nah, fuck it
Название: .tomorrow [whether comes?]
Фэндом: Block B
Персонажи: ZiKwon; Jaehyo
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, повседневность, философия, хёрткомфорт
Предупреждения: AU, сильно AU, обсценная лексика as always
Размер: мини, 17 страниц, завершен
От автора:Ну я снова просто в хлам. Да это видно, кажется.
Под, для, ради, на протяжении
part 1: tomorrow-Послушай, давай завтра... Поговорим об этом, хорошо?
Юквон в глаза не смотрит - стоит, опустив голову и скрестив руки на груди, и не смотрит, чуть слабо оперевшись плечом на дверной косяк. Чихо зависает на секунду, а потом встряхивает рваной русой челкой - отросла, зараза, и давно закрыла почти половину левой части лица. В голосе Юквона нет ничего, кроме тусклости - серой и легкой, уже такой привычной в последнее время; во взгляде, которого не видно - Чихо просто уверен, что знает это все - тоже ничего, кроме апатии и странного, неуверенного безразличия.
Бывает такое. Такое бывает.
Чихо зябко ведет плечом - в подъезде без куртки холодно этим вечером, тем более, в одной тонкой летней футболке; Чихо задумчиво кусает нижнюю губу, словно сдерживаясь, и оборачивается назад на мгновение, будто услышав что-то.
Сзади - ничего. Сзади - до скрежета на зубах знакомая лестница вниз и приоткрытая дверь подъезда, откуда веет уже почти ночным холодом и смесью выхлопных газов с извечным городским ароматом улиц. Чихо коротко пожимает плечами.
-Завтра? - Голос немного сиплый после недавней болезни, это нормально. - Да не нужно, пожалуй.
Чихо ощущает ватную слабость в ногах - устал.
Просто устал. Как и Квон, наверное.
А Квон только смотрит с удивлением - в первый раз подняв вверх взгляд. Тусклый и неуверенный - чек-пойнт и все такое прочее, Чихо даже обидно немного, что он оказался настолько гнусно прав.
-Не нужно?
Дублирование вопроса - приличия ради, что ли? Чихо не противно даже - просто отчасти хреново, по-человечески так хреново, а ещё немного мутит от количества антибиотиков. Но это тоже нормально - постреабилитационный период.
Нечего было полуголым по улицам гонять, но разве вернешь что уже назад. Вообще - что.
-Не нужно, - повторяет он спокойно, подворачивая правый рукав кожаной куртки - вечно цепляется за часы, надоело уже. - Ты устал, Квон. Так отдохни?
Ты устал, я устал. Юквон кривит губы немного раздраженно в ответ, а Чихо улыбается в сторону слабо и пусто, как обыкновенная безвкусная кукла, которая на прилавке к черту никому не нужна. Раз, два ребенка мимо - фу, какая уродливая, а ещё бант потрепанный-пыльный, как вообще такую посмели выставить?
Ты устал, я устал. Такое бывает.
Ну, бывает такое.
-До скорого, - Чихо взмахивает рукой, отворачиваясь. - Отдыхай, лечись, таблеток пей поменьше, херня это все. Народными средствами - и острого побольше, да ты знаешь, кого я учу.
Юквон молчит - Юквон не болен.
А Чихо просто смеется тихо - чтобы хоть что-то «сказать». И сбегает вниз по лестнице, едва касаясь пальцами пыльных, ощерившихся занозами перил.
-Я позвоню, - говорит Юквон негромко вслед, отталкиваясь плечом от двери. - Просто нужно немного побыть одному.
Чихо слышит - и останавливается у самого выхода на секунду.
-Конечно, - горечь, насмешливая и вязкая, как карамель, мастер театральной игры на публику. - Как скажешь. Я подожду.
И выходит на улицу, на ходу пытаясь застегнуть куртку.
***
Чихо упирается лбом в обтянутый кожей руль, сжимая сильнее пальцы и пытаясь прогнать темные круги перед глазами.
Маленький криворукий неудачник. Маленькое криворукое чмо.
-Кто тебе права выдал, придурок? - Обращается Чихо сипло к отражению в зеркале заднего видна и, ответно пожав самому себе плечами, роняет голову на сложенные руки.
Пронзительный, отвратительный на слух гудок.
Начинается.
Чихо вообще не идентифицирует, как это случилось.
Просто сейчас перед ним - прекрасный ночной Сеул, прекрасный пусть и прохладный, но удивительно кристальный вечер, красочные городские огни и в хлам развороченная морда шикарного, даже чересчур, мать его, шикарного «Кайена», явно собранного на заказ.
Чихо ненавидит «Порши», он вообще на дух не переносит немецкий автопром. Его «Мустанг» первого поколения - о, 1964 год выпуска, раритет - видимо, тоже.
В хлам развороченная морда «Кайена» и порядком помятый, потерявший весь товарный вид перед «Мустанга». Чертов «Шелби Элеанор» 1964 года сборки.
-Тебя в честь Рузвельта, что ли, назвали? - Спрашивает Чихо тоскливо, не поднимая головы и ожидая, пока владелец «Кайена» соизволит проораться и выползти уже на улицу, хотя, в общем-то, нарушитель обязан - хотя бы ради приличия - сделать это первым. - Мудак триблядовъебнутый.
Чихо обожает разговаривать с самим собой. Жутко действенно.
Он действительно не понимает, как это случилось - просто давил газ, как всегда, и как всегда, пожалуй, мало смотрел по сторонам, полагаясь на прирожденное чувство дороги, которое подводило слишком редко, чтобы терять такое доверие. Давил на газ, не разбирал дороги - «Мустанг» сам приведет туда, куда надо; доигрался - визг шин, рефлекторные тормоза в пол, слишком поздно.
Врезается Чихо в этот проклятый черный «Кайен» от всей широкой американской души - сносит все, что только можно снести, и разве что водителя не задевает чудом, хотя обоих выбрасывает вон с проезжей части. Феерически.
«Мустанг» довольно урчит мотором и выглядит совершенно довольным - пусть и ровно таким же полуживым. Или полумертвым. Чихо откидывается на спину сидения и думает о том, что самое противное - виноват он.
И, блять, никто больше.
Он, У Чихо, и его «Форд», который «Мустанг Шелби Элеанор» - этот ехидный старик с вечно оскаленной радиаторной улыбкой.
Пронзительный гудок - начинается, черт возьми.
Владелец «Кайена» оказывается совсем молодым красивым парнем.
***
Стильно спутанные темно-каштановые волосы, собранные в пушисто-неряшливый хвост сзади и падающие такой же спутанной челкой на глаза, подведенные темными тенями и карандашом; тонкие изогнутые губы, бледная, приятная на вид кожа и шмотки самой первой свежести и стоимости, очевидно, космической. Начиная от кошерных «Свотч» на запястье и заканчивая серьгами в ушах.
Крайне запоминающаяся личность - Чихо, правда, от одного вида владельца этой хуятины, которая «Порше Кайен хуллиард-турбо-икс-выколи-себе-глаза-нищеброд», тянет обняться с белым фарфоровым другом минимум на всю оставшуюся ночь.
А когда этот, с позволения сказать, мальчик открывает рот, Чихо поначалу закатывает глаза примерно в стиле «щасточноблевану», но - к собственному удивлению - очень быстро успокаивается.
И ему очень быстро становится все равно. Немного саднит в горле, немного слезятся глаза от пыли и усталости, немного ноет поломанное года три назад запястье правой руки и немного похуй на все. В том числе и на два раздолбанных автомобиля неподалеку.
-Давай, наверное, обойдемся без прелюдий в духе «хуйло, у тебя глаза на заднице, что ли» и обоюдно признаем, что кому-то настал пиздец, - говорит этот мажор вот так сразу, рассматривая задумчиво «Мустанг» странным, оценивающим взглядом. Действительно вот так просто - безо всяких лизаний и сразу к делу.
Чихо почему-то уже раздражен и зол на пару градусов меньше, но это слишком ничтожно мало, конечно.
-Ну.
Чихо лениво опирается бедром на бочину «Мустанга» - он прохладный и уверенный, как всегда; вокруг - ни души, район окраинный и непопулярный, и ни одна сволочь не пытается вызвать полицию. Подумаешь, снесли по полмашины - такое, черт возьми, бывает. Никому нет дела до. И этот парень из «Кайена» тоже, кажется, не собирается поднимать особого шума.
-Я ненавижу полицейских псов и нудную юриспруденцию - так что давай обойдемся без этого, окей? - Мальчишка - хотя какой он мальчишка, ему явно за двадцать, но - прост, как пять десятков вон, хотя брелок на ключах звенит совсем не просто.
-А давай, - пожимает плечами Чихо, упорно разглядывая изящного коня на собственных ключах. О да, и ещё несколько тонких кожаных шнурков, потрепанных временем - привязанных к металлическому хвосту.
Почему бы и нет?
-Ан Джэхё. Приятно познакомиться?
***
-Не очень.
Они — в каком-то никому не нужном, пыльном и засранном ночном баре просто потому, что вдруг начинается дождь, а выяснять отношения на улице совсем не комильфо. Чихо ловит себя на мысли, что не против выпить бы чего-нибудь, но за рулем; потягивает без трубочки чуть теплый апельсиновый сок, пока этот Ан Джэхё мешает сахар в эспрессо.
Фраза о приятном знакомстве сказана минут пятнадцать назад, но Джэхё, видимо, прекрасно понимает, к чему Чихо кривит губы.
-Какой-то ты не слишком приветливый, - говорит владелец «Кайена» ненавязчиво и легко, и Чихо в очередной раз удивляется, с какой такой радости тот все ещё не выплюнул легкие от ора, истерик и скандалов. Как никак, только что машину в хлам расхерачили — чем не повод сорвать голос, слух и нервишки? А этот — спокойный, как черт.
Чихо импонирует. Смешно даже.
-Не люблю поршаки, - с откровенной улыбкой признается Чихо, предпочитая не фильтровать собственное поведение, заебало уже. - Ну и как следствие, не особо люблю тех, кто на этих поршаках рассекает.
Джэхё смотрит на Чихо чуть прищуренным, оценивающим взглядом — как минут двадцать назад смотрел на «Мустанг», теперь разбитый не хуже самого «Кайена». Взгляд у этого странного парня чем-то напоминает рентген, но Чихо все равно — он лишь продолжает улыбаться, начисто сбивая все радиоактивные замашки красавца.
Ну красавец — и что тут? Весь в свою машинку.
Владелец всегда в машинку — поэтому Чихо чувствует себя так, будто это ему полморды снесли, а не «Мустангу». Чертов «Шелби Элеанор», куда тебя несет вечно? Чихо делает ещё один глоток противного теплого сока и думает, что неплохо бы написать какую-нибудь жалобу менеджеру, чтобы хоть приличия ради ставили упаковки в некое подобие холодильника.
-Надеюсь, ты не будешь спорить, - начинает вдруг этот Ан Джэхё тихо, аккуратно ставя белоснежную чашку эспрессо на стол. - Что это ты, а не я въебался от души в мою машину. Ну и не будешь отрицать, что этот «Кайен» - ручной сборки, шел на заказ прямо из Германии и стоит, черт побери, просто космического бабла. Или?..
Чихо склоняет набок голову и смотрит насмешливо, сдувая с глаз растрепанную челку — он все понимает более чем прекрасно. Не первый день за рулем.
-Не или, - отвечает он медленно, раздражаясь от собственной апатии и имея при этом вид стиля «блевать и плакать». - Ну, въебался. Ну? Ещё вопросы? Если хочешь улаживать без полиции, валяй, я посижу, послушаю и сделаю, что там надо.
Джэхё кивает удовлетворенно, опустив взгляд на чашку и вращая её в длинных, бледных пальцах с аккуратными овальными ногтями. И молчит с секунду.
А потом так просто:
-Он не застрахован.
Чихо со стуком опускает на стол край корпуса телефона.
-Заебись.
Апельсиновый сок отправляется в утиль на соседний стол, а пустая чашка из-под кофе плавно катится по горизонтальной поверхности, ожидаемо сваливаясь вниз и раскалываясь на две на удивление ровные половинки. Как на заказ.
-Какого хуя? - У Чихо один вопрос.
В голове пусто. Джэхё с легкой, ни к чему не обязывающей улыбкой ведет плечом, подпирая ладонью подбородок и фокусируя взгляд где-то на раскосых глазах Чихо.
-Махинации, - отвечает он будничным тоном, опуская один уголок губ и тут же поднимая его издевательски. - Я брокер автомобильный, так что мне глубоко насрать, каким образом ты будешь оплачивать ремонт моего «Кайена».
Чихо никак не регирует — только по привычке запускает руку в карман, но, не найдя сигарет, вспоминает, что как-то некстати бросил недавно курить. И улыбается почему-то, глядя на Джэхё, но видя перед собой Юквона.
***
-Эй, парень, ты вообще живой?
Джэхё, кажется, уже вторую минуту с искренним интересом водит раскрытой ладонью перед каменным лицом Чихо и даже делает «цап-царап», на что тот рефлекторно щелкает зубами и только потом злится, понимая, как глупо все это. И «цап-царап», и белые клыки, и две разъебашенные тачки, и все вообще.
Он устал. Просто — устал, и все.
-Не мельтеши, - огрызается Чихо, дергая плечом и отшатываясь. - Давай, черт возьми, что тебе от меня нужно? Говори и разойдемся.
