс. Чуть им везения, и была бы ничья, но.
Германия - труд, Португалия - красота. В итоге имеем хороший матч.

День #3

День #3
Групповой этап, группа С

Испания-Италия 1:1
Это я называю охуительная игра. Мне повезло, что футбольный болельщик во мне решил болеть за дружбу, поэтому я просто сидела и изредка булькала, что «вау, гайз, это круто до ебеней». Было дико приятно и радостно смотреть, как разрушенная после ЧМ-2010 Скуадра Адзурра в прямом и переносном смысле поднимается с колен и показывает, что не зря она четырежды в истории становилась Чемпионом Мира.
Италия наказала испанцев за самоуверенность и пижонство, и пусть у испанцев получилось смягчить наказание, теперь всем стало ясно, что Испанию можно и нужно побеждать. А играет она очень по-барселоновски, почему-то мне кажется.
Безумно рада за итальянцев.
Футбол - шикарен, счет - по справедливости.

Хорватия-Ирландия 3:1
Подсознательно поддерживала ирландцев, хотя прекрасно понимала, что они намного уступают хорватам. Ну что там у Ирландии? Робби Кин да Шэй Гивен, О'Ши да Дэмиен Дафф... И все. Почти вся команда играет если не в кока-кола-чампионшипе, так в первом англо-дивизионе. А у Хорватии нехреново именитый состав, причем я бы даже сказала, что звездный в некотором роде.
Чего один этот полупрозрачный Модрич стоит И это они ещё без Ивицы Олича так сыграли.
Думаю, что в проигрыше ирландцев можно немного винить их голкипера. В остальном - пытались взять силой и жесткостью (англошкола), а единственный гол, как и 50% голов в отборочном этапе, забили со стандартного положения. Разве что на втором этаже полностью переиграли хорватов. Все ожидаемо, все справедливо, но гетры у ирландцев красивее.

День #4

День #4
Групповой этап, группа D

Франция-Англия 1:1
Только увидев на поле эту команду, я поняла, насколько я соскучилась и насколько сложно мне трезво оценивать ребят. С одной стороны я все прекрасно понимаю, а с другой хочется вопить - ХЭЙ ГАЙЗ, ВЫ ДЛЯ МЕНЯ ВСЕГДА ЧЕМПИОНЫ ЕВРОПЫ И МИРА. Они для меня правда всегда такие - эти идиотские и часто дико нелепые мужики в белой форме с гербом Английской Футбольной Ассоциации. Я очень скучала.
Объективно говоря, полматча англичане делали мне ПРОСТО ШТО. Что вы делаете? Что происходит на поле? Какого хуя ты, Уэлбек, лезешь ругаться с рефери? Какого хуя Хендерсон с номером Лэмпарда и где, блядь, сам Фрэнк? А, бедро, вспомнила я. НО ПОЧЕМУ ХЕНДЕРСОНУ ОТДАЛИ ЕГО, ЛЭМПАРДА, НОМЕР?
Простите.
Англия, милая моя, ты как всегда заставляешь меня рыдать кровавыми слезами далеко не счастья. С такой игрой вам, ребята, даже из группы выйти будет сложновато. Да, я понимаю, новый тренер, куча травм и дисквалификаций, но... В вас верят такие безумные тысячи человек. Опять чего-то не хватает. Сыгранности. понимания, внимания? Явно уж не характера, так чего же? Вы с таким составом способны и Испанию раскатать в мадридский блин. Так почему же в мащин постоянно какие-то поломки? Да что я, в самом деле. Я ведь прекрасно знаю эту сказку про белого бычка.
Но наконец-то счастье - у нас в воротах стоит отличный парень. Харт, конечно, не безгрешен, но с такой FA втройне сложно играть за сборную. Этот мальчик спас команду от разгрома. Да, блядь, от разгрома. Англия, я так тебя люблю, что готова заказать тебя наемному киллеру.
Франция - она Франция. Хорошая крепкая команда, и ничья - лучший результат для обеих команд. Теперь нужно выигрывать два следующий матча для выхода из группы.
Игра - спокойно, временами скучновато, но это нормально для команд примерно одного уровня, когда никто никому почему-то не хочет уступать. Перестаньте жаловаться на отсутствие зрелищности.
Они все играют на победу, а какими способами - дело их. Перестаньте, это раздражает.

Украина-Швеция 2:1
Неожиданно интересно и неуныло. Ибрагимович очень Ибрагимович, хотя мне по-прежнему кажется, что он способен показать в сборной куда больше. Украицы удивили и порадовали игрой, хотя если вспомнить, что с этими командами Англии предстоят матчи, я не в печали, но в меланхолии.
Потому что и Швеция, и Украина играют реально стояще.

День #5

День #5
Групповой этап, группа А

Чехия-Греция 2:1
Все благодаря первой шестиминутке, согласна с комментаторами. Чехи все ещё жуют сопли и играют довольно погано, и я решительно не знаю, какого черта с ними происходит. Хотя пропущенный гол полностью на совести Чеха. А в остальном - не трогайте этого прекрасного мущину, загрызу нахуй.
Греки по-прежнему эстонцы, хотя в некоторых обвалах действовали правда очень грамотно. Ну и второй этаж - да там Самарос.
А по сути - я за Чехию рада и очень буду надеяться, что они сумеют из группы выйти.

Польша-Россия 1:1
Я ржала, как сука. И над игрой, и благодаря твиттеровской ленте. Игра Рощии - отвратительна. Хэй! Я не требую от ЧЕ зрелищности, но справедливо хотеть качества, труда, работы и борьбы. Ужасный матч, но Польша все так же резва и в целом приятна.
А гол их - красота, очень понравился. Изящно, сильно, в одно касание. С такой игрой, в принципе, можно да и нужно было побеждать.
В общем-то, зубы сборной России пообточили - я, кажется, говорила, что все впереди. Аррива.

День #6

День #6
Групповой этап, группа В

Португалия-Дания 3:2
Собственно, тут я уже все сказала и вдоволь наревелась хёнчику в скайп. Потому что - откинув все объективности - я правда считаю, что Дания заслужила минимум ничьей. Бендтнер прекрасен, а вот Роналду...
Хэй, Криштиану, ты почему такой Кержаков?
Я не говорю, что португезы играли херово - они просто играли эзолвейз грязно, а датчане упорно проявляли характер. Уверена, что дай им ещё минут десять, и они бы и третий гол отыграли.
Потрясающие ребята, которые почти покорили всего за два матча. Очень за них переживаю и надеюсь, что в матче с Германией они не будут жевать сопли. как некоторые, нувыпонели

Германия-Голландия 2:1
К сожалению, ожидаемо. Обе команды прекрасны, а голландцы - особенно в их озверелости в конце матча. А дойч-мащин своим принципам не изменяет, и порой мне кажется, что этой мащин даже не нужно менять масло и доливать бензина/солярки/водородного-топлива. И Озил, Озил. Прекрасный ребенок, на игру которого я готова смотреть если не вечность, то полувечность - точно.
Хунтелаар тоже Кержаков. Ван Перси хоть порадовал - красивый гол.
Голландия сопли не жует, но почему-то Чехия.

День #7

День #7
Групповой этап, группа С

Италия-Хорватия 1:1
О, это был потрясающе интересный матч со своими нервами и накалом. Хорватия ничуть (практически ничуть) не уступает Италии, а Модрич мне почему-то вопреки всему нравится больше, чем Андреа Пирло. Была рада за макаронников, когда забивали, да и за шашечных была рада, когда отыгрывались. Наверное, это справедливый счет для этого матча.
Хэй, посоны, кому нужна была зрелищность? Или вы даже это таковым не считаете? Простите.

Ирландия-Испания 0:4
Любители зрелищности, вам сюда. Избиение младенцев в красивых полосатеньких гетрах. Такого вы ждете от всего Чемпионата Европы? Не хотелось бы вас огорчать, да и говорить в такую жару откровенно лень. Волгоград уже перешагнул отметку +40 на термометре.
Это было красиво, но, ясное дело, по игре с Ирландией уровня Испании узнать нельзя, потому что ирландцы - не та команда. Они умеют плясать джигу, хорнпайп и стэп, но никак не играть в футбол. Чуется мне, что там играет принцип «Ах, это ваша Англия придумала футбол? А не будет мы играть в эту вашу игру, которую придумала эта ваша Англия». Ничего личного, я симпатизирую ирландцам.
Рада за Торреса (и все-таки нехуй было уходить из Ливерпуля), любуюсь на Сильву (да, я не мужик и мне нравятся хорошенькие мальчики), одобряю Фабрегаса.
Да и все, в общем-то. Разгром ожидаем.

День #8

День #8
Групповой этап, группа D

Украина-Франция 0:2
Ну что сказать, французы спустили сборную Украины с небес на землю, ибо не все коту масленица. Из двух игр уже можно сложить более или менее полное представление о командах, поэтому скажу, что сборная Франции явный фаворит этой группы. Донбасс Арена плачет поделом, я думаю.
Вполне предсказуемый и средний матч.

Швеция-Англия 2:3
ЛУЧШИЙ МАТЧ ЧЕМПИОНАТА ЕВРОПЫ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ, БЕЗ ВОПРОСОВ, ПОВТОРЯЮ.
Что эта команда со мной делает. Какую ужасную по силе власть она имеет над моими чертовыми эмоциями, нервами и прочей нематериальной хуетой. Англия - это Англия. И я снова начинаю понимать, что люблю эту команду побольше многого в этой жизни. Причем особенно - когда им нужна поддержка.
А им она нужна всегда, потому что много проблем, много неровностей и шероховатостей.
Полматча меня исправно отвлекал хёнчик, за что ему спасибо искреннее; когда во втором тайме шведы вышли вперед, отыграв два мяча, я решила, что вообще не отойду от экрана. И не отошла до ебаной последней минуты, хотя была близка походу к нервному срыву.
Дети, дети, что вы со мной делаете.
Тео Уолкотт - это нереальное чувство, когда видишь игрока, выросшего прямо на глазах. Ещё шесть лет назад мелкий 17-летний пацан, сидевший в заявке на ЧМ-2006... А теперь - замена, гол, голевая передача. Этот парень просто заставил меня валяться на полу и плакать наконец-то от счастья. А Кэррол, а Дэни Уэлбек... Все нападающие просто делают мне настолько отчаянно хорошо, что я забываю на время о переживаниях.
Джо Харт по-прежнему не безгрешен - но ровно насколько грешен, настолько и хорош. С ним надежно, я думаю. Лескотт, Терри, Джонсон, Коул... линия защиты тоже иногда подкачивает, но в целом тоже хороша. В полузащите нужен ещё один диспетчер - сказывается отсутствие Лэмпарда, все-таки Джеррард отрабатывает слишком много, чтобы успевать в каждом моменте отдиспетчерить атаку. А Милнер совсем не по проникающим передачам - максимум навесы.
Особо о Джеррарде - этот человек не просто человек. он Человек. он Игрок. он Капитан. Все - с большой буквы. Я остаюсь при мнении, что он один из главных, кто тащит команду из болота. Мне дико обидно, что у него не получилось забить в этом матче - он заслужил этого, как никто другой.
Блядь, что тут вообще можно сказать, когда меня разносит по стене каждый раз, когда я слышу фамилии этих людей. И вижу их на поле.
Ни одна команда никогда не принесет мне настоящего удовлетворения своей победой - только Англия.
И да - если бы даже англичане проиграли, тут все равно был бы ровно такое же многобукаф на поводу этого матча. Мне всегда есть что им сказать.
Ребята, спасибо вам огромное, я безумно скучала. И пусть вас все ещё легко сломать, и пусть все ещё проблемы с сыгранностью и тренером, да пусть.
We still believe.

День #9

День #9
Групповой этап, группа А

Польша-Чехия 0:1
Чехи своего добились, я щитаю. Как бы они не жевали сопли на протяжении предыдущих игр, у них есть кем сыграть ва-банк. За них я искренне рада, потому что подсознательно питаю симпатию к команде, ворота которой защищает мой любимый голкипер. А в остальном - что Польша бы вышла, что Чехия... За обе команды была бы рада.
Но чехи объективно сильнее, и тут объективность и сила взяла верх над характером.
Закономерно. Поздравляю, Чехия, но в четвертьфинале вам будет сложно, потому что там, я думаю, будет, скорее всего, Португалия.

Россия-Греция 0:1
Просто загордились - это одна из главных причин. Обе команды сыграли из хуя вон плохо, но футбольная Фемида, видимо, решила выбрать из двух зол меньшее.
Позор не выйти из такой группы.
Позор начинать играть грязно, даже проигрывая. Хотя, может, это свидетельство адского желания победы? Окау.
Ни одна из команд не достойна плей-офф, но кто-то же должен там быть. Или клонируем Чехию. Пусть две однояйцевые команды жуют сопли.
Мне ничуть не жаль.

День #10

День #10
Групповой этап, группа В

Германия-Дания 2:1
Ожидаемо. И ожидаемо обидно за датчан, хотя я прекрасно понимаю - было реально мало шансов, что португезы уступят голландцам и датчане победят. Только в этом случае они бы вышли из группы.
А дойч-мащин по-прежнему мащин. Только вот все равно датчане сумели потрепать нервы этой БМП. Не удержали, хотя могли - просто ещё раз скажу, что очень зауважала этих скандинавских пацанов. С выходом в плэй-офф, Германия!
Тебе теперь с Грецией в четвертьфинале.

Голландия-Португалия 1:2
Роналду, ты не Кержаков, вааааау! зачеркнутое не читать, исправленному верить.
Чогт, вот здесь мне вообще не нравится результат, потому что я до последнего верила, что голландцы астрально пошлют нахуй своего тренера, упорно пытающегося слепить из апельсинов дойч-мащин, и заиграют в свой футбол, а не в псевдо-немецкий. Не заработать ни одного очка для серебряного призера Чемпионата мира 2010... Да пошли вы, господин ван Марвейк.
Мне даже вот не жалко и не обидно, да и не должно быть, наверное. Надеюсь, что тренер у Голландии теперь сменится. Такая команда, и так откровенно засрать чемпионат.
Пиздец-приехали, вы уж простите мне мой французский.
Португалия с Чехией в четвертьфинале.

День #11

День #11
Групповой этап, группа С

Италия-Ирландия 2:0
Ирландцы задали потрясающий матч - просто глаза радовались. Итальянцы, я думаю, сумели выехать только на классе, хотя второй гол был реально очень красив.
Но божэ, кто бы знал, как меня безумно раздражает Балотелли. Да, я из тех самых.
А Антонио Кассано свой гол заслужил - правда что этот человек совершил футбольный подвиг. Ирландцы потеряли все, кроме чести, и им нечего было терять - они устроили настоящий праздник футбола.
За что спасибо и им, и их очаровательным болельщикам.

Хорватия-Испания 0:1
Даже сказать нечего - все закономерно, хотя хорваты и пинались всеми конечностями. Немного их жаль, потому что команда сыгранная, хорошая и довольно сильная, но испанцы пока остаются испанцами.
Пока кто-нибудь сделать так, что они перестанут таковыми быть. Стопроцентный результат, первое место в группе - ну чем не подтверждение того, что не случайно там в 2010 году в ЮАР все случилось.

