nah, fuck it
даблби, кисс-камера, нерешительность VS безголовость, пропиздюлины, вылитая на голову кола
закащек, вы агонь, я хочу посмотреть вам в ваши бесстыжие глаза
кисс-камера (kiss-cam) - так называемая «камера поцелуев», развлечение для зрителей спортивных мероприятий. Во время перерыва камера скользит по трибунам и выбирает какую-нибудь пару. Изображение крупным планом выводится на стадионный экран. Пара должна поцеловаться. (с)
читать дальшеХанбин готов глаз на жопу натянуть тем, кто придумал эти гребанные тупые приколы.
Ханбин ненавидит тупой юмор и футбол он тоже ненавидит, и поэтому когда в Сеул на предсезонные сборы прилетает какой-то там “ПСЖ” (ему это вообще ни о чем не говорит, а вот Джинхван что-то хлопает лапками и закатывает глаза) и “Атлетико Мадрид”, он только натягивает подушку на уши, чтобы не слышать воплей прилетевшего спозаранку друга.
Когда Джинхван без ханбиновского на то согласия покупает два билета на товарищеский матч и бело-сине-красный футбольный шарфик с Эйфелевой башней, Ханбин только смотрит на него, улыбаясь так, как улыбались, наверное, автралопитеки своей не всегда вегетарианской добыче.
Ханбин ненавидит весь этот спортивный ажиотаж и не понимает, как в таком маленьком хёнчике, как Джинхван, может умещаться столько любви к двум десяткам потных мужланов, гоняющих по полю резиновое круглое дерьмо, а ведь он еще и слова гимнов знает и вопит их вместе со всеми своим чудесным голосом, которым баллады надо петь, а не вот это, прости боже.
Ханбин никогда не считал себя особо верующим, но сегодня возносит мольбы к небесам так, что любой монах-аскет кусал бы бороду от зависти.
Они сидят на переполненных трибунах и смотрят матч, и Ханбин усиленно залипает в телефон, заткнув уши наушниками и врубив на полную что-то из скандинавского рока (чтобы орало до посинения, лишь бы не слышать всего этого) и считает секунды хотя бы до тайм-аута; это последний раз, когда он ведется на джинхвановские уговоры, больше такой херне не бывать, обещает он себе мысленно и пиздит у Джинхвана стакан колы, все равно тот не заметит.
Стадион что-то поет. Всякие “нужен гол”, “оле-оле-оле” и имперский марш.
По правую руку от Ханбина сидит какой-то мерзкий кадр в кепке, с выбритым виском и с ухом в сережках (ничего мерзкого в нем нет, но у Ханбина мерзкое настроение, а значит все вокруг становятся мерзкими) - и он раздражает Ханбина тем, что часто взмахивает рукой, и боковое зрение цепляется за этот жест; этот кадр тоже, видимо, с другом, который называет кадра “Эй, Дживон, гляди-гляди, ай-й-й, оффсайд”, и Джинхван, может, к Ханбину тоже обращается также, но Ханбин весь в обидках и его не слушает.
Разок будто бы случайно заезжает локтем по этому соседскому Дживону и даже не извиняется.
Ведет себя, в общем, как последняя мразь.
***
Ханбин ничего не знает о кисс-камерах.
До сегодняшнего дня.
Наконец-то объявляют тайм-аут (он сейчас кажется чем-то вроде манны небесной, высшего блага и отрицательного теста на беременность в семнадцать лет), и Ханбин уже радостно было подрывается смотаться погулять, но в такой толпе нереально будет найтись, да и Джинхван ноет что-то про то, что сейчас будет весело.
“Пиздесело”, - мрачно думает Ханбин. - “Что может быть еще веселее?”
Кадр по его правую руку о чем-то оживленно переговаривается со своим другом, а Джинхван по левую подпрыгивает на сидении в ажиотаже, явно высматривая что-то; у Ханбина очень хорошо развито чувство жопы, и сейчас его задница просто горит от странного ощущения готовящегося конца света.
-ХАНБИН! - Вопит Джинхван так, будто ему пересадили связки Тилля Линдеманна. - С-М-О-Т-Р-И Т-У-Д-А!
Туда - это на огромные транслирующие экраны.
Ханбин и смотрит.
Нет, это он зря, конечно.
Там, в каком-то гребанном сердечке, в прямом эфире находится он сам - и тот самый кадр по его правую руку, которого называют “Эй, Дживон, гляди-гляди”.
***
Он и понять ничего не успевает, как этот Дживон, перегнувшись через подлокотники сидение, пальцами поворачивает его лицо за подбородок к себе и целует - так по-хозяйски, глубоко, с языком, влажно и вкусно, пользуясь совершенной ханбиновской беспомощностью; это больше похоже на то, как если бы его трахнули языком, и Ханбина аж парализует, и целую минуту, пока их поцелуй (половина стадиона уже закрывает детям глаза ладонями, тут никакой порнушки не надо) транслируется на пол-Кореи, он не может даже пальцем двинуть.