Это не Джэхё — это Юквон. Вместо каштановых волос — рыже-красные, которые на самом деле уже блекло-розовые, вместо больших темных глаз — раскосые и длинные, как у странного, нетипичного такого кота. Чихо ощущает, как к горлу подкатывает волна противной желчи — он опускает голову вниз, с трудом сглатывая и морщась.
-Что я, блять, не так делаю? Ты мне скажи — что?
-Эй.
Это Джэхё, идиот, Ан Джэхё и он — владелец «Порше Кайен», в который ты только что влетел на полной скорости и которому благополучно снес полморды.
-Ты с кем разговариваешь?..
Чихо вздрагивает. Слабость — надо меньше глотать антибиотиков.
-Неважно, - отвечает он ровно, упираясь локтями в стол и облизывая по привычке пухлую нижнюю губу. - Ну так?
Чихо впервые замечает этот странный, ничем не объяснимый взгляд — Джэхё смотрит из-под челки с лисьи любопытством, интересом и... Участием? Моргает — проехали.
-Мой вариант прост, - говорит Джэхё тоном в стиле «ты понимаешь, о чем я». - Завтра я еду в сервис-центр, вернее, толкаю эту рухлядь на эвакуаторе, и там мне по всем правилам оценивают урон, нанесенный автомобилю. Я получаю нотариально заверенную бумагу, и на этом все официальные структуры в этой ситуации заканчиваются.
Джэхё щелкает пальцами, Чихо молчит.
-Я предъявляю эту бумагу тебе, и ты делаешь с ней все, что хочешь. Отдаешь баблом, оплачиваешь ремонт, выписываешь чек, закладываешь золото, кошелек, жизнь, душу дьяволу, ну не знаю там, сам реши. И расходимся с миром.
Чихо по-прежнему не говорит ни слова и лишь широко распахнутыми, пустыми глазами смотрит куда-то поверх плеча Джэхё — а тому вдруг становится отчасти страшно. Потому что вот не может так пустота сочетаться с горечью, насмешкой и гомерической сатирой.
Безумство — чистой воды.
-За ночь реши, - Джэхё старается говорить ровно. - Номер?.. Завтра я позвоню тебе.
Чихо кивает — ему сейчас неважно, совсем не. Сейчас — точно.
-Договорились?
-Окей.
Номер так номер, завтра так завтра. Послушай, давай завтра. Эй, реши до завтра. Какая раница, когда каждое сегодня-завтра — не что иное, как вчера, банальное и сгнившее.
-Договорились.
part 2: three tomorrowsЧихо добирается до дома минут за сорок - «Мустанг» работает привычно и довольно исправно, ему досталось в этой стычке явно меньше, чем роскошному «Кайену»; впрочем, сам Чихо полагает, что весь секрет в том, что «Порше» - дерьмо, а вот «Форды» в середине XX века были вполне себе неплохими автомобилями. Не сейчас, конечно — кому нужен весь этот шлак в стиле «Фокус», к примеру?
Неважно. Ничто не важно.
Чихо глушит мотор, напряженно прислушиваясь к тишине и откидываясь устало на спину водительского сидения. В салоне — как всегда тепло и до оскомины привычно, спокойно и так, как надо. На улице — мелкий дождь и, пожалуй, слишком прохладно для ранней осени.
Рядом на пассажирском сидении — телефон с разблокированным экраном, то и дело мигающий какими-то рекламными сообщениями и оповещениями бесполезными. Чихо, скосив взгляд, смотрит на него задумчиво и безысходно отчасти — он не позвонит сегодня.
И завтра, может, не позвонит. Ему уже ничего не нужно — может, просто устал, а может, и правда не нужно.
Чихо криво улыбается собственному отражению в зеркале заднего вида — круги под глазами, губы бело-серые и сухие, кожа бледная, словно совсем больная.
Красавчик.
Красавчик, который пару часов назад со всей дури въехал в автомобиль, на стоимость которого можно купить неплохую квартиру если не в центре города, то на периферии центра — точно.
Из радиоприемника — а здесь именно он, а не что иначе — тихо бьется какая-то смутно знакомая мелодия, и Чихо думает, что это, наверное, Джоан Осборн. О да, бог — это тот парень в троллейбусе, пытающийся найти дорогу домой. Чихо трет пальцами виски — больно. Долбит в голове который день — хоть глотай таблетки, хоть не глотай.
Что есть бог? Есть ли он?
Даже если Чихо становится на все похуй, адекватность редко когда отказывает — один из тех механизмов, которые он старается держать если не в исправности, то в относительном порядке — увольте. Чихо похуй.
Откровенно.
Но он прекрасно — даже более чем прекрасно, черт возьми — понимает, насколько космическими будут цифры в завтрашней бумажонке, которую притащит ему этот мажорчик из сервис-центра. В сервис-центре, как ни крути, всегда играют на брендовых владельцев, а не на ретро-мачо, катающихся на «Мустангах» первого поколения.
У Чихо нет денег. Их не то чтобы нет, их нет совсем. На такие чеки — точно.
По сути все, что есть у Чихо — это однокомнатная квартира в хуйзнаеткукуевском районе, неплохие часы, полученные на день рождения, и старый «Форд Мустанг Шелби Элеанор Джити-500» 1964 года выпуска и цвета металлика, отдающего на свету в жидко-голубой небесный оттенок.
У Чихо нет денег на то, чтобы оплачивать полный ремонт брэндокара, собранного на заказ, включая косметический, который, надо полагать, обойдется ещё дороже внутренностей. И уж точно не у кого занять предполагаемую сумму — не у кого, да и не дадут.
Он бы, Чихо, себе не дал — слишком очевидно.
Кожа на тонком, твердом руле «Мустанга» ещё теплая и словно бы пульсирует призраком недавней скорости — Чихо гладит осторожно кончиками пальцев его поверхность, чувствуя, как усталость накатывает волнами, заставляя жмуриться болезненно и закрывать глаза.
Теплая кожа — будто живая. Чертов «Шелби Элеанор». Старик, выигранный по пьяни.
«Мустанг» попадает в руки Чихо в день его совершеннолетия — старый, но чертовски аккуратный и чистый, яркими бликами купающийся в лучах любого, даже искусственного света; очень американский, очень ретро, очень атмосферный и очень пахнущий внутри кокосово-техасским каким-то перечным освежителем воздуха, который, кажется, впитался в каждый кубосантиметр кожи салона. У старика «Шелби» уже тогда — ни на что не годные внутренности, протертые коврики и длинная царапина по низу правой бочины.
1964 год выпуска — когда отец, от которого Чихо и получает машину, рассказывает, как дед году в 1967-ом выиграл этот «Мустанг» по пьяни в покер, уже совершеннолетний пацан ржет, не верит и, нисколько не таясь, вслух ехидно замечает, что все это прямо-таки несет аферизмом и фальсификацией. Отец не злится — сам, говорит, не поверил, когда дед ему рассказал, ровно так же передавая машину сыну на совершеннолетие. Чихо замолкает — ну ладно уж, бывает, наверное, и такое.
Ну, когда «Шелби Элеанор» выигрывается по пьяни в покер. Или в бридж. Дед Чихо не помнит.
Чихо начинает жить своей собственной жизнью, где нет уже ничего, кроме нудной работы в колл-центре, хреновой, но зато отдельной квартиры и неплохого такого «Мустанга», на который перекупщики то и дело кладут грязный собачий глаз; впрочем, Чихо быстро дает всем понять, что с машиной расставаться не собирается — и носится с «Мустангом» по мастерским, пытаясь найти подходящего недорогого мастера, чтобы подобрать железно и замазать уже противную царапину на бочине.
Чихо в первое время откровенно везет — Кён, самый, пожалуй, близкий и старый друг ещё по школе, находит наконец работу в одной из небольших мастерских и берется за «Мустанг». Чихо рад, что хоть кто-то не побоялся, и не торопит друга — исправно ходит на работу пешком, каждый день заглядывает проведать и Кёна, и «Мустанг», а потом находит временную подработку, чтобы собрать на зимнюю сменку.
Через полторы недели Кён загадочно улыбается, сдавая Чихо авто, а «Мустанг» обзаводится небольшой короткой надписью на том же левом боковом крыле - «и пусть удача всегда будет на твоей стороне». У Кёна всегда был красивый почерк — поэтому Чихо не против.
И много ещё почему не против.
Скоро Кён пропадает — просто и совсем без вести, и Чихо не встречает его никогда больше. Поначалу не хочет верить, что все так, черт возьми, получается — а потом по привычке не верит в то, что Кён больше никогда не вернется. Элементарно новый виток жизненного цикла — ничего из старого, кроме небольшой надписи на боковом крыле и осадка горечи, который трудно, но со временем все же вымывается с языка.
За несколько лет Чихо, так и не обзаведясь никем вокруг, привязывается к «Мустангу» - сильно, крепко и, судя по всему, взаимно даже; «Шелби Элеанор» не дается в руки никому, кроме Чихо, буксует, глохнет и давится маслом — но вынуждает Чихо отгонять всех палками, пока вокруг вновь не становится тихо и безлюдно. Незаметно у Чихо не остается ничего, кроме «Мустанга» и никого, кроме него; ежевечерние автомобильные прогулки по городу, когда нет ночной смены, постоянное место на автостоянке неподалеку от работы и любимый угол во дворе, старое, но добротное железно внутри и глянцевая, сверкающая оболочка снаружи, а ещё всегда теплая кожа на тонком, изящном руле и утробное, скрывающее огромную силу уютноt урчание мотора, приятной пульсацией отдающаяся по всему телу начиная с кончиком пальцев.
Чихо любит «Мустанг» - хотя бы потому, что он внезапно оказывается единственным, кто не свалил из его жизни, хлопнув одной из многочисленных дверей, расположенных в четком кругу. Чихо любит «Мустанг» и иногда думает, что ничто не вечно, и тогда «Шелби Элеанор» коротко рычит и выдает все двести на спидометре, весело звеня двумя соприкасающимися металлическими фигурками иноходцев на привязи зеркала заднего вида.
Такой же иноходец — на брелке ключей от машины.
«Мустанг», собственно, в благодарность знакомит Чихо с Юквоном — вернее как, знакомит. Просто и нагло глохнет посреди дороги на подъезде к дому рядом с автобусной остановкой, где сидит, уперевшись локтями в колени и опустив голову, какой-то незнакомый совершенно парень. Чихо выскакивает из «Шелби» и, матерясь негромко, красноречиво попинывает носками кроссовок каждое их колес, но, не дождавшись реакции, вздыхает, закатывает глаза к ночному небу и, засунув сигарету в зубы, садится рядом на скамейку ожидания, прикуривая от дешевой сине-белой зажигалки.
Сидят они так напару минут пятнадцать — парень все также не поднимает головы, Чихо курит одну за одной, а «Мустанг» торжественно молчит, явно намереваясь вывести хозяина из себя. Первым не выдерживает Чихо — тушит сигарету прямо о поверхность скамьи, выдает что-то матерно-эпичное и запускает в «Мустанг» пустой пачкой из-под сигарет.
Через пять минут «Шелби» снисходит до того, чтобы завестись, и Чихо уверен, что это все всего лишь пмс перед техосмотром.
А мальчишка все по-прежнему не поднимает головы.
-Эй, - Чихо высовывается из окна «Мустанга», уже собираясь отъезжать. - Парень, ты вообще живой?..
Не то чтобы Чихо есть до этого какое-то дело, но сидеть без движения почти двадцать минут в одной позе — как-то не особо нормально. Парень вздрагивает, поднимая взгляд.
-А?.. - Потерянно. Глаза у него красивые — кошачьи. - Да, все хорошо, сейчас пройдет.
Чихо, помявшись, паркует авто нормально и снова глушит мотор, предварительно постучав пальцами по приборной панели и пригрозив кастрацией химической, если снова блядовыверты пойдут. Выскальзывает из салона и снова опускается на скамью — ну просто интересно, как всегда интересно, это нормально.
-Что пройдет? Ты так полчаса виснешь.
Парень — к слову, совершеннейше рыжий — пожимает плечами и болезненно кривится, кончиком указательного пальца касаясь виска.
-Приступы мигрени, - поясняет он, морщась. - Минут через пятнадцать снова буду скакать, как сайгак.
Чихо склоняет набок голову и треплет пальцами челку, глядя с сочувствующим интересом — неплохо знает, как сильно может болеть голова, особенно если реакция на погоду острая или что-то в этом роде. Поэтому и роняет бездумно:
-У меня в аптечке таблетки какие-то обезболивающие были — выпьешь, что ли?
Мальчишка соглашается.
За полчаса, которые они ждут действия таблетки, Чихо успевает узнать, что зовут парня Ким Юквон, что он крашеный и на самом деле старше, чем сам Чихо. И да — номер ещё.
Ну, просто так, чтобы узнать на следующий день результаты следственного эксперимента на предмет обезболивающих свойств хранимых в «Мустанге» лекарств.
А «Мустангу», кстати, Юквон, видимо, приходится по душе — по дороге до дома рыжего старик «Шелби» ни разу не артачится, не глохнет и даже выдает свою коронную скорость, которую раньше вообще не показывал никому, кроме Чихо.
Так «Мустанг» приводит в жизнь Чихо Юквона, который остается в ней на долгое время — остается везде, кажется, даже в запахе меха на куртках и духов в переплетении прядей вечно растрепанных волос. Юквона, который сам ищет повода, чтобы остаться — притягивая поближе за поцелуем, сплетая пальцы и сжимая их несильно, но чувствительно.