День #12

День #12
Групповой этап, группа D

Швеция-Франция 2:0
Уоу, а вот это неожиданно. То ли французы расслабились, то ли шведы, потеряв все шансы на выход в стыковые матчи, решили просто подгадить ближнему. Что у них с блеском получилось - Франция выходит из группы со второго места, попадая в четвертьфинале на Испанию.
Это мррмрмрр как интересно. И неутешительно для французов.

Англия-Украина 1:0
Теперь я, пожалуй, опущу все своим эмоциональные вопли.
Нам хватало ничьей для выхода в плэй-офф, и Ходжсон, кажется, сделал на это главную ставку, потому что англичане сыграли как-то по-итальянски или даже по-гречески. Нет, ну по-гречески - это совсем оборона, а тут все-таки "италия".
Англичане просто подстраивались под игру соперника, поэтому матч прошел под диктовку сборной Украины, только вот они этим воспользоваться не смогли, а англы даже из такой ситуации сумели выиграть для себя матч. Чем не показатель?
Многие скажут, что счет не по игре - да, пожалуй, я могу согласиться, ибо был незасчитанный верный гол. А в остальном - это, знаете ли, тоже талант, когда команда умудряется сделать игру в свою пользу, не прилагая особый усилий.
Лушим игроком матча назову Джеррарда - и не потому, что футболист любимый, а потому, что потрясающие диагонали, сквозные передачи, организация голевой атаки, масса выигранных единоборств и просто... Нувыпонели, о чем я.
Руни свое дело сделал. А ещё безумно понравились Паркер и Милнер.
Вы заслужили это первое место в группе. А теперь - Италия в четвертьфинале.
Ну?

День # (...)
Стадия плэй-офф, четвертьфиналы (...)
Вы не подумайте, я по-прежнему смотрю все игры, и мне по-прежнему есть что сказать по поводу них.
Но вчера для меня все закончилось, и этот дневник - я так решила - тоже закончился.
Пройдет ещё много времени, прежде чем я снова смогу нормально смотреть футбол.

You'll never walk alone.

запись создана: 09.06.2012 в 17:48

@темы: кто-то что-то сказал?, формула счастья, футбол

---

Подсмотрела у Хвоста занятную игру

Поиграем? Игра, ващемта, полезная, я думаю, если учесть возможный факт, что предлагающая игру сторона нацелена на критический взгляд и переосмысление себя самого как личности.

Кто меня хорошо знает, да и те, кто знает неплохо, и те, кто совсем не знает
3 вещи за которые меня нужно любить
и 3 вещи за которые меня можно ненавидеть.

As much as possible, говорим все честно, окау?


А он тут будет потому, что я его люблю.

@темы: кто-то что-то сказал?, флэшмоб, Сухо, скука по философии

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Да всякие бла-бла-бла на тему

Треклятый злоебучий текст. Да, я к тебе обращаюсь, слышишь? Наверное, ты вступил в тайную коалицию со сборной Англии по футболу, целью которой является «Доведи кэпа до ручки, ножки и столешницы».
Окау.
На самом деле, мне очень тоскливо. Нет, все прекрасно - настроение зашибись, лето на дворе, скоро отдых, делай что хочешь и все такое прочее. Но уже ебаный второй день мне ужасно грустно.
Я свято верю - вернее, не верю даже, а строю всякие там догадки, предположения и лжелогические цепочки - что многие авторы привязываются к своим текстам во время их написания, и когда текст закономерно кончается, авторам становится как-то и радостно одновременно, и печально.
Только вот для меня все раньше было как? Задумала-помучилась-написала-часть-облегчение-мучение-вторая-часть-страдания-третья-часть-облегчение-творческие-муки-энная-часть-финал-ОБЛЕГЧЕНИЕБЛЖДАДНАКОНЕЦТОМОЖНОПИСАТЬДРУГОЕ.
Да блядь же. Все в жизни бывает в первый раз.
Пока этот текст писался, пока эти персонажи жили и дышали - я жила и дышала. Они радовались - я радовалась (хотя им нихуя было не весело); они грустили - и я с ними. Текст писался - я жила.
Текст завершился - и мне стало ужасно тоскливо. Я соскучилась, безумно соскучилась. Я хочу сменить статус на «в процессе написания» и создать текст длиною в жизнь.
Мне хотелось, чтобы «Над пропастью во ржи» Сэлинджера был длиною в жизнь.
Но я не о том.

Мне просто тоскливо. И очень пусто - будто что-то из меня с корнем насильно выдрали и завершили. И сказали - все, чувак, так правильно. Иди дальше.
И я иду. Но мне грустно.
Наверное, стоит начать писать ещё что-нибудь, и я забуду про все это.

@темы: кто-то что-то сказал?, Сухо, скука по философии

---

А был ли мальчик? Может, и не было вовсе никакого мальчика?

АПД: Вздохните спокойно. Больше ничего не будет. Вообще ничего.

... поэтому я, пожалуй, все равно промолчу, как я писала _это_ и что со мной происходит. Ахнуда, кэп вовремя вспомнил, что не пристало мужику жаловаться на жизнь.

С посвящением моему персональному Крису
 Kitsuri, ma babe, я честно не знаю, понравится тебе или нет - я давно не писала. Да, 18 дней - это для меня очень много
но я старалась : (

Название: Hey, mister neighbour
Фэндом: ЕХО-К|М
Персонажи: Крис/Сухо (Чунмён); троица долбоящеров ака ПэкЁли-и-Дио
Жанр: ангст, повседневность
Рейтинг: натянутый R
Предупреждения: университетское АУ, эйбибладный Сухо
Статус: завершен

Hey, mister neighbour {1-3}

Hey, mister neighbour {4}

Чунмён истерик не закатывает — очень спокойно растягивает губы в улыбке и вновь оборачивается к Крису. Тот немного растерянным, мгновенно потухшим взглядом смотрит чуть над плечом Чунмёна, трогая кончиком указательного пальца сухие, отвердевшие губы.
Чунмён протянутую руку не убирает — по-мужски пожимает ладонь Криса и, приветливо улыбнувшись светловолосому, направляется в сторону выхода со двора — Крис делает было шаг вперед, но Лухань изумленно вскидывает брови.
Крис останавливается, а через пару секунд Чунмёна уже не видно в поле зрения — разве что Чханёль стоит у дальнего угла здания и с отвращением кривится.

Чунмён торопливо и с ожесточением роется в сумке, пытаясь найти этот дебильный карандаш, который одолжил у Чханёля — он точно знает, что себе дороже оставаться в комнате хоть на полчаса, если учесть, что Крис просил сегодня перекантоваться где-нибудь. А карандаш вернуть надо. Чунмён злится, царапается о замок сумки и со стоном опускается на пол.
Все в один миг становится непонятным и безысходным — от следующей минуты его никчемной жизни до растреклятого карандаша и завтрашнего теста по международным отношениям в мировой экономике. Чунмён трясет головой и запускает пальцы в волосы, с силой оттягивая пряди — становится больно, но это почему-то не отрезвляет, как прежде.
Он тоскливо скулит, запрокидывая голову и сжимая пальцами виски.
Чунмён точно не знает, сколько времени проходит, пока он вспоминает, что нужно сваливать — резко поднимается, от чего в глазах плывут темные круги, и, не глядя, нашаривает в сумке карандаш. Вот так и идет к двери, держа идиотский канцелярский прибор перед лицом и, собрав глаза в кучку, наблюдает за Спанч Бобом на кончике.
Где-то на полпути, в коридоре, его встречает Чханёль — с диким воплем «Спа-а-а-анч» он кидается к Чунмёну и, выдрав карандаш из пальцев, ревниво осматривает его на предмет повреждений. Чунмён пожимает плечами — мол, не обессудь.
-Покер? Деберц? - спрашивает Чханёль, пытаясь вызвонить Пэкхёна из комнаты. - Го?
-Я... - Чунмён поднимает на Ёля усталый взгляд.
Следующее происходит буквально в одну секунду — взгляд Чханёля торопливо и панически смещается чуть выше плеча Чунмёна, и в тот же момент Ёль грубо и довольно бесцеремонно сгребает его в объятия. Чунмён не сопротивляется, утыкаясь носом в пахнущий ментолом пуловер Чханёля и цепляясь пальцами за его ткань — он знает, что там, в паре десятков шагов от них, находится этот Лухань. С Крисом, конечно. И им, так же конечно, хорошо вместе.
Конечно.
Чханёль, проследив за ними напряженным взглядом, ослабляет руки, позволяя Чунмёну отстраниться — тот дышит прерывисто и с большими паузами, и только прижимается ещё сильнее, зарываясь лицом в чханёлево плечо и с силой кусая через одежду. Ёль удивленно распахивает глаза и силится сказать что-то, но улавливает тихий, тоскливо-тонкий стон.
Там, наверное, очень много невыплаканных слез.
Чханёль растерянно гладит Чунмёна по голове, рефлекторно перебирая пряди темных волос, касается их губами и еле слышно шепчет что-то легкое и успокаивающее; осторожно оглаживает выступающие лопатки и позвонки, мысленно приклиная всю эту безвольность, покорность и боль, из которых, как кажется, состоит каждая молекула тела Чунмёна.
-Никакого покера. Никакого деберца. И — тем более — никакого го. Спать, Чунмён.

Когда уже в комнате Чханёль случайно отпускает руку Чунмёна, тот пошатывается и пытается осесть на пол; Пэкхён выглядывает из душа и тут же с воплем засовывается обратно, выходя через секунду чуть ли не по макушку завернутым в махровое полотенце. Чунмёна тянет в улыбку, хотя любое движение лицевых мышц отдается в голову тупой, как хреново заточенная пила, болью.
-Фто пвоизофло? - Пэкхён пытается выплюнуть изо рта кончик полотенца, судорожно за края опуская его вниз, чтобы закрыть колени. Чханёль, присев на корточки рядом с Чунмёном, пальцами поднимает его подбородок и пробует заглянуть в глаза, но тот выворачивается и пробует пинаться.
Но быстро затихает.
-Что-нибудь болит? - спрашивает Чханёль, а Чунмён качает головой, отворачиваясь и упираясь взглядом во входную дверь.
Ёль смешно хмурится, ломая темные брови.
-А вот здесь, - он прикладывает ладонь к груди Чунмёна где-то слева, - Болит?
Тот поднимает на него рассеянный взгляд, затем опускает его на руку Чханёля; еле заметно шевеля губами, пересчитывает на ней пальцы и удовлетворенно кивает головой, мол, все в порядке, товарищ. Чханёль невесело усмехается.
-Нам, доктор Пён Бэкхён, мышьяку. Граммов двадцать.
Пэкхён поджимает губы и с недовольством качает головой; уходит в ванную и через минуту возвращается, на ходу натягивая пижамную кофту и подтягивая короткие штаны до щиколоток. Присаживается рядом с Чханёлем и, кивнув Чунмёну, безапелляционно указывает пальцем на одну из заправленных постелей.
-Я выспался на экономике. Без возражений.

Чунмён наотрез отказывается раздеваться, вяло возмущается и даже спихивает на пол Чханёля, примостившегося было на краешек кровати. Пэкхён принимает вид курицы-наседки и безмолвно ужасается, когда Ёль вместо привычного цирка в ответ просто садится на пол и запускает обе руки в волосы, безучастно качая головой из стороны в сторону, как чертов китайский болванчик.
Чунмён долго ворочается с боку на бок и в полусне бормочет что-то про бридж, го, блэкджек, шлюх и Диснейлэнды, изредка переключаясь на лунапарки и историю дипломатических отношений между Китаем и Японией. А в конце, уже провалившись в сон, очень четко произносит имя Криса — и хмурится, не открывая глаз, как ребенок, увидевший страшное и непонятное видение.
Пэкхён думает, что никогда не видел у Чханёля настолько злых глаз — и тихо проскальзывает в душ, предпочитая не мельтешить, а там включает в раковине тонкую струю воды и долго смотрит сквозь неё, слабо понимая, что происходит вокруг.
Чханёль так же долго стоит, склонившись над Чунмёном, и разглядывает его лицо — нахмуренные брови и скривившиеся в желании сказать что-то губы. Ёль знает, сколько всего он, этот человек, может сказать и сколько может промолчать, чтобы потом это эфемерное «сколько» разъедало ядом каждую ткань тела изнутри.
Чханёль осторожно и очень бережно убирает со лба Чунмёна лезущую в глаза прямую прядь волос и долго устраивает её к остальным, неосознанно пытаясь сделать красиво.
Недоуменно пожимает плечами самому себе и садится на противоположную кровать, доставая колоду карт и зачем-то пытаясь разложить их по принципу таро.

В комнате невероятно душно и сладко — Крису отчасти тяжело дышать и соображать, впрочем, довольно непросто. Кажется, что даже мысли из своего нормального состояния плавно перетекают в желеобразное, чтобы потом вязкими каплями скатиться с губ.
Или вязкие капли — совсем не мысли.
В этой тяжелой пелене Крис ощущает себя фригидным пассивом — тело по-прежнему привычно отзывается на ласки, но разуму от этого ни холодно, ни горячо. Просто равнодушно и весьма параллельно. Крис не издает ни звука и лишь прикрывает глаза, когда Лухань отстраняется — только резко притягивает к себе и довольно грубо целует больше даже не ради поцелуя, а расчетливыми движениями языка собирая с его губ собственную сперму.
Почему-то сейчас это доставляет какое-то ненормальное удовольствие.
А потом просто поднимается и скрывается в душе, оставляя Луханя зло стонать сквозь стиснутые зубы и извиваться на постели, нетерпеливо лаская самого себя.
Как выясняется, теплой воды тело тоже не чувствует — приходится включить горячую, но она сильно обжигает, оставляя на теле красные полосы; Крис отстраненно думает, что это, в общем-то, лучше, чем идиотское парное молоко из-под крана. Душевая быстро наполняется паром, одновременно расслабляющим и раздражающим — Крис закрывает глаза и едва ли не проваливается куда-то вниз, вовремя вздрагивая и лбом ощущая все ещё прохладную плитку стены.
Раньше он никогда не терял сознание, как чертова баба. А в комнате все так же невероятно душно и сладко.
Рассеянными движениями растрепывая влажные волосы полотенцем, Крис застает Луханя полуодетым — он, довольно бледный и полупрозрачный, перебирает стопку каких-то книг и тетрадей. Неловкое движение — белые листы веером разлетаются по полу, и Крис замечает на них ровный чунмёновский почерк. Кажется, конспекты по международному праву, а на уголках — крестики-нолики.
Наверное, будет скандал, если не убрать. Крис тяжело качает головой и только неожиданно улыбается — пусть и слабо — поднимая один из листов и скользя взглядом по «морскому бою» на обратной стороне конспекта. Лухань устраивается у ног Криса на полу, откидывая голову на его колени и прикрывая глаза.
Крис молчит — и потому, что говорить не хочется, и потому, что говорить нечего, и потому, что не хочется не только говорить, а вообще ничего не хочется. Хочется лишь дышать, но вместо кислорода легкие наполняются вязкой жидкостью сладости и духоты.
-А он, - Лухань внезапно приоткрывает губы и легко выдыхает. - Красивый. Этот мальчик.
Крис несколько секунд завороженно следит за этим легким, будто кристальным, вздохом и отчасти наивными, чистыми губами. Ловит себя на мысли, что он, может, и поверил бы в их чистоту, если бы не знал на собственном опыте, как пошло и развратно им нравится обхватывать и манерно ласкать член.
Крис кривится.
-Какой, к черту, мальчик...
Лухань тихо — Крис может поклясться — смеется, легко касаясь кончиками пальцев своей шеи в районе кадыка.
-Этот мальчик, - повторяет он, - Имя которого ты так сладко произносишь, когда кончаешь мне в рот.
На секунду Крису кажется, что он снова теряет сознание; нет, он просто раньше никогда не замечал, насколько черно и ненормально выделяются на бледном лице Луханя его раскосые темные глаза. Крис чувствует, как его разум сгибает пополам и скручивает в плотную пружину; резко отпускает и бросает на какие-то эфемерные холодные стены, по которым он, разум, растекается отвратительной радужной массой, окисляющейся на воздухе и принимающей неприятный скользко-серый окрас.
Крис осторожно касается плеча Луханя и встает, делая пару шагов на абсолютнейшем автомате — создается впечатление, что им управляет какая-то наспех написанная, но качественная программа. Задумчивым взглядом окидывает комнату, явно разыскивая что-то; подхватывает с соседней постели рубашку Луханя и бережно накидывает на его оголенные плечи, терпеливо и отрешенно дожидаясь, пока тот расправится с рукавами. Затем все так же безумно аккуратно Крис застегивает все до единой пуговицы, включая манжеты, и расправляет складки ткани на плечах Луханя.
Спокойно протягивает его куртку и приоткрывает входную дверь, делая шаг в сторону и освобождая дорогу.
-Прошу, - голос у Криса глухой и совсем низкий. - По коридору прямо, первый поворот направо и вниз.
В глазах Луханя — ненормальное смешение бессилия, раздражения и бешенства с парой капель искреннего изумления; он вскидывает на Криса абсолютно трезвый, злой взгляд, безуспешно пытаясь взять себя в руки.
Крис молчит. Лухань подается вперед и касается его губ своими — Крис терпит. Терпит — не более.
Лухань вихрем вылетает вон, взметнув за собой порыв свежего сладкого ветра, от которого Криса начинает мутить, когда он с силой сжимает пальцами виски.