А потом, едва приходит в себя, тяжелой такой рукой отвешивает этому Дживону по морде, и, не замечая закрывшего в изумлении руками рот Джинхвана, шипит “я тебя сейчас колонной выебу” - собирается, видимо, оторвать от креплений сидение и выебать этого мудака хоть чем-нибудь.
-Но это же, - тут же принимается оправдываться сосед. - Это так по правилам, нас же камера показала, и мы должны были...
-ДА МНЕ СРАТЬ! - Орет Ханбин и, так и не сумев отодрать сидение, в сердцах злобно выплескивает этому Дживону колу на голову и пиздит трубочкой, пиздит так, будто никогда в жизни не сможет больше этого сделать, и нужно насытиться вдоволь.
А потом, преследуемый камерой, убегает вон со стадиона, плюнув на огромнейшую толпу.
***
-Ну прости.
Блять, этот больной его и в туалете отыскал - небось расспросил охрану.
-Серьезно, это же кисс-камера, такие правила, ну это же весело, ну эй…
Ну ни черта себе - этому идиоту дали по морде, облили колой и отмудохали трубочкой, а он прибежал извиняться и вообще не наплевал на эту странную истеричку?
Ханбин молчит и не поворачивается, продолжая умываться ледяной водой - у него лицо все красное, горит и полыхает, и губы распухли и теперь ноют, потому что поцелуй был слишком вкусный и классный, а у Ханбина давно не было.
Ничего не было, вообще.
-Отцепись, - хмуро. Плевать Ханбину на эту кисс-камеру.
Дживон замечает в отражении зеркала его алые почти скулы - и вдруг усмехается так, будто на него озарение снизошло небесное; подходит сзади и успевает поймать Ханбина прежде, чем тот отпинается и сбежит, берет за плечи и разворачивает к себе лицом, глядя с интересом и едва ли не восторгом.
Что за придурок? Тут все такие, что ли? Больные на голову.
-Ты что, с парнем ни разу не целовался? - Выдает этот придурок с лыбой на пол-лица, находясь, видимо, в совершенном восторге от своей гипотезы.
Ханбин открывает и закрывает рот, как рыба, и от шока не может даже ответить ничего, а этот “Эй, Дживон, гляди-гляди” смеется и притягивает его к себе вплотную.
И снова целует.
закащек, вы агонь, я хочу посмотреть вам в ваши бесстыжие глаза
кисс-камера (kiss-cam) - так называемая «камера поцелуев», развлечение для зрителей спортивных мероприятий. Во время перерыва камера скользит по трибунам и выбирает какую-нибудь пару. Изображение крупным планом выводится на стадионный экран. Пара должна поцеловаться. (с)
читать дальшеХанбин готов глаз на жопу натянуть тем, кто придумал эти гребанные тупые приколы.
Ханбин ненавидит тупой юмор и футбол он тоже ненавидит, и поэтому когда в Сеул на предсезонные сборы прилетает какой-то там “ПСЖ” (ему это вообще ни о чем не говорит, а вот Джинхван что-то хлопает лапками и закатывает глаза) и “Атлетико Мадрид”, он только натягивает подушку на уши, чтобы не слышать воплей прилетевшего спозаранку друга.
Когда Джинхван без ханбиновского на то согласия покупает два билета на товарищеский матч и бело-сине-красный футбольный шарфик с Эйфелевой башней, Ханбин только смотрит на него, улыбаясь так, как улыбались, наверное, автралопитеки своей не всегда вегетарианской добыче.
Ханбин ненавидит весь этот спортивный ажиотаж и не понимает, как в таком маленьком хёнчике, как Джинхван, может умещаться столько любви к двум десяткам потных мужланов, гоняющих по полю резиновое круглое дерьмо, а ведь он еще и слова гимнов знает и вопит их вместе со всеми своим чудесным голосом, которым баллады надо петь, а не вот это, прости боже.
Ханбин никогда не считал себя особо верующим, но сегодня возносит мольбы к небесам так, что любой монах-аскет кусал бы бороду от зависти.
Они сидят на переполненных трибунах и смотрят матч, и Ханбин усиленно залипает в телефон, заткнув уши наушниками и врубив на полную что-то из скандинавского рока (чтобы орало до посинения, лишь бы не слышать всего этого) и считает секунды хотя бы до тайм-аута; это последний раз, когда он ведется на джинхвановские уговоры, больше такой херне не бывать, обещает он себе мысленно и пиздит у Джинхвана стакан колы, все равно тот не заметит.
Стадион что-то поет. Всякие “нужен гол”, “оле-оле-оле” и имперский марш.