Юквона, которому вдруг в один момент становится все равно — и Чихо держит сам, разрезая ладони в кровь, потому что очень сложно держать в руках альбатроса, у которого вместо перьев — остро заточенные стальные кинжалы.
«Мустанг» приводит в жизнь Чихо Юквона, «рядом» которого в один момент становится инерционным — и Чихо ощущает, что устает, медленно, но неотвратимо устает от того, что всем вокруг все равно.
И Чихо не понимает, что он сделал не так. Что он делает не так — и почему не получается иначе.
На соседнем пассажирском сидении — телефон с разблокированным экраном, ноль сообщений, ноль пропущенных и ноль входящих. Он не позвонит сегодня — может, завтра, но это тоже вряд ли. Чихо вдыхает глубоко и задерживает дыхание, представляя, будто в легких — не салонный аромат «Шелби», а крепкий дым сигарет, которых нет уже давно.
Чихо сжимает в пальцах брелок от автомобильных ключей — небольшой и прохладный металлический иноходец с маленькими глазами-фианитами.
Оригинал — кажется, того же треклятого 1964 года выпуска.
Чихо кашляет и трет пальцами горло, думая, что вообще не комильфо ещё раз потерять голос.
У него нет денег.
И есть только один вариант.
***
Ан Джэхё звонит ровно так, как обещал — завтра.
Ровно на следующий день — ужасно, на вкус Чихо, раздражающая пунктуальность.
Они встречаются в том же баре, где сидели в ночь аварии — при свете дня там все совсем иначе, но если Джэхё и осматривается с интересом, аккуратно так протирая салфеткой стул, то Чихо глубоко насрать на окружающий интерьер. Странно они, наверное, выглядят — типичный изящный представитель золотой молодежи и типичный андеграундный хуй-знает-кто.
-Сервис-центр подписал бумагу, - начинает Джэхё вновь без прелюдий, протягивая Чихо файл, который до этого момента держал в руках. Сегодня — на обыкновенном, пусть и дорогом «Лексусе», но все равно не чета «Кайену» ручной заказной сборки. - Нотариально, сам понимаешь. Предлагали посредничество, но я быстренько свернул это дело — проценты пришлось бы платить не только тебе...
Чихо хватает ровно одного короткого взгляда.
Он не знает, как у него получается сохранить каменное лицо. Хочется думать, что свербящее горло и слезящиеся глаза — внезапно проявившаяся впервые в жизни аллергия на грязную пыль дешевого ночного бара, который за каким-то хером работает ещё и в день.
-Ты готов предоставить указанную сумму? - спрашивает Джэхё спокойно, теребя в пальцах прядь волнистых каштановых волос, уже не собранных в хвост, в просто уложенных в творческий беспорядок. Чихо откидывается на стуле.
Разблокированный экран телефона моргает входящим сообщением: «Прости?..»
Чихо болезненно кривит губы.
-Нет, не готов.
***
-Три дня — этого достаточно?
-Да, пожалуй.
Джэхё кивает немного странно — смущенно? - и встает из-за стола; в его взгляде нет ни спеси, ни холода, ни торжества, когда он смотрит на Чихо, вертящего растерянно телефон в бледных пальцах и пытающегося через силу улыбаться.
-Я тогда позвоню тебе, хорошо? - Голос у Чихо притянут за уши к ровности настолько, что Джэхё дергается от напряжения.
Слишком — вот что.
Он не отвечает — только взмахивает поспешно рукой и выскакивает из бара, ныряя в серебристый «Лексус» и скрываясь с места — а Чихо мимоходом думает, что ни разу не встречал ещё настолько нормальных и терпимых мажоров.
***
На смс Юквона Чихо не отвечает — просто стирает почему-то из папки «Входящие», а потом долго сидит, невесомо касаясь подушечками пальцев кнопок панели и пробуя набрать хоть что-то: выходят какие-то глупые художества в стиле «да ладно», «все в порядке», «забей» и даже «не нужно, отдыхай». Последнее очень пытается отправиться без ведома Чихо, но он вовремя щелкает «отмена», думая, что иногда лучше просто промолчать.
Юквон звонит на следующий день — очередное проклятое завтра.
Чихо ещё спит — единственный выходной на неделе, который можно провести дома.
-Послушай, прости, а?..
Чихо молчит очень долго — секунд тридцать, - и думает, что ещё мгновение, и Юквон потеряет терпение, бросив к чертям трубку; нет — Квон терпеливо ждет, терпеливо и молча, даже дыша совсем не слышно.
-Все в порядке.
И замолкает снова — на часах полседьмого утра, и надо бы встать, пойти сунуть голову под холодный душ и влить в себя горячего кофе, чтобы уж совсем проснуться. Мыслей — нет.
Он спал десять часов — усталости процентов на 80%.
-Ты приедешь? - Юквону сложно говорить первым.
Чихо долго смотрит пустым взглядом в потолок, а потом осторожно защелкивает на запястье тяжелые титановые часы.
-Нет.
Про аварию он тоже не говорит ни слова.
***
Больше Чихо нормально выспаться не удается — хотя бы просто потому, что даже при общем фоне глаза не закрываются, а если и закрываются, то мгновенно взрываются болью, тягучей и противной, как от снежного ожога; он знает, что у него есть три — уже два дня, за которые нужно принять решение.
У Чихо нет ничего — только квартира хреновая, рыжий человек-кот да «Форд Мустанг Шелби Элеанор Джити-500» 1964 года сборки, выигранный по пьяни в покеробридж. Нет, у Чихо нет даже этого — просто хреновая квартира и «Мустанг».
Он не привык приписывать себе в актив то, что — как чувствует — теряет неотвратимо, пусть и медленно.
Он долго думает — даже берет себе день отгула из колл-центра за собственный счет. Сидит дома и, стоя на балконе метр на метр, тянет из бутылки «колу», щурясь на городской смог, в котором тонет и без того неяркое солнце; задумчиво наблюдает за «Мустангом» в любимом углу двора, где паркует его уже не первую пару лет.
Он, «Мустанг», разбитый и счастливый. Счастливый, Чихо точно знает, потому что улыбается радиаторной решеткой ровно также, как и прежде. Наверное, он улыбался и тогда, когда ему шины кололи в 80-ых и когда стекла били в 90-ых; наверное, он улыбался и тогда, когда ему прочерчивали длинную царапину на боковом крыле, где теперь аккуратным почерком простая фраза - «и пусть удача всегда будет на твоей стороне».
Кажется, «Мустанг» улыбается всегда — и звенит кристально двумя металлическими иноходцами на подвеске зеркала заднего вида.
Чихо тоже улыбается — но в противовес до горечи болезненно, тускло и виновато.
Джэхё не звонит эти два дня — просто ждет, как и обещал. Чихо немного легче — он даже, пожалуй, благодарен этому странному парню, который вроде и мажор, кажется, но совсем не кончный человек, как Чихо показалось на первый взгляд.
Чихо думает — и не находит выходов, как прежде.
Вариант есть всего один.
Чихо — устал.
В этот вечер он выезжает на «Мустанге» в город часов в восемь — и долго просто и бездумно гоняет авто, слушая привычное урчание мотора; разбитая морда — да ну и что? Американский мускул-кар — это совсем не хрупкие немецкие брэнды на заказ.
Чихо улыбается немного грустно, обгоняя на повороте какую-то типичную «Киа»; да, кажется, вариантов нет совсем, вернее, он один — и совсем на поверхности.
Чихо сжигает бензин в баке до последней капли — еле успевать заехать на заправку, чтобы долить хотя бы минимал для маршрута до дома.
Щелкая брелком и закрывая «Мустанг», Чихо думает, что не променял бы его ни на какие там «Майбахи», «Мартинсы», «Кайены» и «Роллсы» - это просто все не то.
И на деньги — тоже.
Никакие деньги за «Мустанг» с надписью «пусть удача всегда будет на твоей стороне».
***
Чихо ещё колеблется, когда набирает номер Джэхё на мобильном — ему отчасти страшно, неуверенно, а ещё, пожалуй, больно немного.
Да нет, не немного.
Колеблется, пока не вспоминает почему-то слова отца, сказанные в тот самый день рождения, когда «Мустанг» попал в руки Чихо.
Отец тогда похлопал «Шелби Элеанор» по капоту, хмыкнул и, перекидывая Чихо ключи, сказал:
-Знаешь, твой дед был сраным романтиком, когда выиграл этого коня по пьяни и не продал потом, хотя за него давали дикие деньги. Я тоже оказался сраным романтиком, когда получил его и не продал, хотя нам нужны были деньги в то время. Не знаю, насколько сраным романтиком окажешься ты, но... Мне кажется, что если вы подружитесь, он поможет тебе, когда тебе действительно будет нужна помощь.
И поднял вверх большой палец.
***
-Могу я...
-Джэхё на связи, ага.
Чихо молчит с секунду, сжимая в пальцах корпус телефона.
-Я отдаю тебе свой «Мустанг».
part 3. final: not whetherДжэхё широко распахнутыми, красиво подведенными глазами смотрит на стол — на его поверхности аккуратным веером разложены бумаги, испещренные мелким, но четким шрифтом; коснувшись пальцами первой, он вскидывает вверх удивленный, недоверчивый и отчасти смущенный взгляд. Чихо спокоен.
На столе — все документы на «Мустанг», включая главное — доверенность с правом продажи. Дарственная — проще говоря. Ключи от «Шелби Элеанор» Чихо все ещё держит в руках — покачивает кольцо мягко в пальцах, задумчиво наблюдая за вращающейся металлической подвеской в виде маленького иноходца.
Джэхё осторожно опускается на стул, качнув почему-то головой. Чихо кривится, словно от сильной зубной боли.
-Я решил, - говорит он ровно, медленно и тяжело как-то. - Я отдаю тебе этот «Мустанг». Мне кажется, этого должно с лихвой хватить, чтобы оплатить ремонт твоего немецкого дерьма.
Джэхё не отвечает и только катает в пальцах дорогую перьевую ручку, то и дело укалывая её кончиком подушечку пальца и с наигранным любопытством пытаясь проколоть кожу насквозь.
-Я, конечно, не против, - тянет он наконец неспешно, водя ручкой по салфетке, которая тут же рвется от соприкосновения с качественным металлом наконечника. - Но это чистой воды сумасшествие, Чихо.
Этот Ан Джэхё впервые называет Чихо по имени.
А Чихо знает — прекрасно знает, что сумасшествие. Джэхё смотрит из-под челки непонимающе.
-Послушай, этот «Шелби Элеанор» стоит куда дороже, чем ремонт моего «Кайена» - причем даже в полуразваленном состоянии, как сейчас, - Хё щурит левый глаз и ведет плечом. - Я не с дуба падаю и лапшу не вешаю — просто уже не первый год играюсь в автомобильного брокера, поэтому неплохо смыслю в железе.
Чихо сидит напротив, скрестив руки на груди с видом «пизди-пизди, приятно слушать». Джэхё закатывает глаза — видимо, внимательный попался парень, а потом вдруг выдыхает устало и немного грустно почему-то.
Телефон с разблокированным экраном, ноль пропущенных и ноль входящих, несколько бессонных ночей, литры кофе и глаза усталые, с серо-голубыми тенями едва ли не до скул; улыбка вымученная, но все ещё отголоском сильная — а голос уже вроде и не хрипит, хотя температура по вечерам до сих пор имеет обыкновение подниматься.
Старый «Форд Мустанг Шелби Элеанор» 1964 года выпуска, разбитый «Порше Кайен» ручной сборки, равнодушие и странный осадок вины в длинных и раскосых кошачьих глазах, прикрытых тускло-рыжей челкой — слишком много за последние три дня. Слишком.
-Мне лишнего не нужно, у меня своего навалом, - говорит Джэхё вдруг негромко. - Я могу вернуть тебе разницу в цене, это будет правильно.
Чихо молча смотрит на него с минуту — смеривает оценивающим, тяжелым взглядом, а потом усмехается невесело, пожав плечами.
-Нет, - отвечает он, подумав. - Ни воны за этот «Мустанг». Деньги — это всегда продажа, а друзей я не продаю.
Улыбается даже открыто совсем.
-«Кайена» своего продать можешь, а я свой «Мустанг» - не продаю.
Джэхё закусывает губу и, не поднимая головы, продолжает разрывать кончиком ручки уже и без того разорванную салфетку со следами жидких, вязких темно-синих чернил.
-Ты сумасшедший, У Чихо.
Чихо поднимается и, достав из кармана деньги, оставляет по счету за кофе, который так и не выпил; повертев в пальцах ключи от «Шелби», кидает их поверх документов, убирая руки в карманы куртки и разворачиваясь к выходу.
-Да нет, не сумасшедший. Наверное, просто ещё не совсем сгнил в этом гнилье.
Оборачивается на секунду через плечо.
-Одна просьба — надпись на правом крыле не соскабливай. И — удачи. Ты нормальный парень, хотя я честно думал, что дерьмо.
И уходит.
Джэхё догоняет Чихо уже на улице — почти на пешеходном переходе, где горит долгий красный свет — поток автомобилей, как ветер.
-Послушай, - спрашивает он тихо, коснувшись плеча Чихо осторожно и коротко. - А сложно это — вот так? Терять вот так?
Чихо не оборачивается, только смотрит неподвижным взглядом на светофор, отсчитывая секунды до зеленого.
Молчание — долгое, как пара просроченных вечностей.
-Не знаю. Сложно — это когда одновременно ещё что-то теряешь. Да, наверное.