Неверным шагом двигаясь вперед, Крис падает на первую попавшуюся на пути горизонтальную поверхность — чунмёновскую постель — и, дотянувшись до подушки, сгребает её в охапку, утыкаясь в неё лицом и делая несколько глубоких вдохов. Она, подушка, не пахнет ничем — никаких духов, шампуней или гелей; просто какой-то неуловимый запах кожи и волос — теплый и совсем немного горьковатый. В нем дышать почему-то намного проще, чем при прочих равных обстоятельствах в самой комнате.
Окно Крису открывать не хочется — на подоконнике навал всякой мишуры в виде учебников, тетрадей и маленьких игрушек, к которым Чунмён питает ненормальную слабость, и если все это добро сейчас свалить, то скандала точно не избежать.
А не свалить не получится.
С запозданием накатывает апатия пополам со злостью — Крис кулаком забывает подушку у угол, а затем, вспомнив, что она чужая, бережно расправляет и возвращает на прежнее место. И долго бездумным взглядом смотрит на противоположную стену, безуспешно пытаясь собрать в кучу разбегающиеся, как сотни маленьких Чханёлей, мысли.
Крис с раздражением кривится и не понимает, откуда у него такие гнусные ассоциации по отношению к этому почти незнакомому человеку.
Программа, видимо, по-прежнему в работе, потому что действие все такие же автоматические и лишенные эмоций. Встать, опуститься на колени, собрать разлетевшиеся листы, аккуратно рассортировать в стопку по датам, указанным на конспектах; нашарив под кроватью карандаш, исправить пару мелких ошибок в записях и нарисовать ржущий смайлик.
Сложить книги, поправить на постелях покрывала. Собрав собственную, насквозь пропахшую сладкими духами одежду, закинуть её в стиральную машину, не запуская стирку - нет порошка.
Крис невесело усмехается и прислоняется спиной к входной двери, невольно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи — пожалуй, в этом чертовом мире существует только один человек, которого он сейчас хочет и может видеть рядом с собой.
Не видеть — видеть рядом с собой.

Проходит, наверное, часа четыре, и короткая стрелка на циферблате упрямо вязнет на отметке «два ночи», не желая, как кажется Чханёлю, двигаться дальше.
Импровизированные таро предсказывают всякую хуеверть типа веселого вечера, блэкджека и американских горок, но рядом только неспокойно ворочающийся во сне Чунмён и мокрый, злой Пэкхён, которого в ванной случайно окатило холодной водой из душа.
-В бридж? - в никуда адресует вопрос Ёль, а Пэкхён поднимает на него тяжелый, как пара тонн металлолома, взгляд.
-В дурака, - мрачно.
-Да чего в тебя игра...
Чханёль, собственно, никогда не думал, что подзатыльник может быть такой силы и четкости, если дать его с амплитудой размаха всего сантиметров в двадцать. Ёль обиженно дует губы и начинает раскидывать в дурака, но в последний момент тормозит и сгребает карты на пол.
Они разноцветным веером ложатся на полу, чем-то до отвращения напоминая всякие гнусные пасьянсы с претензией на стопроцентные предсказания ближайшего будущего.
Пэкхён не задает лишних вопросов, и только косится изредка на Чунмёна, заботливо проверяя, не свалится ли тот с кровати ненароком.
Когда стрелка часов перемещается за отметку «три», Чханёль позволяет Пэкхёну задремать, оперевшись головой на его плечо; правда, не особо долго выдерживает сидеть недвижно в одном положении, чтобы не потревожить, и вскоре осторожно отползает, устраивая Пэкхёна на кровати и с весьма ехидным фырканьем укрывая его одеялом.
Подумав, ржет в кулак и со всех сторон подтыкает края одеяла.
После умиротворяющей тишины, нарушаемой только шорохом ткани, тихий стук в дверь кажется чем-то вроде гула труб Иерихона — Чханёль подскакивает и в панике бросается к двери, бормоча под нос «блядь, всех детей мне перебудят, еретики растреклятые».
Перед Ёлем, потирая кончиком указательного пальца переносицу, стоит Крис. Чханёль замолкает и дает задний ход.
-Здравствуй, - Крис склоняет голову набок, но руки не протягивает. - Могу я...
-… Нет, не можешь.
Чханёль сердито встряхивает головой и щурит глаза, не пытаясь скрыть возмущение и порядочную злость во взгляде.
-За каким хером вы сюда явились, сударь? Детей мне разбудить? А кто потом укладывать будет, молоком отпаивать? Тоже вы?
Чханёль не считает нужным сдерживать вполне, как он думает, справедливое раздражение; Крис же предпочитает проигнорировать всю эту клоунаду. Только равнодушно и спокойно пожимает плечами.
-Я прошу прощения за позднее время, конечно, - и даже в голосе нет намека на враждебность, только сухость. - Но я бы хотел поговорить с Чунмёном. У него завтра тест по экономике...
Чханёлю мгновенно кажется это все ужаснейшей нелепостью — это дурацкий и откровенно глупый предлог. Он смеется.
-У меня тоже тест по экономике, - Ёль тут же становится серьезным. - Меня забрать не хочешь?
Крис молчит, задумчиво изучая Чханёля взглядом. Тот облизывает губы.
-Не трогай Чунмёна, окей? А то ж кто нам завтра будет тот самый тест писать... Ну, впрочем, можешь сыграть со мной в го на право тронуть нашего отличничка. А?
Крис начинает злиться и - медленно, но верно и качественно выходить из себя. А Чханёль поспешно оглядывается вокруг, но цепляет взглядом только раскиданную колоду карт на полу.
-Чханёлли, - Пэкхён, тихо. Сев на постели и натянув на себя одеяло до подбородка. - У нас... Нет набора для игры в го.
Ёль хмурится, а Пэкхён отчасти нервно кусает губу.
-И... Играть ты в го тоже не умеешь, Чханёлли.
Чханёль с досадой шипит и запускает руку в волосы, с силой их растрепывая, а Крис тихо смеется, прикрыв глаза ладонью и опустив взгляд в пол.
-Оставь, - говорит Пэкхён неуверенно. - Оставь, Чханёль, а тест я тебе как-нибудь сам напишу...
Ёль только поджимает губы, когда Крис — Чханёлю сложно в это поверить — извиняющеся пожимает плечами и проскальзывает мимо него в комнату, опускаясь на колени рядом с неспокойно нахмурившимся Чунмёном.
Пэкхён, путаясь ногами в свалившемся на пол одеяле, впихивает Чханёля в ванную и исчезает там следом, тихо прикрывая дверь и толкая Ёля в бок. Тот молчит — только с укором и бессилием качает головой.

-Чунмён-а...
Чунмён во сне на мгновение перестает дышать и совсем чуть слышно стонет — Крис чувствует, как внутри него что-то рвется и зависает над огромной черной пропастью. Что-то тонкое и золотистое, как скрипичная струна.
-Просыпайся. Ну же.
Крис невесомо гладит кончиками пальцев скулу Чунмёна — кожа горячая, словно он слег с лихорадкой, а дыхание ещё больше обжигает кисть руки. Крис не замечает, когда Чунмён открывает глаза и смотрит на него, Криса, в упор, не двигаясь и позволяя себя касаться.
-Пойдем отсюда, - Крис наклоняется и касается губами его шеи. - Пойдем домой, Чунмён-а.
Тот не двигается.
-Я не хочу, - говорит он чуть слышно спустя долгую паузу. - Там налево. Я не хочу налево. Там страшно.
Крис пытается проглотить противную вязкую горечь на языке после этих слов.
-Ты, - внезапно продолжает Чунмён, глядя в одну точку поверх волос Криса, - Ты пойдешь туда? Налево?
В этом комнате совсем не душно и нет даже намека на сладость — Крис глубоко вдыхает и закрывает глаза, по-прежнему не отстраняясь от шеи Чунмёна.
-Нет, - почему-то теперь Крису совсем не нужно времени на то, чтобы обдумать ответ на вопрос. - Не пойду. Я не люблю автобусы. Я больше по метро...
Чунмён ещё некоторое время не двигается, а потом садится на кровати, неуверенно касаясь плеч Криса ладонями; тот позволяет медлить и внимательно разглядывать себя, трогая волосы и крошечные серьги-капли в ушах.
Чунмён медленно сползает с кровати вниз, опускаясь на колени рядом с Крисом, и обнимает его обеими руками, укладывая подбородок на плечо и закрывая глаза.
-Пойдем домой, Чунмён.

Hey, mister neighbour {5}.final

Визуально Крис не замечает, как Чунмён отстраняется от него, отпуская ладонь — просто ощущает скорее кожей, что его, Чунмёна, рядом больше нет. Он идет на пару шагов впереди, не оборачиваясь и устало опустив взгляд в пол.
Крис замедляет шаг.
-Эй, чувак.
Там, позади, из только что покинутой комнаты высовывается голова Чханёля — он ужасно мокрый, с волос капает вода, а на лице до жалости мученическое выражение с примесью откровенного желания мести.
Чханёль пинается пока ещё невидимыми ногами, а потом пулей выскакивает из комнаты, в панике захлопывая за собой дверь и наваливаясь на неё спиной. Крис смотрит с интересом.
-Ну, чего уставился? - бормочет Ёль, отфыркиваясь от воды. - Чай, не в цирке, а я тебе не тюлень. Собственно, я чего тебе хотел сказать...
Крис терпеливо ждет, пока Чханёлю надоест валять дурака и ловить губами капли воды, стекающие с мокрых прядей.
-... Знаешь, в чем проблема многих детей дошкольного возраста? - Спрашивает Чханёль, переступая с ноги на ногу и смущенно оглядываясь на дверь, за которой раздаются вопли и угрозы недвусмысленного характера.
Крис молчит — он решительно не знает, как даже в общем реагировать на этого человека; он лишь только недоуменно пожимает плечами и качает головой. Ловит себя на мысли, что почему-то не очень желает слышать ответ на этот вопрос.
Чханёль крисовских желаний не учитывает.
-Многие дети, - продолжает он, - Часто путают право и лево. Ну, знаешь, бегут такие налево, свято веря, что это право, а там всякая такая неприятная хуета...
Чханёль замолкает и неподвижным взглядом смотрит на Криса. Тот еле заметно кривит губы и засовывает руки в карманы джинсов.
-Так вот, - говорит Чханёль невозмутимо, не получив ответа. - В таких случаях им советуют ориентироваться по рукам. Протянул правую руку — вот тебе право. Протянул левую — лево. Да только я тебе такого не посоветую, а то ещё протянешь правую руку налево и со спокойной душой туда зарулишь, думая, что это право. Такие дела.
Крису хочется взвыть на луну от ощущения до абсурда неправильной правильности, которую несет этот мокрый идиот с абсолютно серьезной физиономией. Он, Крис, только на задворках подсознания понимает, что Чханёль просто случайно подобрал эту гнусную аллегорию про направления, поэтому медленно начинает закипать, пытаясь не смотреть ему в глаза.
А Чханёлю это и не требуется — он усиленно пробует сдержать напор с той стороны двери.
-Поэтому, - с трудом договаривает он, отпрыгивая от древесной панели, - Иди вот за ним, у него в мозгах встроенный датчик верности. Верности направления, в смысле.
И кивает в ту сторону, куда ушел Чунмён.
Дверь чханёлевой комнаты наконец распахивается, и оттуда вылетает полиэтиленовый пакет, до краев наполненный ледяной водой; он приземляется Чханёлю на лоб, окатив жидкостью с головы до ног и облепив лицо противным шелестящим материалом.
Следом — победный индейский крик Пэкхёна.
Крис собирается уходить.
-Послушай, - кричит ему Чханёль вдогонку, - А какие у баб таблетки есть от ПМС?
-Никаких, - растерянно отвечает Крис и адресует Ёлю бездумный взгляд. - А что?
-Да так, к слову, - отмахивается Чханёль и, пригнувшись, проскальзывает в комнату, закрывая за собой дверь и чуть не поскользнувшись на луже воды, разлитой прямо на полу этой чертовой университетской общаги.