По правую руку от Ханбина сидит какой-то мерзкий кадр в кепке, с выбритым виском и с ухом в сережках (ничего мерзкого в нем нет, но у Ханбина мерзкое настроение, а значит все вокруг становятся мерзкими) - и он раздражает Ханбина тем, что часто взмахивает рукой, и боковое зрение цепляется за этот жест; этот кадр тоже, видимо, с другом, который называет кадра “Эй, Дживон, гляди-гляди, ай-й-й, оффсайд”, и Джинхван, может, к Ханбину тоже обращается также, но Ханбин весь в обидках и его не слушает.
Разок будто бы случайно заезжает локтем по этому соседскому Дживону и даже не извиняется.
Ведет себя, в общем, как последняя мразь.
***
Ханбин ничего не знает о кисс-камерах.
До сегодняшнего дня.
Наконец-то объявляют тайм-аут (он сейчас кажется чем-то вроде манны небесной, высшего блага и отрицательного теста на беременность в семнадцать лет), и Ханбин уже радостно было подрывается смотаться погулять, но в такой толпе нереально будет найтись, да и Джинхван ноет что-то про то, что сейчас будет весело.
“Пиздесело”, - мрачно думает Ханбин. - “Что может быть еще веселее?”
Кадр по его правую руку о чем-то оживленно переговаривается со своим другом, а Джинхван по левую подпрыгивает на сидении в ажиотаже, явно высматривая что-то; у Ханбина очень хорошо развито чувство жопы, и сейчас его задница просто горит от странного ощущения готовящегося конца света.
-ХАНБИН! - Вопит Джинхван так, будто ему пересадили связки Тилля Линдеманна. - С-М-О-Т-Р-И Т-У-Д-А!
Туда - это на огромные транслирующие экраны.
Ханбин и смотрит.
Нет, это он зря, конечно.
Там, в каком-то гребанном сердечке, в прямом эфире находится он сам - и тот самый кадр по его правую руку, которого называют “Эй, Дживон, гляди-гляди”.
***
Он и понять ничего не успевает, как этот Дживон, перегнувшись через подлокотники сидение, пальцами поворачивает его лицо за подбородок к себе и целует - так по-хозяйски, глубоко, с языком, влажно и вкусно, пользуясь совершенной ханбиновской беспомощностью; это больше похоже на то, как если бы его трахнули языком, и Ханбина аж парализует, и целую минуту, пока их поцелуй (половина стадиона уже закрывает детям глаза ладонями, тут никакой порнушки не надо) транслируется на пол-Кореи, он не может даже пальцем двинуть.
А потом, едва приходит в себя, тяжелой такой рукой отвешивает этому Дживону по морде, и, не замечая закрывшего в изумлении руками рот Джинхвана, шипит “я тебя сейчас колонной выебу” - собирается, видимо, оторвать от креплений сидение и выебать этого мудака хоть чем-нибудь.
-Но это же, - тут же принимается оправдываться сосед. - Это так по правилам, нас же камера показала, и мы должны были...
-ДА МНЕ СРАТЬ! - Орет Ханбин и, так и не сумев отодрать сидение, в сердцах злобно выплескивает этому Дживону колу на голову и пиздит трубочкой, пиздит так, будто никогда в жизни не сможет больше этого сделать, и нужно насытиться вдоволь.
А потом, преследуемый камерой, убегает вон со стадиона, плюнув на огромнейшую толпу.
***
-Ну прости.
Блять, этот больной его и в туалете отыскал - небось расспросил охрану.
-Серьезно, это же кисс-камера, такие правила, ну это же весело, ну эй…
Ну ни черта себе - этому идиоту дали по морде, облили колой и отмудохали трубочкой, а он прибежал извиняться и вообще не наплевал на эту странную истеричку?
Ханбин молчит и не поворачивается, продолжая умываться ледяной водой - у него лицо все красное, горит и полыхает, и губы распухли и теперь ноют, потому что поцелуй был слишком вкусный и классный, а у Ханбина давно не было.
Ничего не было, вообще.
-Отцепись, - хмуро. Плевать Ханбину на эту кисс-камеру.
Дживон замечает в отражении зеркала его алые почти скулы - и вдруг усмехается так, будто на него озарение снизошло небесное; подходит сзади и успевает поймать Ханбина прежде, чем тот отпинается и сбежит, берет за плечи и разворачивает к себе лицом, глядя с интересом и едва ли не восторгом.
Что за придурок? Тут все такие, что ли? Больные на голову.
-Ты что, с парнем ни разу не целовался? - Выдает этот придурок с лыбой на пол-лица, находясь, видимо, в совершенном восторге от своей гипотезы.
Ханбин открывает и закрывает рот, как рыба, и от шока не может даже ответить ничего, а этот “Эй, Дживон, гляди-гляди” смеется и притягивает его к себе вплотную.
И снова целует.
-
-
18.12.2015 в 21:28-
-
18.12.2015 в 21:34-
-
18.12.2015 в 21:37ебать ахахахахх
-
-
18.12.2015 в 21:37-
-
19.12.2015 в 10:46-
-
19.12.2015 в 22:34