Джэхё не заставляет Чихо оборачиваться — просто замирает, рассматривая бездумно через его плечо уже мигающий красный свет светофора.
-А что ты ещё потерял?
Загорается зеленый.
Чихо улыбается, делая шаг на проезжую часть, и взмахивает на прощание рукой, по-прежнему не оборачиваясь.
-Всё?
***
С «Мустангом» Чихо прощается коротко — касается пальцами надписи на правом крыле, осторожно проводит раскрытой ладонью по капоту, будто собирая тепло, и присаживается рядом с решеткой радиатора, глядя в квадратные фары с еле заметной, грустной улыбкой.
-Ну что, старик? Прощай, что ли. Надеюсь, ты не будешь злиться.
«Мустанг» молчит — а что должен ответить автомобиль?
Чихо поднимается, не убирая ладони с капота.
-Будь счастлив.
-И пусть удача всегда будет на твоей стороне.
***
С Юквоном Чихо встречается через несколько дней совершенно случайно — случайно ли? - по дороге в колл-центр рано утром.
Сыро, прохладно и довольно промозгло — Квон одет не по погоде легко, как всегда, впрочем, и под тонкой расстегнутой курткой, кроме футболки, ничего нет; под курткой — ничего, в глазах — тоже, а рыже-алые прежде волосы — не более чем странно рыжевато-русые.
Чихо смотрит немного в сторону — напрямую почему-то страшно.
-Ты... Простудишься.
Вместо приветствия.
Юквон вздрагивает и смотрит чуть напуганно.
-Неважно, - отвечает он растерянно, поднимая все же рефлекторно воротник куртки и пытаясь застегнуть её непослушными, замерзшими пальцами. Не получается — слишком холодно, и Чихо делает шаг вперед, отводя руки Квона в сторону и застегивая осторожно.
И тут же отстраняется, так ни разу и не взглянув в юквоновские глаза.
Они стоят так долго — посреди утреннего проспекта в нескольких шагах друг от друга, пряча руки в карманах и не двигаясь; людской поток, словно бы сговорившись понять хоть немного, послушно огибает обоих, словно люди — вода, а двое стоящих неподвижно потерянностей — молекулярно твердые структуры.
Юквон начинает разговор первым.
-А где «Мустанг»? - Неуверенно и осторожно.
-Неважно.
Чихо по-прежнему не говорит ни слова об аварии — Юквон вскидывает странный, смешанный взгляд.
-Послушай, - говорит он, запнувшись на мгновение, - Может...
Чихо качает головой, даже не дослушивая — и ведет плечом устало, отворачиваясь и глядя в сторону.
-Нет, Юквон, не нужно. Зачем ещё раз наступать на те же грабли?
Пауза.
-По-моему, мы и без того их исходили вдоль и поперек.
Юквон прячет нижнюю половину лица в воротник и щурится, когда ветер, прохладный и влажный, бьет в лицо мелкой, полумертвой моросью.
-Ты не хочешь, - больше утверждение, чем вопрос.
Чихо, помедлив, кивает.
-Не хочу.
Квон вторит ему слегка заторможенно — словно не веря.
-Не может ничего быть, когда кому-то все равно.
Чихо сложно — сложно, а ещё, пожалуй, больно немного, но боль эта застарелая, словно такая же усталая от собственного бесполезного, по сути, существования. Чихо легче — с каждым словом.
Или тяжелее. Проще или сложнее.
-Ты уходишь, да?
Голос Юквона звучит спокойно — разве что немного виновато.
Чихо улыбается — через силу, но с отголоском.
-Я устал. Прости?
Юквон улыбается в ответ неуверенно отчасти, но уже легче.
-И ты меня.
-Эй, Чихо.
Слишком часто стали появляться пешеходные переходы со светофорами, горящими пожарно-красным светом — а может, на «Мустанге» они раньше были просто незаметны.
-Чихо? Пусть удача всегда будет на твоей стороне.
Так легче.
А ещё, наверное, правильно.
***
Проходит несколько недель.
Чихо работает каждый день почти без выходных, утром по привычке заворачивая в любимый угол двора, но тут же одергивая себя — теперь это уже не за чем. Метро — минут сорок езды до колл-центра; повышение по иерархии и доплата за сверхурочную деятельность — Чихо же просто скучно и немного тоскливо сидеть дома ночью, когда он не может заснуть, поэтому ночные смены представляются больше не сверхурочной работой, а специфическим видом спасения. Каждый вечер по дороге с работы — магазин то ли музыкальный, то ли книжный, а то и вовсе место встречи каких-то андеграундных рэперов, которые внезапно оказываются очень даже неплохими ребятами.
Чихо живет по расписанию, изредка разбавляя его чем-то непривычным, а так — хреновая, но собственная и ничья больше квартира в одном из окраинных районов, дорогие часы, работа неплохая, в принципе, и поездка раз в энное количество дней к родителям в Пусан — а ещё, пожалуй, тоска далекая и почти сухая, когда ночью где-то за окном слышится урчание автомобильного двигателя.
«Мустанг» снится Чихо всего один раз — на самом деле он, «Шелби Элеанор», оказывается вполне себе молодым таким парнем в терто-рваных синих джинсах, сапогах ковбойских и рубашке с закатанными по локоть рукавами. У него — природно светло-русые волосы, растрепанные, как у самого Чихо, и голубые глаза — а сам светлокожий, пусть и загорелый довольно.
Старый прошаренный американец.
Он говорит, что его зовут Джек.
И показывает небольшую длинную татуировку на правой руке - «и пусть удача всегда будет на твоей стороне».
-Не соскоблили, как видишь, - улыбается Джек. - Все в порядке, парень.
Чихо верит.
Большая чашка крепкого кофе с перцем, какая-то книга раскрытая — новая совсем, ещё не читанная ни разу; телефон с разблокированным экраном на поверхности стола — ноль сообщений, ноль пропущенных и ноль входящих. Взгляды скорее по привычке — теперь он уже не позвонит никогда.
А кто — он?
Чихо немного легче.
Звонок раздается через несколько дней — ещё одно очередное, никому не нужное «завтра».
-Чихо? - Голос Джэхё на проводе. - Я продаю твой «Шелби», и мне нужна подпись бывшего владельца. Подъезжай?..
***
Все тот же пыльный ночной бар в неприметном углу — место встречи изменить нельзя, что уж там. Джэхё по-прежнему на серебристом «Лексусе» - именно по авто Чихо и узнает, что Хё прилетел сюда куда раньше и уже, наверное, сидит за тем самым столиком.
Смешно — эфемерно отношения как-то уже перешагнули через грань «жертва и должник» и «якобы продавец и якобы покупатель». Джэхё — на месте.
Чихо кивает в знак приветствия и опускается на стул, вопросительно изгибая бровь — мол, по делу же? Джэхё склоняет набок голову — ну а как же ещё.
На столе вновь веером завал документов — то ли дежавю какое-то, то ли ещё что; у Чихо рябит в глазах от чернильно-черного «times new roman» на белоснежной бумаге — слишком много документов на один квадратный метр пространства.
-Я подобрал неплохую кандидатуру на продажу, но закон требует твоей подписи, - начинает Джэхё, деловито перекладывая с места на место документы. - Цена в самый раз, все требования относительно внешности сохранены, тем более, я немного подлатал его — не до конца, но все же. Товарный вид у него более или менее.
Чихо кивает — ему вдруг вновь становится все равно. Джэхё замолкает на секунду — а потом тихо выдыхает, пододвигая Чихо по столу какую-то бумагу с длинной строкой подписи внизу.
-Подписи вот здесь и здесь. Если хочешь, могу дать координаты покупателя — ты имеешь на это право.
Чихо с секунду вертит в пальцах перьевой «Паркер», а затем, не глядя, расписывается там, где требуют; откладывает ручку и отодвигает бумагу, уже окончательно запутавшись во всем ворохе документов, разбросанных на столе. Джэхё, не прикасаясь к подписанным бумагам, подпирает подбородок рукой, чуть щуря глаза и сдувая с правого где-то выпрямленную, а где-то завитую густую каштановую челку.
-Не жалеешь ни о чем? - Спрашивает осторожно, уже, в принципе, предполагая, какой будет ответ. Чихо, подумав, качает головой — беззлобно и спокойно.
-Он сказал, что все в порядке.
Джэхё сначала удивленно приподнимает брови, а потом, поняв, в чем дело, улыбается неуловимо, сортируя документы и начиная собираться.
-Все правда в порядке, Чихо. Я... Не буду, пожалуй, отнимать у тебя время — побегу, а то с этими автомобилистами одни пробежки.
Чихо согласно кивает и, подозвав официанта, заказывает ещё кофе — он здесь, пожалуй, представляет собой один из немногих прилично приготовленных напитков. Джэхё сгребает все документы в портфель и, бросив небрежно туда же ручку, замирает на мгновение около стола, глядя куда-то поверх плеча Чихо.
А потом вдруг улыбается — незаметно и совсем коротко.
-Удачи.
Когда Чихо поднимает голову, Джэхё уже нет.
-И тебе.
Только собираясь уходить и оставляя деньги по счету, Чихо замечает на столе несколько оставленных бумаг — во всем этом маскараде листов формата А4 Чихо уже давно запутался, поэтому и не увидел поначалу. Не глядя, складывает бумаги в стопку — из них на стол при движении, коротко и металлически звякнув, выпадает что-то.
Брелок с подвеской в виде небольшого иноходца с маленькими глазами-фианитами. Ключи от «Мустанга».
И — возвращенная доверенность с правом продажи.
***
Среди возвращенных документов на «Шелби Элеанор» Чихо находит обыкновенный тетрадный лист, сложенный пополам — а в нем аккуратным почерком и темно-синими вязкими чернилами «Паркера» набросана небольшая записка.
Постскриптум. Джэхё, видимо, неплохо умеет писать письма.
«Не смей. Клади их в карман и даже ни о чем не думай — ясно?
В общем, о чем это я? Я долго думал, прежде чем сделать это — ну, больше двух недель, ты понимаешь. Долго думал, хотя решил все почти в тот же день, как ты отдал мне ключи от «Мустанга»; остальное время я прикидывал, как объяснить тебе то, почему я оказался таким дохуя хорошим мальчиком.
Я, Чихо, не хороший. Вернее, я нормальный — обыкновенный такой человек, которому просто не похуй, что происходит вокруг. Я, знаешь, всего лишь живу по принципу, что если человек теряет что-то одно, его это закаляет. Но если человек теряет при этом ещё что-то — он ломается. Короче, терять две единицы чего-либо сразу — это хреново.
Так получилось, что я не нуждаюсь в деньгах — вернее, ремонт «Кайена» доставит мне минимум дискомфорта даже в том случае, если я сделаю его сам. А «Кайен» уже и без того отправился на помойку — ну, вернее, на запчасти. Я давно хотел его пригреть куда-то — машина и вправду странная. Хреновая.
В общем, я возвращаю тебе этого коня потому, что просто так вышло — мне почему-то захотелось вернуть тебе хотя бы что-то из того, что ты потерял. Я не делю людей на хороших и плохих — исключительно на нормальных и хреновый. И вот ты — нормальный.
А я не люблю, когда нормальные люди ломаются.
А хреновый человек не стал бы ездить на «Мустанге» 1964 года — он бы его давно продал коллекционерам за неведомое баблище. Поверь, я неплохо знаю людей.
Короче, береги его. Он хороший — правда, заглох сразу же, как только я сел за руль. Ну я почему-то уверен, что он артачился из принципа.
Как заберешь его со стоянки (адрес на обороте бумаги), передавай ему привет.
Надпись на месте.
Сочтемся как-нибудь.
До встречи — и пусть удача всегда будет на твоей стороне.
Ан Джэхё».
***
Чихо ещё долго пробует дозвониться до Джэхё, но не слышит ничего, кроме «данного номера не существует». Так — несколько дней.
«Мустанг» Чихо находит действительно по тому адресу, который указан на обороте записки — подлатанного, чистого и до оскомины родного; заводится с пол-оборота — и урчит как прежде тепло, со скрежетом и уютно.
Ещё несколько бесплодных попыток дозвониться - «данного номера не существует».
Словно данного абонента никогда не было в вашей жизни.
«Мне просто почему-то захотелось вернуть тебе хотя бы что-то из того, что ты потерял».
Чихо думает, что так не бывает в реальной жизни — и оглядывается по сторонам неуверенно, пытаясь обнаружить вокруг намек на параллельный мир.
Нет — вокруг Сеул, прохладный осенний день и изморозь на металлический поверхностях, а под ладонью — всегда теплый капот старого «Форд Мустанг Шелби Элеанор», выигранного как-то по пьяни в покер, разбитого по неосторожности об «Кайен» и вновь почему-то вернувшегося.
-Да все в порядке, парень, - говорит Джек, смеясь и взмахивая рукой. - Просто, ты не поверишь, бывает и так. Ну, не всегда все хреново. Поехали?..
И — все двести на спидометре.
***
С Юквоном Чихо встречается через несколько дней совершенно случайно — случайно ли? - по дороге в колл-центр рано утром. Вновь — слишком легкая куртка поверх слишком легкой футболки для слишком прохладного дня этой слишком осени.
-Эй, - неуверенно. - Ты простудишься.
Юквон останавливается, оборачиваясь на «Мустанг» цвета металлика.
-Подвезти?
Квон улыбается.
И — кивает.