Следуя за ушедшим Чунмёном, Крис поворачивает направо — долго стоит у поворота, качая головой, и только затем двигается вперед, думая, что откровенная дрянь это все. Эти ваши верования, эти ваши гороскопы, эти ваши приметы и эти ваши интернетики с треклятыми статьями про четвертую группу крови и уровень ебанутости в лимфе, переносимый лейкоцитами.
Крис застает Чунмёна уже в комнате — тот стоит, настежь распахнув окно, перевалившись через подоконник наружу и свесив руки вниз. Вокруг — наспех скинутые с подоконника учебники, игрушки и бессистемные ворохи исписанной белой бумаги. Крис точно помнит, что среди них должна быть пара листов с началом первой главы чунмёновской курсовой — их просто не наблюдается. Наверное, вылетели в окно.
Он ведь пошел направо.
В комнате пахнет ночной городской прохладой, смешанной с еле заметным запахом работающих моторов автомобилей и влажного от дождя асфальта.
Крис неслышно делает несколько шагов вперед и становится за спиной Чунмёна, скрестив на груди руки.
-Ты же знаешь, - начинает, осторожно вдыхая холодный воздух, - Что нельзя стоять у окна, когда сзади находится другой человек. Он может столкнуть тебя вперед.
Чунмён не двигается.
-Толкай, - его голос отвесно падает вниз, разбиваясь на мириады ярких, звенящих осколков, эхом тающих в мелких ложбинках уличного асфальта.
В нем, в этом голосе, нет ничего — абсолютно ничего, и создается впечатление, что он просто мимикрирует под окружающую действительность, становясь то гулом автомобильных моторов, то всплесками луж, то неравномерным стуком в левой части груди.
Крис осторожно обхватывает талию Чунмёна руками, притягивая к себе и делая шаг назад, чуть дальше от окна; Чунмён слегка дрожит — все-таки на улице ещё совсем не лето.
Крис сзади обнимает его крепче, укладывая подбородок на плечо и чуть касаясь щекой его скулы.
Теплая.
-Ты доверяешь людям? - спрашивает он как-то смущенно от осознания некоего пафоса вопроса и недовольно прикусывает губу изнутри от собственного неуверенного тона.
Чунмён, не двигаясь по-прежнему, рассматривает руки Криса на своей талии и, кажется, раздумывает, можно ли к ним прикоснуться.
-Я не доверяю людям, - отзывается он эхом. - И не верю им. Я живу по факту.
Крису становится немного горько — а может, это запах волос Чунмёна.
-По факту, - повторяет тот. - Нет смысла верить в кого-то или ещё что-то там... Есть факты.
Чунмён очень осторожно касается кончиками пальцев запястий Криса и ласкает кожу короткими поглаживаниями, выводя каждую выступающую вену.
-Например, - Крис хоть и не видит лица Чунмёна, но слышит, как тот легко, но невесело улыбается. - Из-за тебя я выжрал три с половиной пачки противорвотных таблеток в глюкозной оболочке. Факт. Из-за тебя я вылакал пол-литра Доктор-мома. Факт. Из-за тебя я разлюбил цветы со сладким запахом. Факт. Из-за тебя я двадцать три раза кукарекал в коридоре общежития и девять раз перечитывал Оруэлла. Факт.
Чунмён на секунду замолкает.
-Из-за тебя я начал видеть кошмары. Факт. Я живу по факту.
Крис непроизвольно опускает уголки губ — крыть ему нечем. У него, неудачника, одни шестерки на руках, у Чунмёна — сплошные тузы и короли. Крис думает, что если всю плоскость их жизни перевести в карточную игру, то всегда у него — шестерки, у Чунмёна — короли.
Если задать этот вопрос Чунмёну, он ответит с точностью до наоборот.
-Я тебя, Крис, - говорит он спокойно спустя минуты полторы, не отпуская крисовых рук, - Ненавижу. Факт. Ясно тебе?
Чунмён умудряется выскользнуть их объятий и обернуться — смотрит на Криса снизу вверх пытливым взглядом со смесью злости, тоски, уныния и облегчения, которое постепенно скапливается в уголках глаз, заставляя Чунмёна часто моргать от неприятного зудящего ощущения.
-Было бы хуже, - Крис говорит через силу и с явным трудом. - Если бы ты вообще смотрел на меня, как на ебаное пустое место. Факт. Ясно тебе?
Чунмён вздрагивает, слыша собственные слова — на секунду теряется, а потом в бессильной злобе бьет Криса кулаком в плечо, едва ли не теряя равновесия и утыкаясь носом в ворот его рубашки.
-Да, блядь! - Чунмён едва ли не кричит. - Я тебя ненавижу! Сколько раз повторить? Двадцать, двадцать пять? Или двадцать три — ровно столько, сколько раз я, как конченый дебил, бегал по общаге и кукарекал только потому, что, блядь, ты трахал у меня в комнате какую-то шлюху. А? Двадцать три? Я повторю, ты только не стесняйся!
Крис совершенно теряется и бездумно гладит Чунмёна по голове и спине; от на секунду затихает и поднимает голову — смотрит также потерянно и непонимающе, словно разгадывая какую-то безумную дэвидокопперфильдовскую загадку.
Впервые в жизни ему приходится чуть приподняться на носках перед человеком.
Он осторожно и как-то безысходно касается губ Криса своими — долго медлит, порываясь отстраниться, и, словно одернув себя в последний момент, целует отчаянно и резко, с силой прикусывая нижнюю губу Криса и заставляя того нервно выдохнуть.
Изливая в безответный поцелуй весь свой страх, смятение и непонимание, по капиллярам тела стекающее в губы и срывающееся с них физически ощутимыми горькими каплями.
Чунмён лихорадочно касается кончиками пальцев скул Криса и зализывает укус на губе, полностью закрыв глаза.
-Прости, прости, - сбивчиво и торопливо. - Хуйня все это. Ненавижу тебя.
И целует теперь уже совсем по-другому — все так же осторожно, но мягко и как-то настолько до одури нежно, что Крис пропускает вдох, отчего перед глазами плывут темные круги, а в голове тупой пилой отдается застарелая боль.
Чунмён пробует отстраниться, но Крис только ближе притягивает его к себе, заставляя сильнее приоткрыть губы; горечи на языке уже почти нет - только нечто, по привкусу похожее на морскую соль в крошечных кристалликах.
Чунмён закрывает глаза — из-под спутавшихся ресниц сбегают тонкие, как шелковые нити, влажные дорожки, которые в свете уличных фонарей, кажется, отдают блеклым оттенком белой соли.
Горькой белой морской соли.

Чунмён, наверное, действительно вознамеривается ровно двадцать три раза сказать о своей ненависти; Крис терпеливо ждет, но тот каждый раз запинается и замолкает, беспомощно глядя на него снизу вверх и отводя взгляд.
Крис оглаживает его ребра, бока и задерживает руки на бедрах; греет его холодные пальцы на своих губах, легко касаясь их кончиков; сцеловывает со скул белые соленые дорожки, секундой позже разделяя этот вкус на двоих, чтобы не было так горько и жарко на языке.
Чунмён ему не верит. Крис покорно глотает это недоверие и думает, что это, в общем-то, справедливо.
За одну ночь невозможно закрасить на огромном холсте яркими красками всю ту серость, которую упорно рисовал месяцами широкой жесткой кистью.
Чунмён обхватывает бедра Криса ногами, скрещивая их за его спиной, и оказывается совсем близко — изучает губами его веки, ресницы и совсем редко и осторожно — губы; утыкаясь носом в шею и и виски, вдыхает запах кожи, словно пытаясь разобрать его на составляющие.
Изредка по его лицу пробегает тень, но вскоре она уступает место задумчивости и усталости — теперь от Криса не пахнет ничем, кроме горечи и влажного асфальта.
Обнимает Чунмён вопреки всему очень доверчиво и тепло.
И только шепчет лихорадочно, будто боясь забыть или растерять слова:
-Время, время. Я хочу время. Дай мне его.

***

Зачетная неделя, сессия, курсовая, защита, экзамены, тесты, потерянные карандаши и игрушка в виде мелкого Спанч Боба, найденная в недрах сушилки в студенческой столовой; летающие по коридорам полиэтиленовые пакеты, наполненные холодной водой, и обрывки от гелиевых шариков, после которых половина этажа массово мимикрирует под Дональда Дака.
Вечно мокрые полы около комнаты за поворотом.
Проваленные зачеты по становлению международных отношений между Китаем и Японией, наспех написанные в перерыве между парами сочинения по истории журналистики и самолетики из листов со шпаргалками, летающие по аудитории.
Выключенные телефоны, забытые на ноут-буке вкладки со статьями про значение снов и Чханёль, смущенно предлагающий Крису сыграть в го.
Пара кем-то выигранных, а кем-то проигранных партий.
В колоде карт одни шестерки.

Чунмён приходит к Крису через двадцать три дня.
И учится верить.

***

Перед ними на полу — огромный ватман с наспех набросанным эскизом университета и парадной внешней территории. Идиотская, по мнению Криса, традиция - рисовать выпускающимся в этом году студентам разные рисунки «в добрый путь», которые с вероятностью в сто процентов сразу же после вручения будут свернуты в трубочку и засунуты в угол уборной ближайшего увеселительного заведения.
Чунмён думает так же.
Впрочем, их мнение никого интересует, поэтому работа поделена на несколько частей: с Пэкхёна, Кёнсу и Чханёля — эскиз, ещё с группы студентов — стихи-пожелания, ещё с кого-то — дополнительная мишура, а с Чунмёна и Криса — разукрасить.
У Чунмёна в руках — два серых фломастера, у Криса — горсть всех цветов радуги.
Чунмён, высунув кончик языка, разукрашивает фасад здания, а Крис — крошечные, неумело накаляканные явно Чханёлем цветочки на парадной территории у входа.
У Чунмёна фломастеры перестают писать и теряют цвет удивительно быстро. Вокруг — несколько открытых книг с художественной литературой, потому что очень скоро становится скучно.
Чунмён дует на страницы одной из них, перелистывая и играясь.
-Знаешь, - говорит он неожиданно, поднимая на Криса взгляд и протягивая руку, чтобы легко провести пальцами по его волосам, убирая их с глаз. - Если бы я писал эту историю, у неё никогда не было бы хэппи-энда.
Крис вскидывает голову и внимательно изучает Чунмёна взглядом — тот, правда, на книгу уже не смотрит и давно ещё отложил.
На языке снова становится горько.
-В таком случае, - Крис ловит пальцы Чунмёна и прикладывает их к своим губам. - Я рад, что эту историю пишешь не ты.
Он почему-то уверен, что Чунмён говорил вовсе не об этой идиотской книге.

запись создана: 14.06.2012 в 22:48

@темы: фейспалм, фанфики, Сухо, Фрик-хоум детектед, ЕХО просто што.

---

Не знаю почему - но мне захотелось.
Только правду.

АПД: Может, у кого мнение поменялось. Может, кто-то хочет меня уебать с пизанской башни

запись создана: 14.11.2011 в 21:42

@темы: кто-то что-то сказал?

---

Я удалю

Удалю скоро этот пост. Просто нужно что-то написать.
Почему я чувствую сейчас к сборной Дании то же, что и к своим англичанам? Почему?
Наверное потому, что понимаю. Эти ребята за две игры правда успели меня покорить.
Такой дух, такая жажда борьбы... Мне немного больно и обидно. Конечно, не так, как за англичан, потому что львы для меня это всё.
А здесь... хочется просто вот взять, обнять всех датчан разом и не отпускать. Потому что они очень молодцы. Куда больше молодцы, чем португальцы.
Поверьте.
Не спрашивайте у меня об аргументах - для меня футбол это не только игра.

Дания, милая Дания, ты только не расстраивайся.
У тебя Германия впереди. Держись.

А наверное просто у меня правда внутри очень большой океан любви. Поэтому вот так.

@темы: кто-то что-то сказал?

---

А здесь

АПД: В этом посте отныне я буду собирать все, что сносит меня в астрал. Естественно, только касаемо Сухо. Я даже тэг этому мущине заведу, ялалалала.

В твиттере появился второй человек, желающий мне скорейшей смерти

А это я случайно перечитала свой собственный твиттер. Babe why are you so

А это я случайно перечитала свой собственный твиттер. Babe why are you so

Лента в твиттере делает мне больно :<<<

Лента в твиттере делает мне больно :<<<

Пиздострадания на тему

Здесь должен был быть пикспам Сухо, но у меня немного болят глаза, чтобы мониторить тумблер.
Да, пикспам этого потрясающего мужчины с его нереально прекрасными бедрами и ногами, с его этой УЛЫБКОЙ И ВЫРАЖЕНИЕМ ГЛАЗ НУ ПЕРЕСТАНЬ УЖЕ ХВАТИТ.
ПРОСТО ХВАТИТ.
Я слишком давно не орала здесь про корейцев. Неинтересно было. То, что я сейчас пишу сюда про Чунмёна, можно считать показателем того, что биас в экзо наконец определился?
Эй, Сухо
Я тебя люблю, пацан
Просто вот люблю

luv.

запись создана: 01.06.2012 в 19:45

@темы: формула счастья, Сухо, ЕХО просто што.

---

Все уже давно запостили, а мине было стыдно

АПД: Ну почти уже не стыдно

Да и щас - тоже.

запись создана: 22.12.2011 в 22:07

@темы: фейспалм, фанфики, дикое ололо

---

Стало интересно ))

АПД: Второй вариант промелькнул в ленте )

А может, интересно будет тем, кто когда-то хотел узнать меня лучше. Специально почти ничего не поясняла )

Первое

Если бы я был месяцем, то октябрем
Если бы я был днем недели, то понедельником
Если бы я был временем суток, то ночью
Если бы я был планетой, то Сатурном
Если бы я был морским животным, то касаткой
Если бы я был направлением, то западом
Если бы я был жидкостью, то водой
Если бы я был деревом, то эвкалиптом
Если бы я был птицей, то альбатросом
Если бы я был инструментом, то канцелярским ножиком
Если бы я был погодой, то дождливой
Если бы я был мифическим животным, то фениксом
Если бы я был музыкальным инструментом, то треугольником
Если бы я был цветом, то синим
Если бы я был звуком, то стоном
Если бы я был стихией, то ветром
Если бы я был машиной, то Астон Мартин не потому, что любимая, а потому, что хоть и дорогая-красивая, а невыдающаяся
Если бы я был песней, то треком Макнивена или Нокс Аркана
Если бы я был местом, то обрывом
Если бы я был материалом, то шелком
Если бы я был вкусом, то острым
Если бы я был запахом, то сладким
Если бы я был религией, то буддизмом
Если бы я был словом, то «эфемерность»
Если бы я был объектом, то исследования
Если бы я был частью тела, то бедрами/головой
Если бы я был формой, то обтекаемой
Если бы я был числом, то 25

Если я цвет, то синий
Если я цифра, то 25
Если я животное, то гиена/шакал
Если я здание, то небоскреб
Если я планета, то Сатурн
Если я птица, то альбатрос
Если я песня, то трек Макнивена или Нокс Арканы
Если я музыкальный инструмент, то треугольник
Если я цветок, то нарцисс
Если я человек, то разумный
Если я живу в Аду, то это поправимо
Если я живу в Раю, то это скучновато
Если я предмет, то ценный
Если я фрукт, то лайм
Если я стихия, то ветер
Если я орган, то мозг
Если я телефон, то портативный компьютер
Если я машина, то Астон Мартин
Если я персонаж, то демиург
Если я холодильник, то с глыбами льда в морозилке
Если я насекомое, то бабочка
Если я фильм, то арт-хаусный
Если я блондинка, то нетипичная
Если я в зоопарке, то в террариуме
Если я певец, то альтернативный
Если я школьник, то отличник
Если я посуда, то нож
Если я реальность, то всепоглощающая
Если я буква, то S
Если я оружие, то гуандао
Если я время, то безграничное
Если я ягода, то земляника
Если я запах, то сладкий
Если я лес, то непроходимый
Если я музыкальный жанр, то эмбиент
Если я игрушка, то робот
Если я имя, то Арон
Если я смерть, то внезапная
Если я одиночество, то короткое
Если я напиток, то зеленый чай
Если я время суток, то ночь
Если я скорость, то маклареновская
Если я страна, то Англия
Если я игра, то го
Если я месяц, то октябрь
Если я миф, то скандинавский
Если я созвездие, то Гончих Псов
Если я компьютер, то айпэд
Если я ветер, то тайфун
Если я шрифт, то каллиграфический
Если я взгляд, то уничтожающий
Если я вулкан, то не спящий
Если я книга, то непонятная
Если я друг, то ветреный
Если я шоколад, то горький
Если я болезнь, то психолоическая
Если я ручка, то перьевая
Если я фотография, то цифровая

запись создана: 09.06.2012 в 22:19

@темы: кто-то что-то сказал?, my life, скука по философии

---

Небольшой тьюториал-пост. Cross Gene

Название: Пидорасимся, ребята
Авторы:  ji.young, Кэп
От авторов: мы мучительно справедливо раскидали между собой по три мембера и писали про них по отдельности, так что стилизация у нас не единая. Но - что написали, то написали. На шедевр не претендуем - все для своих.
Только хардкор. И единороги. Сюминь.