Фэндом: Block B
Персонажи: ZiKwon; Jaehyo
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, повседневность, философия, хёрткомфорт
Предупреждения: AU, сильно AU, обсценная лексика as always
Размер: мини, 17 страниц, завершен
От автора:Ну я снова просто в хлам. Да это видно, кажется.
Под, для, ради, на протяжении
part 1: tomorrow-Послушай, давай завтра... Поговорим об этом, хорошо?
Юквон в глаза не смотрит - стоит, опустив голову и скрестив руки на груди, и не смотрит, чуть слабо оперевшись плечом на дверной косяк. Чихо зависает на секунду, а потом встряхивает рваной русой челкой - отросла, зараза, и давно закрыла почти половину левой части лица. В голосе Юквона нет ничего, кроме тусклости - серой и легкой, уже такой привычной в последнее время; во взгляде, которого не видно - Чихо просто уверен, что знает это все - тоже ничего, кроме апатии и странного, неуверенного безразличия.
Бывает такое. Такое бывает.
Чихо зябко ведет плечом - в подъезде без куртки холодно этим вечером, тем более, в одной тонкой летней футболке; Чихо задумчиво кусает нижнюю губу, словно сдерживаясь, и оборачивается назад на мгновение, будто услышав что-то.
Сзади - ничего. Сзади - до скрежета на зубах знакомая лестница вниз и приоткрытая дверь подъезда, откуда веет уже почти ночным холодом и смесью выхлопных газов с извечным городским ароматом улиц. Чихо коротко пожимает плечами.
-Завтра? - Голос немного сиплый после недавней болезни, это нормально. - Да не нужно, пожалуй.
Чихо ощущает ватную слабость в ногах - устал.
Просто устал. Как и Квон, наверное.
А Квон только смотрит с удивлением - в первый раз подняв вверх взгляд. Тусклый и неуверенный - чек-пойнт и все такое прочее, Чихо даже обидно немного, что он оказался настолько гнусно прав.
-Не нужно?
Дублирование вопроса - приличия ради, что ли? Чихо не противно даже - просто отчасти хреново, по-человечески так хреново, а ещё немного мутит от количества антибиотиков. Но это тоже нормально - постреабилитационный период.
Нечего было полуголым по улицам гонять, но разве вернешь что уже назад. Вообще - что.
-Не нужно, - повторяет он спокойно, подворачивая правый рукав кожаной куртки - вечно цепляется за часы, надоело уже. - Ты устал, Квон. Так отдохни?
Ты устал, я устал. Юквон кривит губы немного раздраженно в ответ, а Чихо улыбается в сторону слабо и пусто, как обыкновенная безвкусная кукла, которая на прилавке к черту никому не нужна. Раз, два ребенка мимо - фу, какая уродливая, а ещё бант потрепанный-пыльный, как вообще такую посмели выставить?
Ты устал, я устал. Такое бывает.
Ну, бывает такое.
-До скорого, - Чихо взмахивает рукой, отворачиваясь. - Отдыхай, лечись, таблеток пей поменьше, херня это все. Народными средствами - и острого побольше, да ты знаешь, кого я учу.
Юквон молчит - Юквон не болен.
А Чихо просто смеется тихо - чтобы хоть что-то «сказать». И сбегает вниз по лестнице, едва касаясь пальцами пыльных, ощерившихся занозами перил.
-Я позвоню, - говорит Юквон негромко вслед, отталкиваясь плечом от двери. - Просто нужно немного побыть одному.
Чихо слышит - и останавливается у самого выхода на секунду.
-Конечно, - горечь, насмешливая и вязкая, как карамель, мастер театральной игры на публику. - Как скажешь. Я подожду.
И выходит на улицу, на ходу пытаясь застегнуть куртку.
***
Чихо упирается лбом в обтянутый кожей руль, сжимая сильнее пальцы и пытаясь прогнать темные круги перед глазами.
Маленький криворукий неудачник. Маленькое криворукое чмо.
-Кто тебе права выдал, придурок? - Обращается Чихо сипло к отражению в зеркале заднего видна и, ответно пожав самому себе плечами, роняет голову на сложенные руки.
Пронзительный, отвратительный на слух гудок.
Начинается.
Чихо вообще не идентифицирует, как это случилось.
Просто сейчас перед ним - прекрасный ночной Сеул, прекрасный пусть и прохладный, но удивительно кристальный вечер, красочные городские огни и в хлам развороченная морда шикарного, даже чересчур, мать его, шикарного «Кайена», явно собранного на заказ.
Чихо ненавидит «Порши», он вообще на дух не переносит немецкий автопром. Его «Мустанг» первого поколения - о, 1964 год выпуска, раритет - видимо, тоже.
В хлам развороченная морда «Кайена» и порядком помятый, потерявший весь товарный вид перед «Мустанга». Чертов «Шелби Элеанор» 1964 года сборки.
-Тебя в честь Рузвельта, что ли, назвали? - Спрашивает Чихо тоскливо, не поднимая головы и ожидая, пока владелец «Кайена» соизволит проораться и выползти уже на улицу, хотя, в общем-то, нарушитель обязан - хотя бы ради приличия - сделать это первым. - Мудак триблядовъебнутый.
Чихо обожает разговаривать с самим собой. Жутко действенно.
Он действительно не понимает, как это случилось - просто давил газ, как всегда, и как всегда, пожалуй, мало смотрел по сторонам, полагаясь на прирожденное чувство дороги, которое подводило слишком редко, чтобы терять такое доверие. Давил на газ, не разбирал дороги - «Мустанг» сам приведет туда, куда надо; доигрался - визг шин, рефлекторные тормоза в пол, слишком поздно.
Врезается Чихо в этот проклятый черный «Кайен» от всей широкой американской души - сносит все, что только можно снести, и разве что водителя не задевает чудом, хотя обоих выбрасывает вон с проезжей части. Феерически.
«Мустанг» довольно урчит мотором и выглядит совершенно довольным - пусть и ровно таким же полуживым. Или полумертвым. Чихо откидывается на спину сидения и думает о том, что самое противное - виноват он.
И, блять, никто больше.
Он, У Чихо, и его «Форд», который «Мустанг Шелби Элеанор» - этот ехидный старик с вечно оскаленной радиаторной улыбкой.
Пронзительный гудок - начинается, черт возьми.
Владелец «Кайена» оказывается совсем молодым красивым парнем.
***
Стильно спутанные темно-каштановые волосы, собранные в пушисто-неряшливый хвост сзади и падающие такой же спутанной челкой на глаза, подведенные темными тенями и карандашом; тонкие изогнутые губы, бледная, приятная на вид кожа и шмотки самой первой свежести и стоимости, очевидно, космической. Начиная от кошерных «Свотч» на запястье и заканчивая серьгами в ушах.
Крайне запоминающаяся личность - Чихо, правда, от одного вида владельца этой хуятины, которая «Порше Кайен хуллиард-турбо-икс-выколи-себе-глаза-нищеброд», тянет обняться с белым фарфоровым другом минимум на всю оставшуюся ночь.
А когда этот, с позволения сказать, мальчик открывает рот, Чихо поначалу закатывает глаза примерно в стиле «щасточноблевану», но - к собственному удивлению - очень быстро успокаивается.
И ему очень быстро становится все равно. Немного саднит в горле, немного слезятся глаза от пыли и усталости, немного ноет поломанное года три назад запястье правой руки и немного похуй на все. В том числе и на два раздолбанных автомобиля неподалеку.
-Давай, наверное, обойдемся без прелюдий в духе «хуйло, у тебя глаза на заднице, что ли» и обоюдно признаем, что кому-то настал пиздец, - говорит этот мажор вот так сразу, рассматривая задумчиво «Мустанг» странным, оценивающим взглядом. Действительно вот так просто - безо всяких лизаний и сразу к делу.
Чихо почему-то уже раздражен и зол на пару градусов меньше, но это слишком ничтожно мало, конечно.
-Ну.
Чихо лениво опирается бедром на бочину «Мустанга» - он прохладный и уверенный, как всегда; вокруг - ни души, район окраинный и непопулярный, и ни одна сволочь не пытается вызвать полицию. Подумаешь, снесли по полмашины - такое, черт возьми, бывает. Никому нет дела до. И этот парень из «Кайена» тоже, кажется, не собирается поднимать особого шума.
-Я ненавижу полицейских псов и нудную юриспруденцию - так что давай обойдемся без этого, окей? - Мальчишка - хотя какой он мальчишка, ему явно за двадцать, но - прост, как пять десятков вон, хотя брелок на ключах звенит совсем не просто.
-А давай, - пожимает плечами Чихо, упорно разглядывая изящного коня на собственных ключах. О да, и ещё несколько тонких кожаных шнурков, потрепанных временем - привязанных к металлическому хвосту.
Почему бы и нет?
-Ан Джэхё. Приятно познакомиться?
***
-Не очень.
Они — в каком-то никому не нужном, пыльном и засранном ночном баре просто потому, что вдруг начинается дождь, а выяснять отношения на улице совсем не комильфо. Чихо ловит себя на мысли, что не против выпить бы чего-нибудь, но за рулем; потягивает без трубочки чуть теплый апельсиновый сок, пока этот Ан Джэхё мешает сахар в эспрессо.
Фраза о приятном знакомстве сказана минут пятнадцать назад, но Джэхё, видимо, прекрасно понимает, к чему Чихо кривит губы.
-Какой-то ты не слишком приветливый, - говорит владелец «Кайена» ненавязчиво и легко, и Чихо в очередной раз удивляется, с какой такой радости тот все ещё не выплюнул легкие от ора, истерик и скандалов. Как никак, только что машину в хлам расхерачили — чем не повод сорвать голос, слух и нервишки? А этот — спокойный, как черт.
Чихо импонирует. Смешно даже.
-Не люблю поршаки, - с откровенной улыбкой признается Чихо, предпочитая не фильтровать собственное поведение, заебало уже. - Ну и как следствие, не особо люблю тех, кто на этих поршаках рассекает.
Джэхё смотрит на Чихо чуть прищуренным, оценивающим взглядом — как минут двадцать назад смотрел на «Мустанг», теперь разбитый не хуже самого «Кайена». Взгляд у этого странного парня чем-то напоминает рентген, но Чихо все равно — он лишь продолжает улыбаться, начисто сбивая все радиоактивные замашки красавца.
Ну красавец — и что тут? Весь в свою машинку.
Владелец всегда в машинку — поэтому Чихо чувствует себя так, будто это ему полморды снесли, а не «Мустангу». Чертов «Шелби Элеанор», куда тебя несет вечно? Чихо делает ещё один глоток противного теплого сока и думает, что неплохо бы написать какую-нибудь жалобу менеджеру, чтобы хоть приличия ради ставили упаковки в некое подобие холодильника.
-Надеюсь, ты не будешь спорить, - начинает вдруг этот Ан Джэхё тихо, аккуратно ставя белоснежную чашку эспрессо на стол. - Что это ты, а не я въебался от души в мою машину. Ну и не будешь отрицать, что этот «Кайен» - ручной сборки, шел на заказ прямо из Германии и стоит, черт побери, просто космического бабла. Или?..
Чихо склоняет набок голову и смотрит насмешливо, сдувая с глаз растрепанную челку — он все понимает более чем прекрасно. Не первый день за рулем.
-Не или, - отвечает он медленно, раздражаясь от собственной апатии и имея при этом вид стиля «блевать и плакать». - Ну, въебался. Ну? Ещё вопросы? Если хочешь улаживать без полиции, валяй, я посижу, послушаю и сделаю, что там надо.
Джэхё кивает удовлетворенно, опустив взгляд на чашку и вращая её в длинных, бледных пальцах с аккуратными овальными ногтями. И молчит с секунду.
А потом так просто:
-Он не застрахован.
Чихо со стуком опускает на стол край корпуса телефона.
-Заебись.
Апельсиновый сок отправляется в утиль на соседний стол, а пустая чашка из-под кофе плавно катится по горизонтальной поверхности, ожидаемо сваливаясь вниз и раскалываясь на две на удивление ровные половинки. Как на заказ.
-Какого хуя? - У Чихо один вопрос.
В голове пусто. Джэхё с легкой, ни к чему не обязывающей улыбкой ведет плечом, подпирая ладонью подбородок и фокусируя взгляд где-то на раскосых глазах Чихо.
-Махинации, - отвечает он будничным тоном, опуская один уголок губ и тут же поднимая его издевательски. - Я брокер автомобильный, так что мне глубоко насрать, каким образом ты будешь оплачивать ремонт моего «Кайена».
Чихо никак не регирует — только по привычке запускает руку в карман, но, не найдя сигарет, вспоминает, что как-то некстати бросил недавно курить. И улыбается почему-то, глядя на Джэхё, но видя перед собой Юквона.
***
-Эй, парень, ты вообще живой?
Джэхё, кажется, уже вторую минуту с искренним интересом водит раскрытой ладонью перед каменным лицом Чихо и даже делает «цап-царап», на что тот рефлекторно щелкает зубами и только потом злится, понимая, как глупо все это. И «цап-царап», и белые клыки, и две разъебашенные тачки, и все вообще.
Он устал. Просто — устал, и все.
-Не мельтеши, - огрызается Чихо, дергая плечом и отшатываясь. - Давай, черт возьми, что тебе от меня нужно? Говори и разойдемся.
Это не Джэхё — это Юквон. Вместо каштановых волос — рыже-красные, которые на самом деле уже блекло-розовые, вместо больших темных глаз — раскосые и длинные, как у странного, нетипичного такого кота. Чихо ощущает, как к горлу подкатывает волна противной желчи — он опускает голову вниз, с трудом сглатывая и морщась.