Итак, фан-группа CAPSLOCK Inc. представляет свой первый проект, созданный под эгидой «100500th century Fox Ent» в рекордно короткие сроки, пока мылась посуда на кухне.

Вы - пришелец из японского фэндома? Вы скучаете по истым японцам и джей-року? Вы настолько полюбили EXO-M, что готовы любить всех подряд китайцев? Вы не страдаете ксенофобией и любите йогу?

Вам - сюда =>>>

Вам - сюда.
Как, впрочем, и нам - к полудебютировавшей да ладно, ладно, дебютировали они японо-корё-китайской группе Cross Gene.
Эй, чувак, ну куда ты побежал? Да, ты не особо ослышался - кажется, здесь нет только вьетнамцев. Ну, и тайцев. И индонезийцев. И русских. Но это же не проблема, не так ли?
Ты не подумай, у нас тут все по-взрослому - даже тизер к клипу есть. И сам клип - тоже.
Все по хардкору.

Тизер

Ты ещё не испугался? Сидишь ровно, твердо и посередине стула? Молодец. Тыкай в клип.
И пожалуйста - когда будешь ржать, постарайся не разбудить соседей, окау?

CAPSLOCK Inc. предупреждает: гиенство вредно для здоровья

Ох, пацан, да ты уже тут и читаешь эти строки? Да-да, мы примерно знаем, каким ядом ты плюешься и что хочешь сказать по поводу танца - МОЛЧИ, ЧЕЛОВЕК. МОЛЧИ. МЫ ВСЁ ЗНАЕМ.
Но можно сделать логичный вывод, что ты читаешь эти строки не просто из любви к авторам статьи (аы?), а потому, что, возможно (ну мы надеемся, окда), тебе хотелось бы узнать о мемберах этой группы. Ну и вообще о самой группе.
И мы не посмеем отказать ни тебе, ни себе в этом маленьком АХАХА МАЛЕНЬКОМ НУ ДА КОНЕЧНО удовольствии.
That is.

Cross Gene (Скрещенный/перекрестный/смешанный ген)
Так же возможны интерпретации кроссинговер, инбридинг, аутбридинг and ect.
Как ты уже понял, читатель, фишка названия в том, что они все гибриды разные.

Три корейца (ты глянь, и тут дискриминируют остальных), два китайца (как китайцы, так сразу меньше) и один японец (ему не грустно-одиноко?)

Я начну с Такуя, который мне ПИЗДЕЦ понравился (ну посмотрите, красивый, высокий, а самое важное ЯПОНЕЦ ЖЕ), но я уже об этом пожалела МНОГАРАЗ.
потому что вот это (да простят меня фанаты снсд) и это делают мне ПРОСТО ШТО ЭТО?

Терада Такуя (звучное, японское имя) - он же GORGEOUS GENE

Позиция - Лидер. Почему, мне неясно, наверное потому что о нем инфы больше всех хД Потому как он не старший в группе. (03.18.1992)
Самый высокий в группе, но не самый тяжелый, лол (187/66)
В группах крови я не шарю, так что просто: О

Место Рождения: Ибараки, Япония - и это первая причина моей любви к нему (дада, именно так)
Любит играть в маджонг (*_*, хоть я и слабо себе это представляю), баскетбол (тут все логично) и боулинг.
Поесть любит говядины с рисом (вообще указано, что говядина обязом должна быть тушеной), из напитков предпочитает зеленый чай и латте.
Шпрехает на английской, японском и корейском. (какой молодец)

Был моделью и актером. Снимался в в японской дораме "Sign", участвовал в мюзикле Black & White. Также снимался в японском фильме RUN60 вместе с Шином и появлялся в корейском шоу Dream Team.

Фанат групп Big Bang, SHINee, SNSD, Super Junior, Miss A. (возникает вопрос, за что сюда бенгов? ТТ)

Так же у него есть младшая сестра и кузина, как говорит нам эта фотография

Если лидер вас привлек и, что немаловажно, не испугал, то идем дальше. Второй из трех красивых няшек в группе, прошу любить и жаловать:
Ким Йонсок. Он же MYPACE GENE

Позиция в группе: вокалист
Дата рождения: 08.01.1993
Рост/Вес: 176 см/64 кг
Группа крови: АВ
Родился в Южной Корее, и обо всем остальном история пока что умалчивает.
Но он вошел мне глубоко в самый мозг, так что думаю, что и вы раскурите его довольно быстро

Вселенная наказала меня написанием профиля этого великого человека. Тут лично моя имха, но ГОСПОДИЧТОЭТО?!
Каспер ТТ - WILD CHIC GENE



Положение в группе: рэппер, танцор.
Дата рождения: 20.03.1991
Рост/Вес: 176 см/66 кг
Группа крови: О
Место Рождения: Шанхай, Китай
Увлекается уличными танцами (за что ему мой личный респект), репом, пением (лолшто?), стритспортом.
Из всех его хобби меня поразили шоппинг! и фитнес. А так еще в баскетбол любит играть.
Любимые артисты: Rain, Lee Hyori, Elva Hsiao, Chris Brown - и вот тут моя душа ликует! Хьери, Элва, Крис Браун! Прелесть какая! (почти любит Каспера)
Любимые актеры: Jackie Chan, Yen, Daniel Wu (тут у меня возникло пара вопросов)

Так же является моделью (как?) (Nike N98) и снимался в различных рекламах (Sony, Buggles, HAOLEDI, Pepsi, SPORTS100).
Был ведущим Entertainment Hot Spots на Mnet.

Далее, дорогой читатель, совсем уж трижды распрекрасная прекрасность. Цени.

Shin Wonho - Шин Вонхо
И да - это не тот Шин, о котором ты подумал. И даже не тот Шину, о котором ты в перспективе мог бы подумать.
Это - просто Шин.



Имя: Шин Вонхо божество подвида индийское многорукое
Сценический псевдоним: Шин, он же Presh Gene
Дата рождения: 23 октября 1991 года
Рост/вес: 185 см/66 кг
Национальность: Кореец
Этот прелестный ребенок (не спорь со мной, он ребенок) с детства мечтал стать актером, но его продинамили со всех сторон, хотя он прошел много прослушиваний и само Чистилище. С горя решил стать моделью, благо внешность позволяла, позволяет и позволять будет. Получил славу после того, как всем известный Джи-Дыракол выбрал его для съемок в рекламе Bean Pоle.
Немного сухих фактов, что бы ты, чувак, понял, насколько этот ребенок крут. А ещё у него рост 185 см, ты видел?
Модель - S/S Seoul Collections, MVIO, Songzio, Roliat, Vogue Girl, Bazaar, Instyle GQ Korea. Снимался в различных рекламах (Cyworld, Bean Pole, Scin Food).
Играл главную роль в фильме Bachelor’s Vegetable Store. Также снимался в японском фильме RUN60 вместе с Такуя. Сейчас снимается в дораме Big. Участвовал в мюзикле Carpe Diem (Лови момент) вместе с Санмином.

По длительным наблюдениям, любит кататься по полу в розовых шмотках, иногда похож на Сонёля, а вообще тумблер орет, что это - микс Мёнсу и Тону. На самом деле, это просто коллективный ребенок группы Infinite.

Сразу предупреждаю - даже не пытайся, слышишь, даже не пытайся назвать этого человека Сонмином. ОН НЕ СОНМИН.



Имя: Ким Санмин
Сценический псевдоним: Санмин нутыпонел, он же Organic Gene
Дата рождения: 7 июля 1992 года
Рост/вес: 177 см /66 кг
Национальность: Кореец
Позиция в группе: танцор
Чувак *проникновенный тон* если тебе понравился этот мущина, не обессудь - понимаешь, есть такое понятие, как... Как бы это объяснить, чтобы без мата? ... отсутствие информации.
В общем, известно только, что он вместе с Шином участвовал в мюзикле Carpe Diem (Лови момент).

Мужественен. Акробатит. Похож на Гарика Бульдога Харламова. Что ещё нужно для счастья?


Далее - маннэ. НЕТ НУ ТЫ ПРИКИНЬ ТУТ ЕСТЬ МАННЭ, ГОВОРЮ ЖЕ ВСЕ ПО-ВЗРОСЛОМУ



Имя: Gao Jia Ning (простите-извините, соберемся силами и транскрибируем кхм это)
Сценическое имя: J.G (Джейджи), он же Destiny Gene
Дата Рождения: 12 января 1993 года
Национальность: Китаец
Позиция в группе: маннэ, вокалист

Любитель поорать в тысячу и один микрофон. Чилавек в недомаске. Эйбибладен. Пизданул у Кая способность к телепортации.
Шаманит как эстонец.


Хм, ты только посмотри. Ну, вернее, посмотри в зеркало и скажи отражению - ХЭЙ, ДА ТЫ ГЕРОЙ. Чувак, ты правда герой, если читаешь сейчас эти строки.
Что, уже не скучаешь по японцам? Уже не любишь йогу и ксенофобишь? Да ла-а-адно тебе.
А если заинтересовался - на тебе такую штуку.

CROSS GENE 크로스진 - "Timeless: Begins" [Mini Album Download]



CROSS GENE 크로스진 - Timeless: Begins
Release Date: 2012.06.08
Language: Korean
Genre: Dance Pop
Track List:
01. One Way Love
02. Sky High
03. For This Love
04. La-Di Da-Di 라-디 다-디
05. My Lady
06. La-Di Da-Di 라-디 다-디 (inst.)

Спасибо, что был с нами. Увидимся. Сочтемся.






 

Вопрос: Ну щито

1. Спасибо, щуваки, лучи любви вам		20	(58.82%)
2. Там что, японец есть?		4	(11.76%)
3. А я Никита		10	(29.41%)
Всего:		34 Всего проголосовало: 25

@темы: фейспалм, кто-то что-то сказал?, музыка, дикое ололо, Cross gene

---

Я позволила себе немного поблядствовать

Не знаю, я одна кончаю от этого голоса?





Детка, ты делаешь мне безумно хорошо
Лунный тангенс, дай мне силы, и я пойду на тумблер, чтобы сваять
небольшой тьюториал-пост

@темы: музыка

---

Я что, собственно, хотела сказать

Завтра начинается Чемпионат Европы по футболу. Блядь, я вела обратный отсчет почти год, с июля прошлого лета, когда съездила в Белоруссию и познакомилась там с парнем-украинцем, с которым мы разговорились о ЧЕ.
С того дня идиот-кэп почти никогда не забывал о том, что 8 июня 2012 года начнется мундиаль.
Пожалуй, реально мало кто знает, как я всегда этого жду. И сейчас начинается период, когда я буду спать днем и совсем мало, потому что по ночам идут матчи. И так - до 1 июля.
А там - финал.
И... я не буду говорить, кого я там хочу видеть всю свою сознательную болельщицкую жизнь. Это слишком хуево и слишком больно.
У меня физически не получится посмотреть полностью все матчи чемпионата, но я обещаю, что во время ваших я не отойду от экрана ни на секунду.
Ребята, я очень хотела увидеть вас вживую этим летом. Я ненавижу себя за то, что не сумела.
Простите, а? Я все равно с вами. Как всегда. Как всегда...
Знаете, я бесконечно люблю в себе футбольного болельщика. Потому что он безумно, просто безумно верный и преданный. Он такой, что раз и навсегда. За одну сборную и один клуб.
Все так, как и должно быть. Никакого блядства - только здесь.

Будет очень нервно, очень больно, очень счастливо и очень слёзы.
Для вас я научилась верить.

@темы: кто-то что-то сказал?, формула счастья, скука по философии

---

Ололоев

Кэп: Ну почему? Я прекрасно умею заваривать чай, готовить кофе и какао. И пасту. Я - идеальная жена.
Анк: Ты - идеальная секретарша ©

@темы: кто-то что-то сказал?, дикое ололо

---

У меня был неконтролируемо большой перерыв

АПД: Ещё один сиквел. Я хз, что происходит в этом ебаном мире

... поэтому я, пожалуй, все равно промолчу, как я писала _это_ и что со мной происходит. Ахнуда, кэп вовремя вспомнил, что не пристало мужику жаловаться на жизнь.

С посвящением моему персональному Крису
 Kitsuri, ma babe, я честно не знаю, понравится тебе или нет - я давно не писала. Да, 18 дней - это для меня очень много
но я старалась : (

Название: Hey, mister neighbour
Фэндом: ЕХО-К|М
Персонажи: Крис/Сухо (Чунмён); троица долбоящеров ака ПэкЁли-и-Дио
Жанр: ангст, повседневность
Рейтинг: натянутый R
Предупреждения: университетское АУ, эйбибладный Сухо
Размер: ровно 3000 слов
Статус: заморожен

Hey, mister neighbour

-Эй, чувак.
Крис с раздражением сминает в руках подушку и вдавливает её в стену, со все большей злобой во взгляде наблюдая за соседом по общаге — тот, вальяжно раскинувшись на своей кровати, быстро перещелкивает клавиши ноут-бука и даже не пытается отсвечивать то, что происходит вокруг.
Крис в который раз ловит себя на мысли, что голыми руками хочет придушить этого умника.
-Блядь, неужели я прошу так много? - злобно рычит он, уже шаря рукой по покрывалу в поисках чего-нибудь подходящего для прицельного метания. В голову.
Парень зажимает капс-лок и кидает на Криса косой взгляд.
-Имя, - говорит невозмутимо, и Крис поначалу удивленно приподнимает брови, а потом с выражением лица «ах ну да, как же я мог забыть» кривится. - У меня есть имя, - все так же спокойно поясняет сосед.
Ифаню требуется около двадцати секунд, чтобы взять себя в руки и не разораться.
-Чунмён-а, прости, пожалуйста, за беспокойство, - слащавым тоном тянет он, - Но могу ли я попросить тебя освободить сегодня вечером нашу комнату на некоторое время?
Крису кажется, что на этот вежливый пассаж у него ушло как минимум килограмма два терпения и толерантности.
Чунмён, ещё с несколько мгновений попялившись в экран, захлопывает крышку ноут-бука и переворачивается на спину, устроив голову на жестком гаждете; с удовольствием потягивается, оголяя живот и бока, и переводит взгляд на Криса.
-Ага, - подумав, отвечает он. Крис уже думает, что манна небесная снизошла, но Чунмён снова открывает рот, разрушая все его иллюзии. - А о чем ты просил-то?
Пауза виснет и тянется, как хорошо сваренная карамель.
-Комнату, - устало уточняет Крис. - Комнату освободить. Пожалуйста.
Добавляет, спохватившись, прекрасно помня о том, что Чунмён способен найти даже самую мелочную причину, чтобы психануть и не выполнять никаких просьб.
А тот только тянется, как кот, на кровати, и не особо торопится с ответом.
-Баба или мужик? - спрашивает Чунмён будничным тоном, кидая на Криса вопросительно-равнодушный взгляд. Того знатно кривит и передергивает.
-Это играет какую-то принципиальную роль? - Тщательно скрывая раздражение. Хренов умник.
Чунмён слегка кивает, закидывая руки за голову — не рассчитав, сваливает ноут-бук на пол и тихо, но отчетливо говорит слово на все случаи жизни - «блядь».
-Играет. Чтобы трахнуть мужика, у тебя уходит на порядок больше времени, а мне нужно хоть как-то прикидывать, когда я смогу вернуться в свой заслуженный отчий край. Улавливаешь мою мысль?
И двигает бровями так намекающе, что Ифань снова ощущает отчетливую жажду членовредительства. И думает, что как-то странно выделяются у Чунмёна ребра сквозь кожу — странно и красиво.
-Окей, - усмехается Крис. - Мужик. Так освободишь? С меня обед в «Джестерсе».
Чунмён, свесившись с кровати, наконец выцарапывает с пола ноут-бук и заваливается снова на живот, глядя на Криса как-то непонятно и — Крис думает, что это обман зрения — отчасти тоскливо.
-Хрен с тобой, золотая рыбка, - наконец говорит он, - А на все те деньги, которые ты спустил на меня в «Джестерсе», ты вполне мог бы снять квартиру где-нибудь на окраине города и иметь там все, что движется, не движется или двигаться не желает.
И, победно ухмыльнувшись, слезает с кровати, цепляет темную толстовку и долго пытается попасть руками в рукава — попадает только с третьей попытки и насмешливо отдает Крису честь, скрываясь за дверью.
Набирая номер на мобильном, Крис в очередной раз меланхолически отмечает, что Чунмён в таких случаях почему-то всегда предпочитает уходить гораздо раньше, чем от него требуется.

Крис отчасти наивно думает, что в такие моменты Чунмён зависает у своих довольно многочисленных товарищей по универу или укатывает к родителям; во всяком случае, по коротким ответам на редкий вопрос «я тебя не стеснил?» можно сделать именно подобные выводы, и Крис успокаивает свою совесть, полагая, что на эти ночи сосед не остается без крыши над головой. Первое время Чунмён действительно не остается — исправно прожигает часы у Чханёля, Кёнсу и Пэкхёна, попеременно то помогая троице ящеров с геополитикой, то играя в карты на желание и после этого бегая по коридорам общаги с диким кукареканьем, потому что никакого иного желания Чханёль после полуночи придумать не может.

Иногда Чунмён предлагает разбавить игры чем-нибудь вроде брижда, деберца, сплунка или преферанса, но Чханёль только ржет с названий и соглашается максимум на покер.

Потом Чунмёну это дело надоедает, и он пару раз возвращается раньше, не заставая, впрочем, ничего криминального в их с Крисом комнате — только, собственно, мирно спящего соседа в окружении помятых шмоток. Прокалывается Чунмён лишь на третий раз — сталкивается в дверях с изящным русоволосым парнем, мягко улыбнувшимся ему в ответ на недоуменный взгляд. Незнакомец делает шаг в сторону и вежливо извиняется, на прощание кивнув головой, а Чунмён на деревянных ногах проходит в комнату и валится на кровать, игнорируя равнодушный вопрос Крис на тему «все ли в порядке?».
Примерно два часа Чунмён не может заснуть, пытаясь унять это отвратительное чувство — нет, он, конечно, прекрасно знает, что Крис водит сюда своих любовниц и любовников, но непосредственная встреча погано выбивает из колеи, заставляя параноить и принюхиваться к воздуху в попытке уловить чужой запах.
Пахнет чем-то свежим и сладким — приятно, но Чунмёну отчаянно хочется сблевать.
С утра он не реагирует ни на один из будильников — ни на свой, ни на крисов — и не идет на занятия, весь день проводя на кровати лицом в подушку и каждые три часа глотая ровно две темные таблетки от тошноты в сладкой глюкозной оболочке.
После этого, когда Крис в очередной раз озвучивает свои очевидные просьбы, Чунмён лишь молча кивает, забирает с собой пару учебников и уходит — правда, теперь прожигает ночи не у троицы ящеров, а в круглосуточном дешевом кафе через улицу или, когда не очень холодно, во дворе напротив общежития. Молчания и покорности, вызванных острым отвращением, хватает только на месяц, и затем Чунмён снова начинает спорить, выигрывать для себя выгоду и разводить Криса наглым шантажом.

Осенью все чаще становится холодно, и денег на кафе почти нет — последние часы перед рассветом Чунмён проводит на неприятном ветру перед входом в общежитие, слушая музыку и читая томик Оруэлла под светом фонаря над дверью.
И на две недели сваливается с простудой, вводит в лексикон ругательство «да еблось оно все доктор-момом» и не понимает, почему ему все чаще хочется подойти и всадить Крису кулаком в челюсть или ногой с разворота в стиле Чака Норриса.
Тошно, противно, холодно и склизко, но после болезни Чунмён успокаивается.

Просьбы свои Крис озвучивает не больше двух раз в неделю, но Чунмён успевает вдоль и поперек изучить все меню в «Джестерсе» и написать пару курсовых, зависая в круглосуточном кафе через улицу, куда изредка наведывается и Пэкхён, устав кукарекать на всю общагу. Иногда он спрашивает, какого, собственно, чёрта обладатель одной из лучших комнат в общежитии просиживает ночи в дешевом кафе, и Чунмён начинает туманно объяснять что-то про хроническую бессонницу, никтофобию и любовь к одиночеству, и Пэкхён умильно кивает, хотя и не верит особо.

Сейчас Чунмён как-то забывает прихватить с собой что-то, кроме толстовки, чтобы не замерзнуть. Отчасти потому, что хочется поскорее сбежать, а отчасти потому, что все курсовые давно написаны, сданы и даже защищены. Не берет ни наушников, ни телефона, ни денег.
А значит — к Чханёлю.
На пороге комнаты Чунмёна встречает уставший и заспанный Пэкхён — он сначала долго трясет головой и не понимает, кто перед ним находится. Чунмён терпеливо ждет, пощелкивая пальцами, а Пэкхён нервно требует перестать заниматься херней и сообщает, что Чханёль на неделю уехал к родителям.
Чунмёну неуютно оставаться наедине с Пэкхёном — он спокойно кивает и, извинившись, уходит, а потом долго думает, какой такой херней ему посоветовали перестать заниматься.
Пальцами щелкать или бегать от самого себя? Чунмён смеется, глядя на свое отражение в зеркале в коридоре.
Он никогда не умел в одиночку гулять без какой-либо цели — и сейчас выдерживает всего лишь часа два с половиной бездумной прогулки, чувствуя себя окончательным идиотом среди обнимающихся парочек, стремительно несущихся куда-то автомобилей и шумных компаний, выбравшихся прожечь ночь в каком-нибудь клубе. Ещё полчаса он насилует собственную силу воли, заставляя себя стоять на месте около автобусной остановки, а потом медленно двигается в сторону общежития, надеясь, что Крис уже смотал удочки на тему своих развлечений. Для бабы хватило бы уже, но сегодня — Чунмён ненавидит себя за то, что помнит — мужик.
Чунмён в который раз с раздражением спрашивает себя, какого черта он терпит неудобства ради этого самодовольного жирафа. И в который раз приходит к неутешительному выводу, что это все — нездоровая тяга не отказывать в возможной помощи друзьям и тем, кто являет собой некое на друзей подобие. Он, Крис, таким подобием за три года совместного проживания стать успел. Чунмён зло пинает пустую банку из-под кока-колы.
Для бабы времени хватило бы, но сегодня — мужик.
Чунмён поднимает взгляд от пола и испытывает огромное желание отпрянуть назад — что и делает непроизвольно, проклянув самого себя за мнительность. В дверях их комнаты, полностью одетый и безупречно уложенный, стоит уже знакомый русоволосый парень с неизменной улыбкой на губах. Чуть позади — Крис, но Чунмёна на данный момент это волнует мало.
От столкновения незнакомец, кажется, теряется и пробует опять извиниться — Чунмён лишь взмахивает рукой, де, какие вопросы вообще, и с улыбкой делает шаг в сторону, пропуская парня. Тот на секунду смущенно — как кажется — оглядывается назад.
-Пока, Лу, - усмехается Крис, - По коридору прямо, первый поворот направо и вниз. Ну ты знаешь.
Парень кивает и проскальзывает мимо Чунмёна, случайно задев того рукой — Чунмён же только поворачивается и доброжелательно машет вслед рукой.
-Не стоит извинений, - говорит он беззаботно и глубоко вздыхает. - Все в порядке, только вот...
Парень на секунду замирает, а Чунмён втягивает в себя разлившийся вокруг запах.
- … Духи смените. Приторно слишком. Счастливо.
И проскальзывает мимо Криса в комнату, на ходу стягивая с себя толстовку и меланхолично думая, что завтра надо будет сбегать в аптеку за идиотскими таблетками в сладкой глюкозной оболочке.

Иногда, скитаясь по просторам интернетов, Чунмён читает всякую дребедень типа гороскопов и описаний людей по определенным критериям — и удивляется, как он, человек с AB-blood, способен быть таким терпеливым и толерантным. Втайне собой гордится, и не выдерживает один только раз.

-Да ты заебал, - Чунмён буквально орет, срывая голос. - Ты заебал уже со своими мужикам и бабами, заебал со своими шлюхами и блэкджеком, просто за-е-бал!
Он от души вбивает в пол находящийся в руке телефон, одним движением смахивает с тумбочки стопку учебников и стоящую на них кружку с остатками позавчерашнего чая; она с глухим стуком разбивается на десятки тяжелых осколков, и Крис автоматически подается вперед, хватая Чунмёна за обе руки и с силой сжимая запястья.
-Руки, блядь, от меня убери, - с невыразимым отвращением шипит Чунмён, нервно и безуспешно дергаясь. - Мало ли, что ты ими делал... И кому.
И улыбается криво, озлобленно и с какой-то такой черной тоской, что Крис поначалу теряется, ослабляя пальцы; Чунмён мгновенно вырывается и отшатывается, растирая покрасневшую кожу на запястьях.
-С каких вселенских ебеней я должен терпеть всю эту хуету? Я имею ровно такое же право... - Чунмён прерывается, потому что на ор тратится слишком много кислорода, и легкие начинает сводить судорогой.
Крис делает шаг назад и скрещивает на груди руки.
-Так и води.
Чунмён замирает, словно на него только что вылили ушат с ледяной водой; опускает взгляд на пол и упоенно разглядывает там что-то, одной рукой придерживая кисть другой и этим словно пытаясь удержать себя от неконтролируемых действий. Крису становится не то чтобы дико — неуютно от такой реакции.
-Ты ебанутый? - Поднятый от пола усталый взгляд и все та же кривая, страшная улыбка, как у куклы вуду.
Впервые за всю жизнь Крис не может найти хоть пары слов, чтобы ответить. Чунмён закрывает губы ладонью, будто хочет насильно стереть с них эту дикую улыбку — и действительно стирает, сделав усилие.
-Я задал тебе вопрос, - повторяет он. - Я за-дал те-бе воп-рос, Крис. Воп-рос.
И сбежать — сбежать тоже ужасно хочется от этого человека. Ребра у него красиво выделяются из-под кожи.
Крису хочется протянуть руку и коснуться его — то ли обнять, то ли сломать что-нибудь, то ли убить, воскресить и снова убить, чтобы воскресить обратно и вбить ему мозги на место. Но Чунмён лишь снова отшатывается, а в глазах появляется трезвое бешенство.
-Я жду ответа, - он снова повышает голос. - Когда найдешь его и будешь в состоянии на него ответить — welcome to the masquerade.
Чунмён хлопает дверью так, что вместо грохота она отзывается неким подобием звона, который врывается в голову, расплавляя мозг и сознание в некрасивый микс из всех цветов радуги.
Крис ответов на такие вопросы никогда не мог найти. «Гугл», впрочем, тоже. И Крис, психанув, ногой пинает ноут-бук в угол комнаты.

Чунмён точно знает, что хуета это все — эти ваши гороскопы. Иногда правдивая, но — хуета. Крис читает про AB-blood и запарывает тач-пад на ноут-буке.