-Что я, блять, не так делаю? Ты мне скажи — что?
-Эй.
Это Джэхё, идиот, Ан Джэхё и он — владелец «Порше Кайен», в который ты только что влетел на полной скорости и которому благополучно снес полморды.
-Ты с кем разговариваешь?..
Чихо вздрагивает. Слабость — надо меньше глотать антибиотиков.
-Неважно, - отвечает он ровно, упираясь локтями в стол и облизывая по привычке пухлую нижнюю губу. - Ну так?
Чихо впервые замечает этот странный, ничем не объяснимый взгляд — Джэхё смотрит из-под челки с лисьи любопытством, интересом и... Участием? Моргает — проехали.
-Мой вариант прост, - говорит Джэхё тоном в стиле «ты понимаешь, о чем я». - Завтра я еду в сервис-центр, вернее, толкаю эту рухлядь на эвакуаторе, и там мне по всем правилам оценивают урон, нанесенный автомобилю. Я получаю нотариально заверенную бумагу, и на этом все официальные структуры в этой ситуации заканчиваются.
Джэхё щелкает пальцами, Чихо молчит.
-Я предъявляю эту бумагу тебе, и ты делаешь с ней все, что хочешь. Отдаешь баблом, оплачиваешь ремонт, выписываешь чек, закладываешь золото, кошелек, жизнь, душу дьяволу, ну не знаю там, сам реши. И расходимся с миром.
Чихо по-прежнему не говорит ни слова и лишь широко распахнутыми, пустыми глазами смотрит куда-то поверх плеча Джэхё — а тому вдруг становится отчасти страшно. Потому что вот не может так пустота сочетаться с горечью, насмешкой и гомерической сатирой.
Безумство — чистой воды.
-За ночь реши, - Джэхё старается говорить ровно. - Номер?.. Завтра я позвоню тебе.
Чихо кивает — ему сейчас неважно, совсем не. Сейчас — точно.
-Договорились?
-Окей.
Номер так номер, завтра так завтра. Послушай, давай завтра. Эй, реши до завтра. Какая раница, когда каждое сегодня-завтра — не что иное, как вчера, банальное и сгнившее.
-Договорились.
part 2: three tomorrowsЧихо добирается до дома минут за сорок - «Мустанг» работает привычно и довольно исправно, ему досталось в этой стычке явно меньше, чем роскошному «Кайену»; впрочем, сам Чихо полагает, что весь секрет в том, что «Порше» - дерьмо, а вот «Форды» в середине XX века были вполне себе неплохими автомобилями. Не сейчас, конечно — кому нужен весь этот шлак в стиле «Фокус», к примеру?
Неважно. Ничто не важно.
Чихо глушит мотор, напряженно прислушиваясь к тишине и откидываясь устало на спину водительского сидения. В салоне — как всегда тепло и до оскомины привычно, спокойно и так, как надо. На улице — мелкий дождь и, пожалуй, слишком прохладно для ранней осени.
Рядом на пассажирском сидении — телефон с разблокированным экраном, то и дело мигающий какими-то рекламными сообщениями и оповещениями бесполезными. Чихо, скосив взгляд, смотрит на него задумчиво и безысходно отчасти — он не позвонит сегодня.
И завтра, может, не позвонит. Ему уже ничего не нужно — может, просто устал, а может, и правда не нужно.
Чихо криво улыбается собственному отражению в зеркале заднего вида — круги под глазами, губы бело-серые и сухие, кожа бледная, словно совсем больная.
Красавчик.
Красавчик, который пару часов назад со всей дури въехал в автомобиль, на стоимость которого можно купить неплохую квартиру если не в центре города, то на периферии центра — точно.
Из радиоприемника — а здесь именно он, а не что иначе — тихо бьется какая-то смутно знакомая мелодия, и Чихо думает, что это, наверное, Джоан Осборн. О да, бог — это тот парень в троллейбусе, пытающийся найти дорогу домой. Чихо трет пальцами виски — больно. Долбит в голове который день — хоть глотай таблетки, хоть не глотай.
Что есть бог? Есть ли он?
Даже если Чихо становится на все похуй, адекватность редко когда отказывает — один из тех механизмов, которые он старается держать если не в исправности, то в относительном порядке — увольте. Чихо похуй.
Откровенно.
Но он прекрасно — даже более чем прекрасно, черт возьми — понимает, насколько космическими будут цифры в завтрашней бумажонке, которую притащит ему этот мажорчик из сервис-центра. В сервис-центре, как ни крути, всегда играют на брендовых владельцев, а не на ретро-мачо, катающихся на «Мустангах» первого поколения.
У Чихо нет денег. Их не то чтобы нет, их нет совсем. На такие чеки — точно.
По сути все, что есть у Чихо — это однокомнатная квартира в хуйзнаеткукуевском районе, неплохие часы, полученные на день рождения, и старый «Форд Мустанг Шелби Элеанор Джити-500» 1964 года выпуска и цвета металлика, отдающего на свету в жидко-голубой небесный оттенок.
У Чихо нет денег на то, чтобы оплачивать полный ремонт брэндокара, собранного на заказ, включая косметический, который, надо полагать, обойдется ещё дороже внутренностей. И уж точно не у кого занять предполагаемую сумму — не у кого, да и не дадут.
Он бы, Чихо, себе не дал — слишком очевидно.
Кожа на тонком, твердом руле «Мустанга» ещё теплая и словно бы пульсирует призраком недавней скорости — Чихо гладит осторожно кончиками пальцев его поверхность, чувствуя, как усталость накатывает волнами, заставляя жмуриться болезненно и закрывать глаза.
Теплая кожа — будто живая. Чертов «Шелби Элеанор». Старик, выигранный по пьяни.
«Мустанг» попадает в руки Чихо в день его совершеннолетия — старый, но чертовски аккуратный и чистый, яркими бликами купающийся в лучах любого, даже искусственного света; очень американский, очень ретро, очень атмосферный и очень пахнущий внутри кокосово-техасским каким-то перечным освежителем воздуха, который, кажется, впитался в каждый кубосантиметр кожи салона. У старика «Шелби» уже тогда — ни на что не годные внутренности, протертые коврики и длинная царапина по низу правой бочины.
1964 год выпуска — когда отец, от которого Чихо и получает машину, рассказывает, как дед году в 1967-ом выиграл этот «Мустанг» по пьяни в покер, уже совершеннолетний пацан ржет, не верит и, нисколько не таясь, вслух ехидно замечает, что все это прямо-таки несет аферизмом и фальсификацией. Отец не злится — сам, говорит, не поверил, когда дед ему рассказал, ровно так же передавая машину сыну на совершеннолетие. Чихо замолкает — ну ладно уж, бывает, наверное, и такое.
Ну, когда «Шелби Элеанор» выигрывается по пьяни в покер. Или в бридж. Дед Чихо не помнит.
Чихо начинает жить своей собственной жизнью, где нет уже ничего, кроме нудной работы в колл-центре, хреновой, но зато отдельной квартиры и неплохого такого «Мустанга», на который перекупщики то и дело кладут грязный собачий глаз; впрочем, Чихо быстро дает всем понять, что с машиной расставаться не собирается — и носится с «Мустангом» по мастерским, пытаясь найти подходящего недорогого мастера, чтобы подобрать железно и замазать уже противную царапину на бочине.
Чихо в первое время откровенно везет — Кён, самый, пожалуй, близкий и старый друг ещё по школе, находит наконец работу в одной из небольших мастерских и берется за «Мустанг». Чихо рад, что хоть кто-то не побоялся, и не торопит друга — исправно ходит на работу пешком, каждый день заглядывает проведать и Кёна, и «Мустанг», а потом находит временную подработку, чтобы собрать на зимнюю сменку.
Через полторы недели Кён загадочно улыбается, сдавая Чихо авто, а «Мустанг» обзаводится небольшой короткой надписью на том же левом боковом крыле - «и пусть удача всегда будет на твоей стороне». У Кёна всегда был красивый почерк — поэтому Чихо не против.
И много ещё почему не против.
Скоро Кён пропадает — просто и совсем без вести, и Чихо не встречает его никогда больше. Поначалу не хочет верить, что все так, черт возьми, получается — а потом по привычке не верит в то, что Кён больше никогда не вернется. Элементарно новый виток жизненного цикла — ничего из старого, кроме небольшой надписи на боковом крыле и осадка горечи, который трудно, но со временем все же вымывается с языка.
За несколько лет Чихо, так и не обзаведясь никем вокруг, привязывается к «Мустангу» - сильно, крепко и, судя по всему, взаимно даже; «Шелби Элеанор» не дается в руки никому, кроме Чихо, буксует, глохнет и давится маслом — но вынуждает Чихо отгонять всех палками, пока вокруг вновь не становится тихо и безлюдно. Незаметно у Чихо не остается ничего, кроме «Мустанга» и никого, кроме него; ежевечерние автомобильные прогулки по городу, когда нет ночной смены, постоянное место на автостоянке неподалеку от работы и любимый угол во дворе, старое, но добротное железно внутри и глянцевая, сверкающая оболочка снаружи, а ещё всегда теплая кожа на тонком, изящном руле и утробное, скрывающее огромную силу уютноt урчание мотора, приятной пульсацией отдающаяся по всему телу начиная с кончиком пальцев.
Чихо любит «Мустанг» - хотя бы потому, что он внезапно оказывается единственным, кто не свалил из его жизни, хлопнув одной из многочисленных дверей, расположенных в четком кругу. Чихо любит «Мустанг» и иногда думает, что ничто не вечно, и тогда «Шелби Элеанор» коротко рычит и выдает все двести на спидометре, весело звеня двумя соприкасающимися металлическими фигурками иноходцев на привязи зеркала заднего вида.
Такой же иноходец — на брелке ключей от машины.
«Мустанг», собственно, в благодарность знакомит Чихо с Юквоном — вернее как, знакомит. Просто и нагло глохнет посреди дороги на подъезде к дому рядом с автобусной остановкой, где сидит, уперевшись локтями в колени и опустив голову, какой-то незнакомый совершенно парень. Чихо выскакивает из «Шелби» и, матерясь негромко, красноречиво попинывает носками кроссовок каждое их колес, но, не дождавшись реакции, вздыхает, закатывает глаза к ночному небу и, засунув сигарету в зубы, садится рядом на скамейку ожидания, прикуривая от дешевой сине-белой зажигалки.
Сидят они так напару минут пятнадцать — парень все также не поднимает головы, Чихо курит одну за одной, а «Мустанг» торжественно молчит, явно намереваясь вывести хозяина из себя. Первым не выдерживает Чихо — тушит сигарету прямо о поверхность скамьи, выдает что-то матерно-эпичное и запускает в «Мустанг» пустой пачкой из-под сигарет.
Через пять минут «Шелби» снисходит до того, чтобы завестись, и Чихо уверен, что это все всего лишь пмс перед техосмотром.
А мальчишка все по-прежнему не поднимает головы.
-Эй, - Чихо высовывается из окна «Мустанга», уже собираясь отъезжать. - Парень, ты вообще живой?..
Не то чтобы Чихо есть до этого какое-то дело, но сидеть без движения почти двадцать минут в одной позе — как-то не особо нормально. Парень вздрагивает, поднимая взгляд.
-А?.. - Потерянно. Глаза у него красивые — кошачьи. - Да, все хорошо, сейчас пройдет.
Чихо, помявшись, паркует авто нормально и снова глушит мотор, предварительно постучав пальцами по приборной панели и пригрозив кастрацией химической, если снова блядовыверты пойдут. Выскальзывает из салона и снова опускается на скамью — ну просто интересно, как всегда интересно, это нормально.
-Что пройдет? Ты так полчаса виснешь.
Парень — к слову, совершеннейше рыжий — пожимает плечами и болезненно кривится, кончиком указательного пальца касаясь виска.
-Приступы мигрени, - поясняет он, морщась. - Минут через пятнадцать снова буду скакать, как сайгак.
Чихо склоняет набок голову и треплет пальцами челку, глядя с сочувствующим интересом — неплохо знает, как сильно может болеть голова, особенно если реакция на погоду острая или что-то в этом роде. Поэтому и роняет бездумно:
-У меня в аптечке таблетки какие-то обезболивающие были — выпьешь, что ли?
Мальчишка соглашается.
За полчаса, которые они ждут действия таблетки, Чихо успевает узнать, что зовут парня Ким Юквон, что он крашеный и на самом деле старше, чем сам Чихо. И да — номер ещё.
Ну, просто так, чтобы узнать на следующий день результаты следственного эксперимента на предмет обезболивающих свойств хранимых в «Мустанге» лекарств.
А «Мустангу», кстати, Юквон, видимо, приходится по душе — по дороге до дома рыжего старик «Шелби» ни разу не артачится, не глохнет и даже выдает свою коронную скорость, которую раньше вообще не показывал никому, кроме Чихо.
Так «Мустанг» приводит в жизнь Чихо Юквона, который остается в ней на долгое время — остается везде, кажется, даже в запахе меха на куртках и духов в переплетении прядей вечно растрепанных волос. Юквона, который сам ищет повода, чтобы остаться — притягивая поближе за поцелуем, сплетая пальцы и сжимая их несильно, но чувствительно.