Чунмён возвращается в общагу в чертовы три часа ночи и невменяемый в умат — только со второго раза умудряется правильно войти в дверь, не снеся косяков, и встать на месте в более или менее вертикальное положение. Крис приоткрывает один глаз и резко садится на постели, свалив на пол связку спутанных наушников.
Чунмён, по-прежнему оставаясь на месте, скрещивает на груди руки и склоняет голову набок.
-Ну что? - спрашивает мутным, совершенным в своем пьянстве голосом. - Нашел в интернетиках реферат на тему «Почему я ебанутый»?
Крису до тошноты противно, что этот человек даже в таком состоянии остается клиническим умником. А Чунмён просто медленно доходит до крисовой кровати и садится рядом с ним, сложив руки на коленях и тупо их разглядывая.
-Хочешь, я проведу для тебя небольшой ликбез? - И глаза поднимает. Крис, пожалуй, никогда не видел настолько трезвого взгляда у настолько пьяного человека. Он ловит себя на мысли, что кивает в ответ на это абсурдное предложение.
-Так вот, - продолжает Чунмён, путаясь в мыслях и в языке. - Знаешь, почему ты ебанутый? Потому что слепой, глухой и ищешь ответы на такие вопросы в интернетном поисковике.
И победно смеется, запрокинув голову назад. Кадык у него выделяется сильно и под тонкой кожей ходит тяжело.
-А я, - говорит Чунмён внезапно тоскливо, - Заебался. Ну, знаешь, заебался в сотый раз Оруэлла перечитывать и лакать доктор-мом литрами. Вот. Слышишь? Заебался.
Крис не понимает ни слова, хотя говорит Чунмён вроде по-корейски.
-А ещё меня ужасно бесит кукарекать на всю общагу, потому что я плохо играю в тупые карточные игры на желания.
Чунмён смотрит на Криса очень прямо — глаза в глаза, и с этой безумно пустой, серой и настолько безнадежной тоской, что от её вязкости на языке становится горько. Крис совершенно упускает момент, когда насильно притягивает Чунмёна к себе, усаживая на колени лицом к лицу и стаскивая к чертям толстовку, чтобы прижаться ухом к грудной клетке; ему почему-то очень страшно и кажется, что из-за такой тоски сердце бьется в разы медленнее. Чунмён только неразборчиво бормочет что-то и стискивает его плечи, оставляя на них незаметные под футболкой красные следы, которые к утру, наверное, превратятся в синяки.
-Хочешь, - голос Криса в один момент садится до хриплости, когда он задирает чунмёнову футболку и проводит ладонями по его оголенной спине. - Я не буду никогда никого сюда водить.
Ему кажется, что он на любые обещания готов, лишь бы не видеть больше никогда в жизни этой тоски, засасывающей в себя весь окружающий мир, как черная дыра, созданная в недрах Андронного Коллайдера.
-Да мне, знаешь ли, насрать, - говорит Чунмён с грустью, уложив подбородок на плечо Криса и обнимая его обеими руками. - Насрать очень сильно.
Он позволяет через голову стянуть с себя футболку и провести пальцами по каждому выступающему при выгибании в пояснице ребру; позволяет Крису чуть спустить с себя плотный ремень джинсов и легкими касаниями успокоить красные следы на бедрах от узкого пояса; позволяет себе дышать чуть тяжелее и чуть сильнее сжимать его плечи, чуть плотнее закрывая глаза.
-Хочешь, - шепчет Крис, чувствуя, что пьянеет словно бы воздушно-капельным путем от смешения запахов их духов, - Здесь больше никогда никого не будет, кроме тебя.
Если Чунмён откроет глаза, то они с вероятностью на девяносто процентов будут трезвы — но он только откидывается назад, с силой проводя ладонями по предплечьям Криса и беря его руки, чтобы довольно грубо переместить на свою талию. Подается вперед и касается губами уголка его губ, застывая на несколько мгновений.
-Я же сказал, - повторяет он, тепло дыша в шею Криса. - Что мне похуй.
Ребра у Чунмёна действительно выделяются очень сильно, а кожа тонкая и белая настолько, что от более или менее сильных прикосновений остаются красные следы; Крис рисует на его бедрах узоры, и они проявляются на несколько минут, чтобы потом исчезнуть, словно приглашая коснуться ещё. На его губах нет ни капли алкоголя, хотя Крис, мягко целуя их и вылизывая, упорно хочет ощутить его вкус, но встречает лишь легкий вишневый привкус конфет и отсутствие сопротивления.
Чунмён до болезненности остро реагирует на каждое прикосновение и нервно вздрагивает, когда Крис случайно прикусывает его язык — тихо стонет в поцелуй, упираясь руками в его плечи и распахивая глаза с расширившимися практически во всю радужку зрачками.
-Ты, - хрипло усмехается Чунмён, проводя ладонями по бокам Криса, цепляясь пальцами за пояс джинсов и несильно оттягивая его. - Продуманная хрень.
Крис поднимает на него непонимающий, отчасти растерянный взгляд. Чунмён смотрит в потолок.
-Как сделать так, чтобы всякие дебилы типа меня не устраивали истерик по поводу блядей в общей комнате? - Спрашивает Чунмён у потолка риторически, непроизвольно опуская уголки губ вниз и напоминая печальную греческую маску. - Правильно.
Крис чуть отстраняется, а Чунмён ещё больше опускает уголки губ.
-Трахать этого самого дебила безо всяких блядей, потому что это удобно. Никаких истерик. That is.
Крис чувствует, как к горлу неизбежно подкатывает тошнота — ему кажется, что его сейчас вывернет от этой пары фраз, сказанных этим откровенно блядским тоном. Он тяжело приподнимается на руках, нависая над Чунмёном, по-прежнему бездумно смотрящим в потолок; скользит мутным взглядом по его ничуть не растрепавшейся прическе, по белой коже с парой длинных почти заживших царапин на предплечье и хрупким ключицам, которые, как кажется, можно сломать одним ударом.
Приподнимается и, даже не пытаясь словить его взгляд, говорит глухо:
-Я, конечно, предполагал, что ты сука.
Молчит с секунду.
-Но до последнего момента наивно думал, что я не прав.
И, уже легко поднявшись с кровати и схватив с кресла свежее полотенце, уходит в душ, оставляя Чунмёна наедине с потолком и скомканными, как вчерашняя ненужная газета, мыслями.
Из душа слишком умиротворенно льется вода, а таблеток от тошноты больше нет, и Чунмён переваливается через край кровати, ощущая рвотные позывы — правда, вместо них по щекам почему-то скользят отвратительные холодные слезы.

Hey, mister neighbour {2}

Чунмён просто ненавидит, когда Чханёль пьян. Вернее, он считает, что в дерьмо можно надираться лишь тем людям, которые после этого способны пусть и не полностью даже, а хотя бы частично себя контролировать.
То есть ему, Чунмёну, можно. Чханёлю — нет.
После пятой бутылки какой-то европейской гадости, распитой на троих, Кёнсу мирно сидит в сторонке и пытается играть в крестики-нолики в одного, а Чханёль спорит с холодильником, кто пойдет в магазин за выпивкой — в конце концов, не так-то уж часто выдается случай, когда можно расслабиться у кого-то на квартире, а не в общаге.
Кёнсу, наверное, уже скучает по смотавшемуся куда-то Пэкхёну и жалеет, что согласился отдать под эту авантюру свою берлогу. Вернее, родительскую, конечно. Но кого это волнует, если предков не будет ещё дня четыре?
Чханёль ползает по стенам и пытается целоваться с зеркалами.
А Чунмён, лежа на мягком пушистом ковре и тупо уставившись взглядом в потолок, думает, что вполне способен вытерпеть любые пьяные выходки Чханёля — правда, думает он так ровно до того момента, как Ёль перестает приставать к холодильнику и нависает над ним, Чунмёном, упираясь коленом в пах и руками в пол по обе стороны головы.
-Извращенец? - Будничным тоном спрашивает Чунмён, спокойно глядя на склонившего голову набок Чханёля. Тот как-то неопределенно пожимает плечами и мурлыкает, сволочь, приближаясь и чуть касаясь носом чунмёновой шеи.
Чунмён вздыхает и очень толерантно думает, что мальчик, возможно, соскучился по девочкам или испытывает крайне неприятные симптомы всем известного синдрома; а может, европейская гадость была гадостью не только на словах. Толерантные мысли витают в голове Чунмёна всего секунд пять от силы, пока он не ловит себя на том, что даже не пытается сопротивляться. Хотя надо бы, по сути.
Чханёль бормочет какую-то пьяную ересь с уклоном в сентиментальность, рассеянно изучая губами шею Чунмёна и чуть всасывая в себя кожу в районе ключицы, где немедленно появляется влажный розовый след; слегка надавливает коленом на пах, заставляя со стоном то ли боли, то ли удовольствия раздвинуть бедра. Чунмён прикрывает глаза.
-Убери, пожалуйста, руки, - просит он вежливо, как-то не особо замечая, что вполне себе пошло подается навстречу ласкам и поцелуям.
Чханёль почти невесомыми движениями поглаживает кожу внизу его живота и игнорирует просьбы.
-У меня дома жена и двое некормленых детей, - Чунмён начинает городить нефильтрованный бред и совсем тихо стонет, проклиная и непослушные чханёлевы руки, и себя самого. Чханёль усмехается, прикусывая воротник его футболки и оттягивая на себя.
-Твоя жена, - перекатившись на спину и притянув к себе безвольного Чунмёна, - Вполне способна сама приготовить на ужин какую-нибудь китайскую хуету. Несъедобную, но китайскую. Или это... Синонимы?
И запускает обе руки под футболку Чунмёна, уже как-то даже по-хозяйски оглаживая бока и грудь, будто бы случайно задевая соски и царапая их ногтями. Чунмён глубоко вздыхает и пытается отстраниться, но Чханёль явно физически оказывается сильнее.
-Не делай вид, что тебе не нравится, - с некоторой долей досады в голосе шепчет Чханёль, накрывая ладонями выступающие бедренные кости Чунмёна и с силой надавливая на них. - А жена у тебя скучная. А со мной не скучно.
Чунмён чувствует, как в затылке начинают плескаться океаны сарказма — он позволяет себе приблизиться к лицу Чханёля и, почти коснувшись его губ своими, проговорить:
-После пяти литровых тебе и самому с собой будет прекрасно и не скучно.
И вырывается очень весомо, но Чханёль перехватывает его запястья и заводит за спину, пьяно улыбаясь и прикрывая глаза. Чунмён никогда не думал, что можно настолько по-конченому развратно закрывать, черт их бы побрал, глаза.
-Соблюдаешь целомудрие?
Чунмён нервно дергает рукой, но Чханёль держит более чем крепко, и можно с вероятностью в сто один процент предположить, что уже через две минуты на запястьях будут красные, довольно долго не сходящие следы.
-У-бе-ри от ме-ня ру-ки, - очень четко и по слогам повторяет Чунмён, запоздало чувствуя восходящую к горлу тошноту от намека на Криса. - Или сыграй со мной в го. Чтобы я чувствовал, что трахаюсь с кем-то интеллектуально развитым...
Чханёль неожиданно ослабляет хватку, и Чунмён выскальзывает из его рук, откатываясь по ковру и поднимаясь на ноги.
-Ты ненормальный, - с грустью констатирует Ёль, глядя на него снизу вверх мутным взглядом. - Вообще просто.
Чунмён кивает, собирая в кучу свои разбросанные гаждеты и наушники.
-Возможно, - легко соглашается он и, чуть ли не впечатавшись по пьяни в косяк двери, скрывается в коридоре, чтобы через секунду по-еврейски завязать шнурки на кроссовках и выйти вон, так и не закрыв за собой дверь.
-А Крис умеет играть в го? - запоздало вдогонку кричит Чханёль, но не получает ровно никакой реакции.

-Ты нахуя к нему приставал? - заплетающимся языком спрашивает Кёнсу, нетвердо стоя в дверях и сжимая в пальцах исписанный крестиками и ноликами лист.
Чханёль смотрит на него, как на дебила, продолжая валяться на ковре и думать, когда организм потребует разрядки после этот мелкой проклятой авантюры с неприветливо настроенным другом.
-Ты идиот? - проникновенно спрашивает Ёль, указывая на бумажку. А может, и не на бумажку вовсе.
Кёнсу яростно мотает головой.
-Во-первых, мне просто хочется секса, - Чханёль устраивает подбородок на сложенные кисти рук и внизу вверх тоскливо смотрит на Кёнсу. - Во-вторых, он выглядит очень одиноким и у него дохуя красивые бедра.
Замолкает на секунду.
-И в-третьих, - заканчивает победно, - Мне просто хочется секса.
Кёнсу комкает в руках бумажку и таращит круглые глаза.
-Только не со мной.
-Су-у-уки, - тянет Чханёль насмешливо, когда Кёнсу подрывается вон.
Зарывается носом в пушистый ковер и тихо стонет.

По дороге в общежитие Чунмён два раза путает дорогу и только на третий умудряется попасть в кон и сесть на нужной линии метро; выходя из подземки, спотыкается и больно сбивает оба колена в кровь, раздирая буквально в нитки джинсы и только чудом сумев уберечь руки. Поднявшись и отряхнувшись, с секунду смотрит на все это безобразие и хихикает.
Вокруг нет практически ни одной живой души, и Чунмёну становится почему-то ещё веселее.
Ввалившись в комнату, Чунмён на автопилоте отмечает, что пахнет здесь пустотой и холодным воздухом — значит, Криса не было здесь с утра и окно он закрыть забыл. Пару минут Чунмён бесцельно шатается по комнате, перекладывая вещи с места на место; роняет какой-то учебник и присаживается на корточки, чтобы поднять — колени пронзает резкая, неприятная в своей неожиданности боль, и Чунмён долго не может встать, рандомно и раздраженно выдумывая какие-то проклятия.
А потом долго, очень долго сидит на своей постели, мучительно разглядывая сбитые коленки и элементарно боясь попытаться стянуть джинсы — и без этого порядком больно. Кажется, даже успевает заснуть, таращась на ссадины.
-Эй, - кто-то до боли знакомым прикосновением до плеча выводит Чунмёна из астрала. Ну кто бы это ещё мог быть. - Ты что делаешь?
Крис усталый, растрепанный и вообще какой-то совсем не крисовский, и даже выражение лица для него странное — взволнованное и растерянное немного.
-Медитирую.
Чунмёну сказать больше нечего — он только дерганьем плеча сбрасывает ладонь Криса. Тот делает шаг назад и опускает взгляд вниз.
-У тебя, - тихо и неуверенно. - Колени сбиты. В кровь. Ты упал?
Чунмён поднимает на Криса порядком мутный взгляд.
-Нет, - рассеянно, - Собирал мелочь у входа в метро, чтобы накопить денег и уехать в Диснейлэнд.
У Криса такой вид, будто он действительно не знает — рыдать или плакать.
-Навсегда, - флегматично добавляет Чунмён, в излюбленном в последнее время жесте складывая ладони на коленях и рассматривая пальцы.
-И много накопил? - Крис не понимает, что заставляет его поддерживать этот абсурдный разговор, а не навалять люлей одному великовозрастному идиоту за крайне неприкольные шуточки.
-Нет, - с грустью в голосе отвечает Чунмён, - Не больше двух тысяч вон. Одолжишь ещё пару? Я уеду, и все будет хорошо... Твой этот мальчик снова будет пользоваться противными сладкими духами, и все будет хорошо. А я уеду. Договорились? В Диснейлэнд.
Крис, не отвечая, резко поднимается и уходит куда-то в ванную — спустя несколько мгновений возвращается с упаковкой ватных дисков и флакончиком какой-то явно ядовитой гадости. У Чунмёна в глазах впервые за долгое время появляется страх.
Крис тянет его вверх за обе руки и бесцеремонно расстегивает ремень джинсов, чтобы буквально содрать с бедер плотно прилегающую ткань — на месте колен Чунмён шипит, но Крис не обращает на него ровно никакого внимания, все также бесцеремонно толкая на кровать.
-Ты, - говорит спокойно, - Не перекиси водорода бояться должен, а собственного дебилизма, идиот.
Чунмён не спорит — он не то что бы особо согласен, а просто отчаянно жмурится, не желая видеть, как Крис отвинчивает пробку с растреклятого флакона. А тот очень осторожно, стараясь не сильно причинять боль, промывает сочащиеся сукровицей ссадины, упорно пытаясь не смотреть на гладкие чувствительные бедра.
В голове мысль только одна — эта скотина эпилирует ноги. «Заебись».
Чунмён хнычет, закусывает губы и запястья, прикусывает язык и матерится; Крис выливает на него чуть ли не полфлакона перекиси, за что едва ли не получает пинок под ребра.
-Подуй, блядь, - стонет Чунмён, а Крис сначала замирает на пару мгновений, а потом начинает неконтролируемо ржать.
-Детский садик номер восемь, - сквозь стоны смеха констатирует он, а Чунмён зло запихивает под кровать порванные джинсы и, наскоро стянув футболку, заворачивается в одеяло и утыкается носом в стену. - Да ладно тебе, давай подую...
Чунмён не двигается.
-Можешь не утруждаться, - его голос звучит глухо, как если бы он с головой зарылся в подушку. - И перекись мог бы не переводить — вдруг всяким блядям понадобится.
Крис, скрестив на груди руки, вздыхает расчетливо и очень глубоко — он свято верит, что особая форма медитации способна уберечь его от необдуманных поступков.
-Так вот же и пригодилась.
Чунмён дергает плечом.
-Спасибо.
Крис не знает точно, то ли сарказм это, то ли благодарность; то ли за намек о блядях, то ли за помощь. Он осторожно и тихо, стараясь не потревожить, подходит ближе и усаживается у кровати на пол, изредка оборачиваясь и пытаясь рассмотреть лицо Чунмёна — тот, впрочем, как лежал, так и лежит носом к стене.
Дышит он размеренно и почти совсем не слышно — наверное, спит уже. Крис сгибает ноги в коленях и подтягивает их поближе к себе.
-Нет, ты вот мне скажи, ты идиот, что ли?
Крис привык считать, что если ответа нет больше пяти минут, то и ждать уже его не стоит.
Он упускает момент, когда Чунмён начинается возиться в кровати и, повернувшись, обнимает его сзади за шею обеими руками, утыкаясь носом в волосы.
-Сам ты идиот, дурак, - тихо бормочет он и тут же отстраняется, попутно выпихивая Криса с его места и все также отворачиваясь к стене.