Юквона, которому вдруг в один момент становится все равно — и Чихо держит сам, разрезая ладони в кровь, потому что очень сложно держать в руках альбатроса, у которого вместо перьев — остро заточенные стальные кинжалы.
«Мустанг» приводит в жизнь Чихо Юквона, «рядом» которого в один момент становится инерционным — и Чихо ощущает, что устает, медленно, но неотвратимо устает от того, что всем вокруг все равно.
И Чихо не понимает, что он сделал не так. Что он делает не так — и почему не получается иначе.
На соседнем пассажирском сидении — телефон с разблокированным экраном, ноль сообщений, ноль пропущенных и ноль входящих. Он не позвонит сегодня — может, завтра, но это тоже вряд ли. Чихо вдыхает глубоко и задерживает дыхание, представляя, будто в легких — не салонный аромат «Шелби», а крепкий дым сигарет, которых нет уже давно.
Чихо сжимает в пальцах брелок от автомобильных ключей — небольшой и прохладный металлический иноходец с маленькими глазами-фианитами.
Оригинал — кажется, того же треклятого 1964 года выпуска.
Чихо кашляет и трет пальцами горло, думая, что вообще не комильфо ещё раз потерять голос.
У него нет денег.
И есть только один вариант.
***
Ан Джэхё звонит ровно так, как обещал — завтра.
Ровно на следующий день — ужасно, на вкус Чихо, раздражающая пунктуальность.
Они встречаются в том же баре, где сидели в ночь аварии — при свете дня там все совсем иначе, но если Джэхё и осматривается с интересом, аккуратно так протирая салфеткой стул, то Чихо глубоко насрать на окружающий интерьер. Странно они, наверное, выглядят — типичный изящный представитель золотой молодежи и типичный андеграундный хуй-знает-кто.
-Сервис-центр подписал бумагу, - начинает Джэхё вновь без прелюдий, протягивая Чихо файл, который до этого момента держал в руках. Сегодня — на обыкновенном, пусть и дорогом «Лексусе», но все равно не чета «Кайену» ручной заказной сборки. - Нотариально, сам понимаешь. Предлагали посредничество, но я быстренько свернул это дело — проценты пришлось бы платить не только тебе...
Чихо хватает ровно одного короткого взгляда.
Он не знает, как у него получается сохранить каменное лицо. Хочется думать, что свербящее горло и слезящиеся глаза — внезапно проявившаяся впервые в жизни аллергия на грязную пыль дешевого ночного бара, который за каким-то хером работает ещё и в день.
-Ты готов предоставить указанную сумму? - спрашивает Джэхё спокойно, теребя в пальцах прядь волнистых каштановых волос, уже не собранных в хвост, в просто уложенных в творческий беспорядок. Чихо откидывается на стуле.
Разблокированный экран телефона моргает входящим сообщением: «Прости?..»
Чихо болезненно кривит губы.
-Нет, не готов.
***
-Три дня — этого достаточно?
-Да, пожалуй.
Джэхё кивает немного странно — смущенно? - и встает из-за стола; в его взгляде нет ни спеси, ни холода, ни торжества, когда он смотрит на Чихо, вертящего растерянно телефон в бледных пальцах и пытающегося через силу улыбаться.
-Я тогда позвоню тебе, хорошо? - Голос у Чихо притянут за уши к ровности настолько, что Джэхё дергается от напряжения.
Слишком — вот что.
Он не отвечает — только взмахивает поспешно рукой и выскакивает из бара, ныряя в серебристый «Лексус» и скрываясь с места — а Чихо мимоходом думает, что ни разу не встречал ещё настолько нормальных и терпимых мажоров.
***
На смс Юквона Чихо не отвечает — просто стирает почему-то из папки «Входящие», а потом долго сидит, невесомо касаясь подушечками пальцев кнопок панели и пробуя набрать хоть что-то: выходят какие-то глупые художества в стиле «да ладно», «все в порядке», «забей» и даже «не нужно, отдыхай». Последнее очень пытается отправиться без ведома Чихо, но он вовремя щелкает «отмена», думая, что иногда лучше просто промолчать.
Юквон звонит на следующий день — очередное проклятое завтра.
Чихо ещё спит — единственный выходной на неделе, который можно провести дома.
-Послушай, прости, а?..
Чихо молчит очень долго — секунд тридцать, - и думает, что ещё мгновение, и Юквон потеряет терпение, бросив к чертям трубку; нет — Квон терпеливо ждет, терпеливо и молча, даже дыша совсем не слышно.
-Все в порядке.
И замолкает снова — на часах полседьмого утра, и надо бы встать, пойти сунуть голову под холодный душ и влить в себя горячего кофе, чтобы уж совсем проснуться. Мыслей — нет.
Он спал десять часов — усталости процентов на 80%.
-Ты приедешь? - Юквону сложно говорить первым.
Чихо долго смотрит пустым взглядом в потолок, а потом осторожно защелкивает на запястье тяжелые титановые часы.
-Нет.
Про аварию он тоже не говорит ни слова.
***
Больше Чихо нормально выспаться не удается — хотя бы просто потому, что даже при общем фоне глаза не закрываются, а если и закрываются, то мгновенно взрываются болью, тягучей и противной, как от снежного ожога; он знает, что у него есть три — уже два дня, за которые нужно принять решение.
У Чихо нет ничего — только квартира хреновая, рыжий человек-кот да «Форд Мустанг Шелби Элеанор Джити-500» 1964 года сборки, выигранный по пьяни в покеробридж. Нет, у Чихо нет даже этого — просто хреновая квартира и «Мустанг».
Он не привык приписывать себе в актив то, что — как чувствует — теряет неотвратимо, пусть и медленно.
Он долго думает — даже берет себе день отгула из колл-центра за собственный счет. Сидит дома и, стоя на балконе метр на метр, тянет из бутылки «колу», щурясь на городской смог, в котором тонет и без того неяркое солнце; задумчиво наблюдает за «Мустангом» в любимом углу двора, где паркует его уже не первую пару лет.
Он, «Мустанг», разбитый и счастливый. Счастливый, Чихо точно знает, потому что улыбается радиаторной решеткой ровно также, как и прежде. Наверное, он улыбался и тогда, когда ему шины кололи в 80-ых и когда стекла били в 90-ых; наверное, он улыбался и тогда, когда ему прочерчивали длинную царапину на боковом крыле, где теперь аккуратным почерком простая фраза - «и пусть удача всегда будет на твоей стороне».
Кажется, «Мустанг» улыбается всегда — и звенит кристально двумя металлическими иноходцами на подвеске зеркала заднего вида.
Чихо тоже улыбается — но в противовес до горечи болезненно, тускло и виновато.
Джэхё не звонит эти два дня — просто ждет, как и обещал. Чихо немного легче — он даже, пожалуй, благодарен этому странному парню, который вроде и мажор, кажется, но совсем не кончный человек, как Чихо показалось на первый взгляд.
Чихо думает — и не находит выходов, как прежде.
Вариант есть всего один.
Чихо — устал.
В этот вечер он выезжает на «Мустанге» в город часов в восемь — и долго просто и бездумно гоняет авто, слушая привычное урчание мотора; разбитая морда — да ну и что? Американский мускул-кар — это совсем не хрупкие немецкие брэнды на заказ.
Чихо улыбается немного грустно, обгоняя на повороте какую-то типичную «Киа»; да, кажется, вариантов нет совсем, вернее, он один — и совсем на поверхности.
Чихо сжигает бензин в баке до последней капли — еле успевать заехать на заправку, чтобы долить хотя бы минимал для маршрута до дома.
Щелкая брелком и закрывая «Мустанг», Чихо думает, что не променял бы его ни на какие там «Майбахи», «Мартинсы», «Кайены» и «Роллсы» - это просто все не то.
И на деньги — тоже.
Никакие деньги за «Мустанг» с надписью «пусть удача всегда будет на твоей стороне».
***
Чихо ещё колеблется, когда набирает номер Джэхё на мобильном — ему отчасти страшно, неуверенно, а ещё, пожалуй, больно немного.
Да нет, не немного.
Колеблется, пока не вспоминает почему-то слова отца, сказанные в тот самый день рождения, когда «Мустанг» попал в руки Чихо.
Отец тогда похлопал «Шелби Элеанор» по капоту, хмыкнул и, перекидывая Чихо ключи, сказал:
-Знаешь, твой дед был сраным романтиком, когда выиграл этого коня по пьяни и не продал потом, хотя за него давали дикие деньги. Я тоже оказался сраным романтиком, когда получил его и не продал, хотя нам нужны были деньги в то время. Не знаю, насколько сраным романтиком окажешься ты, но... Мне кажется, что если вы подружитесь, он поможет тебе, когда тебе действительно будет нужна помощь.
И поднял вверх большой палец.
***
-Могу я...
-Джэхё на связи, ага.
Чихо молчит с секунду, сжимая в пальцах корпус телефона.
-Я отдаю тебе свой «Мустанг».
part 3. final: not whetherДжэхё широко распахнутыми, красиво подведенными глазами смотрит на стол — на его поверхности аккуратным веером разложены бумаги, испещренные мелким, но четким шрифтом; коснувшись пальцами первой, он вскидывает вверх удивленный, недоверчивый и отчасти смущенный взгляд. Чихо спокоен.
На столе — все документы на «Мустанг», включая главное — доверенность с правом продажи. Дарственная — проще говоря. Ключи от «Шелби Элеанор» Чихо все ещё держит в руках — покачивает кольцо мягко в пальцах, задумчиво наблюдая за вращающейся металлической подвеской в виде маленького иноходца.
Джэхё осторожно опускается на стул, качнув почему-то головой. Чихо кривится, словно от сильной зубной боли.
-Я решил, - говорит он ровно, медленно и тяжело как-то. - Я отдаю тебе этот «Мустанг». Мне кажется, этого должно с лихвой хватить, чтобы оплатить ремонт твоего немецкого дерьма.
Джэхё не отвечает и только катает в пальцах дорогую перьевую ручку, то и дело укалывая её кончиком подушечку пальца и с наигранным любопытством пытаясь проколоть кожу насквозь.
-Я, конечно, не против, - тянет он наконец неспешно, водя ручкой по салфетке, которая тут же рвется от соприкосновения с качественным металлом наконечника. - Но это чистой воды сумасшествие, Чихо.
Этот Ан Джэхё впервые называет Чихо по имени.
А Чихо знает — прекрасно знает, что сумасшествие. Джэхё смотрит из-под челки непонимающе.
-Послушай, этот «Шелби Элеанор» стоит куда дороже, чем ремонт моего «Кайена» - причем даже в полуразваленном состоянии, как сейчас, - Хё щурит левый глаз и ведет плечом. - Я не с дуба падаю и лапшу не вешаю — просто уже не первый год играюсь в автомобильного брокера, поэтому неплохо смыслю в железе.
Чихо сидит напротив, скрестив руки на груди с видом «пизди-пизди, приятно слушать». Джэхё закатывает глаза — видимо, внимательный попался парень, а потом вдруг выдыхает устало и немного грустно почему-то.
Телефон с разблокированным экраном, ноль пропущенных и ноль входящих, несколько бессонных ночей, литры кофе и глаза усталые, с серо-голубыми тенями едва ли не до скул; улыбка вымученная, но все ещё отголоском сильная — а голос уже вроде и не хрипит, хотя температура по вечерам до сих пор имеет обыкновение подниматься.
Старый «Форд Мустанг Шелби Элеанор» 1964 года выпуска, разбитый «Порше Кайен» ручной сборки, равнодушие и странный осадок вины в длинных и раскосых кошачьих глазах, прикрытых тускло-рыжей челкой — слишком много за последние три дня. Слишком.
-Мне лишнего не нужно, у меня своего навалом, - говорит Джэхё вдруг негромко. - Я могу вернуть тебе разницу в цене, это будет правильно.
Чихо молча смотрит на него с минуту — смеривает оценивающим, тяжелым взглядом, а потом усмехается невесело, пожав плечами.
-Нет, - отвечает он, подумав. - Ни воны за этот «Мустанг». Деньги — это всегда продажа, а друзей я не продаю.
Улыбается даже открыто совсем.
-«Кайена» своего продать можешь, а я свой «Мустанг» - не продаю.
Джэхё закусывает губу и, не поднимая головы, продолжает разрывать кончиком ручки уже и без того разорванную салфетку со следами жидких, вязких темно-синих чернил.
-Ты сумасшедший, У Чихо.
Чихо поднимается и, достав из кармана деньги, оставляет по счету за кофе, который так и не выпил; повертев в пальцах ключи от «Шелби», кидает их поверх документов, убирая руки в карманы куртки и разворачиваясь к выходу.
-Да нет, не сумасшедший. Наверное, просто ещё не совсем сгнил в этом гнилье.
Оборачивается на секунду через плечо.
-Одна просьба — надпись на правом крыле не соскабливай. И — удачи. Ты нормальный парень, хотя я честно думал, что дерьмо.
И уходит.
Джэхё догоняет Чихо уже на улице — почти на пешеходном переходе, где горит долгий красный свет — поток автомобилей, как ветер.
-Послушай, - спрашивает он тихо, коснувшись плеча Чихо осторожно и коротко. - А сложно это — вот так? Терять вот так?
Чихо не оборачивается, только смотрит неподвижным взглядом на светофор, отсчитывая секунды до зеленого.
Молчание — долгое, как пара просроченных вечностей.
-Не знаю. Сложно — это когда одновременно ещё что-то теряешь. Да, наверное.