Hey, mister neighbour {3}

Весной Чунмёну почему-то всегда спится очень плохо. Каждую ночь он долго и мучительно пытается заснуть, проваливаясь в сон лишь под утро, а на рассвете не менее мучительно пытается встать с постели, пока Крис громко и с раздражением не оповещает, что «время вышло».
Или не кидает какую-нибудь подушку, целясь Чунмёну в затылок. А тому иногда кажется, что это — лучший будильник, который вообще существует в этом неправильном мире.
Чунмён с тошнотворной пытливостью изучает, сидя на постели в позе лотоса, длинный список снотворных, найденный в интернетах; под скептическим взглядом Криса, не обращая на того внимания, останавливает выбор на пустырнике.
И долго вертит головой в поисках того, кого можно было бы технично отправить в аптеку. С сожалением вздыхает и, одевшись, уходит сам, а Крис, качнув головой, думает, что этому парню неплохо было бы научиться разговаривать с людьми. Может быть он, Крис, и не пошел, конечно, в фармацевтическую, по пустырником бы явно поделился. Жалко, что ли?
После лекарства Чунмёну снится всякая дрянь.
Снится огромное, бесконечное то ли пшеничное, то ли ржаное поле с колышущимися на ветру колосьями; правда, Чунмён не уверен, что это рожь, а не какой-нибудь сорняк, мак, или это саранча прыгает в траве. А он идет, путается ногами в колосьях, отплевывается от мошкары и думает, что это у всех остальных романтика в снах — норвежские пейзажи, свободный ветер в поле и свежий воздух, надуваемый с фьордов. А у него, неудачника — жара, духота, саранча и мошкара вокруг.
Во сне Чунмёну кажется, что он идет так часа два, и становится нестерпимо скучно; правда, вот уже вдалеке появляется некое оживление картины в виде огромного дуба, от которого расходятся в четыре стороны невесть откуда появившиеся тропинки, теряющиеся в высокой траве. Или это все же сорняк?
Чунмён останавливается около дуба и скептически рассматривает четыре указателя, установленные на каждой из тропинок.
«Назад пойдешь — неудачником станешь», - Чунмён думает, что вполне себе символично он пришел именно оттуда.
«Направо пойдешь — курсовую проебешь», - Чунмён размышляет о позитиве.
«Вперед пойдешь — назад вернешься, см. п.1», - Чунмёна передергивает.
«Налево пойдешь — под автобус попадешь».
Пока Чунмён пытается понять, с какой радости в чистом поле может появиться автобус, из-за его спины спокойно выруливает Крис и, не глядя на указатели, поворачивает налево. Ровно секунду Чунмён стоит на месте и тормозит, а затем с воплем кидается вперед, спотыкаясь и чуть ли не проезжаясь лицом по примятой уже травке.
Проклятые сорняки путаются под ногами, будто змеи, и оплетают лодыжки, мешая бежать; каким-то образом Крис, идущий спокойным шагом впереди, все равно оказывается во много раз быстрее, чем бегущий за ним Чунмён. Создается впечатление, что последний просто не двигается с места.
Чунмён щурится от бьющего в глаза ветра и пытается кричать, но звук тонет в душной пелене воздуха. Ещё полминуты бессмысленной беготни, и Чунмён может поклясться, что на горизонте становится вполне различим силуэт сеульского автобуса, спокойно, как по Бродвею, рассекающего полевой океан.
Чунмён кричит — хрипло, слабо, задыхаясь от бега, но Крис, кажется, его не слышит.
Чунмён просыпается.

В темноте он неудачно сползает с кровати и больно бьется коленкой об пол — шипит и стонет, но не осознает реальность настолько, что даже не ругается; предпочитает прямо так, не вставая, проползти пару метров по полу, добираясь до соседней постели.
Нервно и ожесточенно дергает край крисовского одеяла, а потом, когда тот не реагирует, сильно трясет его за плечо и в конце концов даже пробует укусить за ухо, но Крис и без этого просыпается, чуть ли не подпрыгивая на матрасе.
И смотрит на Чунмёна шальным, мутным взглядом.
-Ты чего? - хрипло, спросонья.
-Это ты чего, - истерично шепчет Чунмён, сам ещё не понимающий, где здесь сон, а где реальность. Ему все кажется, что вокруг снует мошкара. - Ты нахуя налево пошел, придурок?
Крис с секунду тормозит, а потом медленно садится на кровати, округляя глаза. Чунмёна слега потряхивает, и он судорожно сжимает в пальцах крисовское одеяло.
-Вообще тупой, что ли? На указатели надо смотреть, лучше б уж направо зарулил, я бы курсовую тебе потом помог написать, - краем сознания Чунмён понимает, что несет элегическую ересь, и не успевает проследить, как меняется выражение лица Криса.
Поначалу там лишь недоумение, сменяющееся недоверием; затем у него на лбу читается нечто вроде «are you fucking kidding me?» и, наконец, надпись сменяется вспыхнувшей злостью.
-А нахуя ты за мной-то побежал? - шипит Крис в ответ на пространственную речь, обвиняюще тыкая пальцем в Чунмёна. Тот на мгновение затихает.
А потом начинает беситься ещё больше.
-О нем, блядь, заботятся, а он тут ещё «нахуя ты, курица, за мной шлепала»? - У Чунмёна получается не сорваться ни на ор, ни на крик, ни на визг — он ограничивается крайне злобным шипением и раздраженным взглядом.
-Заметь, я не говорил ничего про куриц, - Крис отчаянно пытается выдрать из рук Чунмёна свое одеяло. - Ну и гулял бы дальше по своему полю, мечтал бы о норвежских фьордах, и не бегал бы за автобусами — тебя мама не учила, что это опасно?
Выдрать одеяло получается только потому, что Чунмён беспомощно замирает и недоверчиво распахивает глаза, в которых плещется зарождающийся страх.
-Ты откуда про автобусы знаешь? - слабым, уставшим голосом.
Крис любовно расправляет складки на одеяле и сердито смотрит на Чунмёна сверху вниз.
-Я вообще не представляю, откуда ты знаешь, что я в своем сне решил пойти налево. Ты мне одеяло помял.
Чунмён трясет головой и треплет и без того спутанные волосы.
-Это мой сон, - беспомощно бормочет он, а Крис поднимает глаза к потолку и беззвучно проклинает этот неправильный мир до седьмого колена. - Ты его украл.
-А ты мне одеяло помял, и что?
-Ты издеваешься, что ли?
-А ты — нет?
-Да иди ты нахрен, - Чунмён пытается придать голосу побольше злости и раздражения, но в глазах волнами плещется все больше и больше страха, а паника накатывает порционно, постепенно затопляя все существо. Неверными движениями он пытается встать и уйти, но Крис ловит его за рукав футболки, уже как-то даже взволнованно глядя из-под челки.
Хмуро, но взволнованно.
-Тебе страшно? - спрашивает, сдувая непослушные волосы с глаз.
-Н-нет. Отпусти, блин.
Криса, впрочем, обмануть совсем не просто — он, не отпуская футболки, тянет Чунмёна поближе к себе и чуть подвигается к стене.
-Ладно, иди сюда. Я же вижу, что страшно.
Чунмён с секунду смотрит на него — ужасно хочется забраться под это одеяло прямо с головой, прижаться поближе и представить, что никакой это не Крис, а мама, и не вылезать до самого утра, пока не станет светло и нестрашно. Крис выглядит странно — наверное потому, что в его взгляде читается неуверенность.
Или это тоже страх? Чунмён чувствует, что к горлу подкатывает такая знакомая, почти родная тошнота, как от таких знакомых, почти родных сладких духов.
Он осторожно освобождает футболку из пальцев Криса.
-Спасибо, идите нахрен, - Чунмён вежливо улыбается, хотя руки подрагивают, выдавая его если не с головой, то с поличным — точно.
Крис зло кривит губы и резко, чуть ли не толкнув Чунмёна, отворачивается, разом накрываясь одеялом практически до подбородка. Чунмён остается сидеть на краешке постели, сцепив пальцы в замок и бездумно глядя в окно.
Кажется, там двигаются какие-то тени, сплетаясь в колосья, колыщущиеся на ветру. И мошкара. Вернее, мошка — одна, большая, со стальными крыльями и керамическими клыками. Чунмён трясет головой и облизывает пересохшие губы.
-Ну... Прости. Подвинься, пожалуйста.
С Крисом очень тепло.

Утром Крис осторожно просит Чунмёна о комнате на вечер. Тот долго молчит, смотрит перед собой немного рассеянным, потерянным взглядом и — соглашается. Хотя и кривит губы так, словно хочет что-то сказать.

Весь день Чунмёна не покидает странное, еле ощутимое чувство тревоги, копошащееся под диафрагмой и мешающее нормально дышать. За половину пары экономики он успевает догрызть свой любимый карандаш, и приходится просить запасной у сидящего по соседству Пэкхёна, который и своих-то не носит — кое-как совместными усилиями они добывают карандаш у Чханёля, и Чунмён долго мучается, что этот грызть нельзя — и не потому, что чужой, а потому, что на кончике болтается противная пушистая игрушка в виде Спанч Боба.
На политологии он умудряется проморгать тест и в спешке списывает его у Кёнсу, который нервно переглядывается с Чханёлем — у того, кажется, под партой решебник с ответами. Чунмён сначала тоже нервничает, но потом успокаивается — впрочем, напрасно. За две минуты до конца пары Чханёль понимает, что списал не те ответы, и Пэкхён матерится за весь ряд, а Чунмён беспомощно смотрит в вопросы и пытается ответить сам.
На физкультуре он раз десять попадает затылком под мяч, два раза путается в волейбольной сетке и полтора раза поскальзывается на паркете. Без комментариев.
Не ржется уже даже Чханёлю.
Чунмён еле сдерживается, чтобы не сбежать на половине какой-нибудь пары — когда стрелка часов сигнализирует, что можно сваливать, первым этот делает именно он, без разбору кидая учебники в сумку и подрываясь вон из аудитории. Пэкхён осуждающе качает головой, Кёнсу делает вид, что все так и должно быть, а Чханёль трагически голосит, что у него украли квадратные штаны. Вернее, Спанч Боба, но не суть.
Уже через три с половиной минуты бега у Чунмёна плывут круги перед глазами и ужасно колет в боку, а ещё он не знает, во сколько заканчиваются пары у факультета журналистики.

Чунмён довольно долго мнется во внутреннем дворе, вытягивая шею и пытаясь не пропустить момента, когда появятся уже эти «проклятые борзописцы». Немного мутит от духоты, и чувство тревоги по-прежнему малоприятным клубком шевелится в груди, от чего хочется лечь прямо на асфальт и побиться головой о меловую разметку площадки.
Крис в окружении своих одногруппников выходит только минут через пятнадцать.
Чунмён мгновенно сдувается и начинает чувствовать себя неуютно — возникает желание бросить все, включая сумку, и свалить по-быстрому, пока никто не заметил. Шанс, впрочем, уже упущен — Крис поднимает взгляд и еле заметно улыбается, увидев Чунмёна.
Тот обреченно вздыхает, думая, что никоим образом не хочется общаться с его одногруппниками.
Однако Крису, видимо, не занимать наблюдательности — он что-то говорит друзьям и мотает головой на какие-то их возражения; взмахивает рукой и спрыгивает с бордюра, поправляя на бедре сумку и направляясь к Чунмёну. Тот отмечает, что сумка у него белая и ужасно пижонская — правда, почему-то сейчас это не особо раздражает.
Чунмён старательно засовывает поглубже чувство дискомфорта и скрещивает на груди руки, прямо глядя на Криса. И тут же отводит взгляд.
Крис улыбается.
-Привет.
Чунмён дергает плечом — я не я, корова не моя, притащили меня сюда за шкирку, разговаривать не хочу и не буду, иди куда шел.
-Угу, - мычит он нечленораздельно, примерно понимая всю глупость собственного положения, но упорно не желая эту самую глупость хоть как-то искоренять.
-Что-то случилось? - Крис склоняет голову набок и внимательным взглядом скользит по лицу Чунмёна.
-Почему что-то обязательно должно было случиться? - вспыхивает тот, делая шаг назад и непроизвольно сверкая глазами. Чунмён ловит себя на мысли, что становится отчасти даже как-то обидно. Крис качает головой, и невозможно понять, что этим жестом он имеет ввиду.
-Что-то насчет моей просьбы по поводу комнаты? - мягко уточняет он, а Чунмён, опустив голову, ожесточенно мотает головой.
-Сдалась мне нахуй твоя комната, - досадливо отвечает он, а потом поднимает взгляд. - Слушай, с тобой все в порядке?
Чунмён ненавидит паузы как явление, но в последнее время в его жизни их становится до отвращения много. Крис удивленно приподнимает брови.
-Ну да.
-И под автобус ты не попадал?
- … Нет.
Чунмён смущается и пробует отвернуться, но Крис ловит его за руку и разворачивает обратно, всматриваясь в глаза Чунмёна и удивленно улыбаясь.
-Ну ты чего, волновался, что ли? На тебе вообще лица нет. Ты из-за этого сюда пришел?
Чунмён вырывается, нервно оглядываясь вокруг и думая, что они крайне нелепо смотрятся сейчас вместе. Один смахивает на загнанного в угол хомяка, а второй выглядит до неприличия довольным и даже счастливым.
Улыбается Крис действительно неожиданно мягко и тепло.
-Чунмён-а...
Чунмён ждет от себя самого хоть какой-то реакции — может, раздражения, может, злости или возмущения; оглядывает подсознание тоскливым взглядом и понимает, что нет никакой иной реакции, кроме одной — ему очень хочется хоть немного словить эту улыбку. Неважно, как — будь то взглядом, будь то даже поцелуем.
От этого становится ещё тоскливее и непонятнее, и Чунмён мягко высвобождает свою ладонь.
-Чунмён, - повторяет Крис твердо, вновь протягивая руку и выжидающе глядя на него.
Чунмён же на секунду задумывается о том, что почему-то все самые важные решения обязательно надо принимать в одну секунду — улыбается краем губ и осторожно касается кончиками пальцев ладони Криса.
И тут же, вздрогнув, оборачивается, почувствовав до боли в горле знакомый запах.
В паре шагов от них, улыбаясь светло, но как-то дежурно, стоит тот светловолосый молодой человек — на нем легкое серое пальто и три капли цветочного сладкого аромата.

запись создана: 27.05.2012 в 15:24

@темы: кто-то что-то сказал?, Сухо, Фрик-хоум детектед, ЕХО просто што.