Джэхё не заставляет Чихо оборачиваться — просто замирает, рассматривая бездумно через его плечо уже мигающий красный свет светофора.
-А что ты ещё потерял?
Загорается зеленый.
Чихо улыбается, делая шаг на проезжую часть, и взмахивает на прощание рукой, по-прежнему не оборачиваясь.
-Всё?
***
С «Мустангом» Чихо прощается коротко — касается пальцами надписи на правом крыле, осторожно проводит раскрытой ладонью по капоту, будто собирая тепло, и присаживается рядом с решеткой радиатора, глядя в квадратные фары с еле заметной, грустной улыбкой.
-Ну что, старик? Прощай, что ли. Надеюсь, ты не будешь злиться.
«Мустанг» молчит — а что должен ответить автомобиль?
Чихо поднимается, не убирая ладони с капота.
-Будь счастлив.
-И пусть удача всегда будет на твоей стороне.
***
С Юквоном Чихо встречается через несколько дней совершенно случайно — случайно ли? - по дороге в колл-центр рано утром.
Сыро, прохладно и довольно промозгло — Квон одет не по погоде легко, как всегда, впрочем, и под тонкой расстегнутой курткой, кроме футболки, ничего нет; под курткой — ничего, в глазах — тоже, а рыже-алые прежде волосы — не более чем странно рыжевато-русые.
Чихо смотрит немного в сторону — напрямую почему-то страшно.
-Ты... Простудишься.
Вместо приветствия.
Юквон вздрагивает и смотрит чуть напуганно.
-Неважно, - отвечает он растерянно, поднимая все же рефлекторно воротник куртки и пытаясь застегнуть её непослушными, замерзшими пальцами. Не получается — слишком холодно, и Чихо делает шаг вперед, отводя руки Квона в сторону и застегивая осторожно.
И тут же отстраняется, так ни разу и не взглянув в юквоновские глаза.
Они стоят так долго — посреди утреннего проспекта в нескольких шагах друг от друга, пряча руки в карманах и не двигаясь; людской поток, словно бы сговорившись понять хоть немного, послушно огибает обоих, словно люди — вода, а двое стоящих неподвижно потерянностей — молекулярно твердые структуры.
Юквон начинает разговор первым.
-А где «Мустанг»? - Неуверенно и осторожно.
-Неважно.
Чихо по-прежнему не говорит ни слова об аварии — Юквон вскидывает странный, смешанный взгляд.
-Послушай, - говорит он, запнувшись на мгновение, - Может...
Чихо качает головой, даже не дослушивая — и ведет плечом устало, отворачиваясь и глядя в сторону.
-Нет, Юквон, не нужно. Зачем ещё раз наступать на те же грабли?
Пауза.
-По-моему, мы и без того их исходили вдоль и поперек.
Юквон прячет нижнюю половину лица в воротник и щурится, когда ветер, прохладный и влажный, бьет в лицо мелкой, полумертвой моросью.
-Ты не хочешь, - больше утверждение, чем вопрос.
Чихо, помедлив, кивает.
-Не хочу.
Квон вторит ему слегка заторможенно — словно не веря.
-Не может ничего быть, когда кому-то все равно.
Чихо сложно — сложно, а ещё, пожалуй, больно немного, но боль эта застарелая, словно такая же усталая от собственного бесполезного, по сути, существования. Чихо легче — с каждым словом.
Или тяжелее. Проще или сложнее.
-Ты уходишь, да?
Голос Юквона звучит спокойно — разве что немного виновато.
Чихо улыбается — через силу, но с отголоском.
-Я устал. Прости?
Юквон улыбается в ответ неуверенно отчасти, но уже легче.
-И ты меня.
-Эй, Чихо.
Слишком часто стали появляться пешеходные переходы со светофорами, горящими пожарно-красным светом — а может, на «Мустанге» они раньше были просто незаметны.
-Чихо? Пусть удача всегда будет на твоей стороне.
Так легче.
А ещё, наверное, правильно.
***
Проходит несколько недель.
Чихо работает каждый день почти без выходных, утром по привычке заворачивая в любимый угол двора, но тут же одергивая себя — теперь это уже не за чем. Метро — минут сорок езды до колл-центра; повышение по иерархии и доплата за сверхурочную деятельность — Чихо же просто скучно и немного тоскливо сидеть дома ночью, когда он не может заснуть, поэтому ночные смены представляются больше не сверхурочной работой, а специфическим видом спасения. Каждый вечер по дороге с работы — магазин то ли музыкальный, то ли книжный, а то и вовсе место встречи каких-то андеграундных рэперов, которые внезапно оказываются очень даже неплохими ребятами.
Чихо живет по расписанию, изредка разбавляя его чем-то непривычным, а так — хреновая, но собственная и ничья больше квартира в одном из окраинных районов, дорогие часы, работа неплохая, в принципе, и поездка раз в энное количество дней к родителям в Пусан — а ещё, пожалуй, тоска далекая и почти сухая, когда ночью где-то за окном слышится урчание автомобильного двигателя.
«Мустанг» снится Чихо всего один раз — на самом деле он, «Шелби Элеанор», оказывается вполне себе молодым таким парнем в терто-рваных синих джинсах, сапогах ковбойских и рубашке с закатанными по локоть рукавами. У него — природно светло-русые волосы, растрепанные, как у самого Чихо, и голубые глаза — а сам светлокожий, пусть и загорелый довольно.
Старый прошаренный американец.
Он говорит, что его зовут Джек.
И показывает небольшую длинную татуировку на правой руке - «и пусть удача всегда будет на твоей стороне».
-Не соскоблили, как видишь, - улыбается Джек. - Все в порядке, парень.
Чихо верит.
Большая чашка крепкого кофе с перцем, какая-то книга раскрытая — новая совсем, ещё не читанная ни разу; телефон с разблокированным экраном на поверхности стола — ноль сообщений, ноль пропущенных и ноль входящих. Взгляды скорее по привычке — теперь он уже не позвонит никогда.
А кто — он?
Чихо немного легче.
Звонок раздается через несколько дней — ещё одно очередное, никому не нужное «завтра».
-Чихо? - Голос Джэхё на проводе. - Я продаю твой «Шелби», и мне нужна подпись бывшего владельца. Подъезжай?..
***
Все тот же пыльный ночной бар в неприметном углу — место встречи изменить нельзя, что уж там. Джэхё по-прежнему на серебристом «Лексусе» - именно по авто Чихо и узнает, что Хё прилетел сюда куда раньше и уже, наверное, сидит за тем самым столиком.
Смешно — эфемерно отношения как-то уже перешагнули через грань «жертва и должник» и «якобы продавец и якобы покупатель». Джэхё — на месте.
Чихо кивает в знак приветствия и опускается на стул, вопросительно изгибая бровь — мол, по делу же? Джэхё склоняет набок голову — ну а как же ещё.
На столе вновь веером завал документов — то ли дежавю какое-то, то ли ещё что; у Чихо рябит в глазах от чернильно-черного «times new roman» на белоснежной бумаге — слишком много документов на один квадратный метр пространства.
-Я подобрал неплохую кандидатуру на продажу, но закон требует твоей подписи, - начинает Джэхё, деловито перекладывая с места на место документы. - Цена в самый раз, все требования относительно внешности сохранены, тем более, я немного подлатал его — не до конца, но все же. Товарный вид у него более или менее.
Чихо кивает — ему вдруг вновь становится все равно. Джэхё замолкает на секунду — а потом тихо выдыхает, пододвигая Чихо по столу какую-то бумагу с длинной строкой подписи внизу.
-Подписи вот здесь и здесь. Если хочешь, могу дать координаты покупателя — ты имеешь на это право.
Чихо с секунду вертит в пальцах перьевой «Паркер», а затем, не глядя, расписывается там, где требуют; откладывает ручку и отодвигает бумагу, уже окончательно запутавшись во всем ворохе документов, разбросанных на столе. Джэхё, не прикасаясь к подписанным бумагам, подпирает подбородок рукой, чуть щуря глаза и сдувая с правого где-то выпрямленную, а где-то завитую густую каштановую челку.
-Не жалеешь ни о чем? - Спрашивает осторожно, уже, в принципе, предполагая, какой будет ответ. Чихо, подумав, качает головой — беззлобно и спокойно.
-Он сказал, что все в порядке.
Джэхё сначала удивленно приподнимает брови, а потом, поняв, в чем дело, улыбается неуловимо, сортируя документы и начиная собираться.
-Все правда в порядке, Чихо. Я... Не буду, пожалуй, отнимать у тебя время — побегу, а то с этими автомобилистами одни пробежки.
Чихо согласно кивает и, подозвав официанта, заказывает ещё кофе — он здесь, пожалуй, представляет собой один из немногих прилично приготовленных напитков. Джэхё сгребает все документы в портфель и, бросив небрежно туда же ручку, замирает на мгновение около стола, глядя куда-то поверх плеча Чихо.
А потом вдруг улыбается — незаметно и совсем коротко.
-Удачи.
Когда Чихо поднимает голову, Джэхё уже нет.
-И тебе.
Только собираясь уходить и оставляя деньги по счету, Чихо замечает на столе несколько оставленных бумаг — во всем этом маскараде листов формата А4 Чихо уже давно запутался, поэтому и не увидел поначалу. Не глядя, складывает бумаги в стопку — из них на стол при движении, коротко и металлически звякнув, выпадает что-то.
Брелок с подвеской в виде небольшого иноходца с маленькими глазами-фианитами. Ключи от «Мустанга».
И — возвращенная доверенность с правом продажи.
***
Среди возвращенных документов на «Шелби Элеанор» Чихо находит обыкновенный тетрадный лист, сложенный пополам — а в нем аккуратным почерком и темно-синими вязкими чернилами «Паркера» набросана небольшая записка.
Постскриптум. Джэхё, видимо, неплохо умеет писать письма.
«Не смей. Клади их в карман и даже ни о чем не думай — ясно?
В общем, о чем это я? Я долго думал, прежде чем сделать это — ну, больше двух недель, ты понимаешь. Долго думал, хотя решил все почти в тот же день, как ты отдал мне ключи от «Мустанга»; остальное время я прикидывал, как объяснить тебе то, почему я оказался таким дохуя хорошим мальчиком.
Я, Чихо, не хороший. Вернее, я нормальный — обыкновенный такой человек, которому просто не похуй, что происходит вокруг. Я, знаешь, всего лишь живу по принципу, что если человек теряет что-то одно, его это закаляет. Но если человек теряет при этом ещё что-то — он ломается. Короче, терять две единицы чего-либо сразу — это хреново.
Так получилось, что я не нуждаюсь в деньгах — вернее, ремонт «Кайена» доставит мне минимум дискомфорта даже в том случае, если я сделаю его сам. А «Кайен» уже и без того отправился на помойку — ну, вернее, на запчасти. Я давно хотел его пригреть куда-то — машина и вправду странная. Хреновая.
В общем, я возвращаю тебе этого коня потому, что просто так вышло — мне почему-то захотелось вернуть тебе хотя бы что-то из того, что ты потерял. Я не делю людей на хороших и плохих — исключительно на нормальных и хреновый. И вот ты — нормальный.
А я не люблю, когда нормальные люди ломаются.
А хреновый человек не стал бы ездить на «Мустанге» 1964 года — он бы его давно продал коллекционерам за неведомое баблище. Поверь, я неплохо знаю людей.
Короче, береги его. Он хороший — правда, заглох сразу же, как только я сел за руль. Ну я почему-то уверен, что он артачился из принципа.
Как заберешь его со стоянки (адрес на обороте бумаги), передавай ему привет.
Надпись на месте.
Сочтемся как-нибудь.
До встречи — и пусть удача всегда будет на твоей стороне.
Ан Джэхё».
***
Чихо ещё долго пробует дозвониться до Джэхё, но не слышит ничего, кроме «данного номера не существует». Так — несколько дней.
«Мустанг» Чихо находит действительно по тому адресу, который указан на обороте записки — подлатанного, чистого и до оскомины родного; заводится с пол-оборота — и урчит как прежде тепло, со скрежетом и уютно.
Ещё несколько бесплодных попыток дозвониться - «данного номера не существует».
Словно данного абонента никогда не было в вашей жизни.
«Мне просто почему-то захотелось вернуть тебе хотя бы что-то из того, что ты потерял».
Чихо думает, что так не бывает в реальной жизни — и оглядывается по сторонам неуверенно, пытаясь обнаружить вокруг намек на параллельный мир.
Нет — вокруг Сеул, прохладный осенний день и изморозь на металлический поверхностях, а под ладонью — всегда теплый капот старого «Форд Мустанг Шелби Элеанор», выигранного как-то по пьяни в покер, разбитого по неосторожности об «Кайен» и вновь почему-то вернувшегося.
-Да все в порядке, парень, - говорит Джек, смеясь и взмахивая рукой. - Просто, ты не поверишь, бывает и так. Ну, не всегда все хреново. Поехали?..
И — все двести на спидометре.
***
С Юквоном Чихо встречается через несколько дней совершенно случайно — случайно ли? - по дороге в колл-центр рано утром. Вновь — слишком легкая куртка поверх слишком легкой футболки для слишком прохладного дня этой слишком осени.
-Эй, - неуверенно. - Ты простудишься.
Юквон останавливается, оборачиваясь на «Мустанг» цвета металлика.
-Подвезти?
Квон улыбается.
И — кивает.
Март 201n года
@темы: музыка, би эл оу си кей
-
-
17.03.2013 в 23:29-
-
18.03.2013 в 16:11