nah, fuck it
Название: Отель «Интурблядь»
Фэндом: Block B
Персонажи: U-Bomb
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, джен, слэш, юмор
Предупреждения: AU, сильно AU
Статус: в процессе, написана 4 части, 26 страниц
От автора: Не могла не. Иногда нужно отвлекаться от того, что делает мозгу больно.
.parts 1,2
3. Без обещаний
3. Без обещаний
Проходит несколько слишком жарких для этой странной весны дней — они, как один, сильно напоминают настоящее лето, и Минхёку не особо радостно, что прохлада и не собирается, кажется, возвращаться. Он, Би-Бом, любит прохладу — ему так надежнее.
В тепле, граничащем с жарой, он чувствует себя беззащитным.
Проходит несколько совершенно беглых дней в абсолютно безумном ритме — и Минхёк привыкает. Привыкает к жаре, к Юквону, его ярким вещам и безумной манере общения, к его вечным подколам, неуемной энергии и периодическим заскокам на изучение иностранных языков, которые не продолжаются больше пятнадцати минут, но основательно треплют нервы; обвыкается с его ритмом дневного времяпрепровождения, начинающимся примерно в девять утра и заканчивающимся в десять вечера, начинает примерно представлять собственный план действий в ответ на очередную фразу «вези меня везде» и невольно запоминает, какие места Квону приглянулись больше всего, чтобы в следующий раз, услышав нечто вроде «я хочу туда, где хорошо», привезти его туда, где действительно хорошо.
Минхёк не знает, зачем его мозг автоматом проделывает все эти операции — понимает только, что злиться и раздражаться уже бесполезно.
Да и не хочется особо, в общем-то.
Юквон никогда не звонит Би-Бому на мобильный, но по вечерам исправно присылает смс со временем утренней встречи — и никогда по утрам не перезванивает, чтобы напомнить. Минхёк, впрочем, уверен, что, задержись он хотя бы на пять минут, Квон без устали начнет трезвонить, вопить, топать ногами и обрушивать на его голову кары небесные, обещая заебать и на том свете. Минхёк — чего, правда, не отнимешь — пунктуален.
Завтракает Квон в отеле: Би-Бом точно знает, что в «Хоутэл Мидлэнд» это — единственный входящий в стоимость номера прием пищи. После этого всегда успевает привести себя в порядок, и очень редко красит глаза в машине, а если и красит, то Минхёк не удивляется и лишь посмеивается, когда полоса мягкого карандаша не слушается, и Юквон начинает проклинать косметических магнатов до седьмого колена.
-Давай накрашу, - не выдерживает он в один раз, закусывая губы в приступе дикого хохота, на что Юквон издает возмущенный трубный вопль и не стесняется запустить в него кисточкой с серебристыми тенями.
-Жене своей красить будешь!
Ближе к обеду Квон, по самое не балуйся заполненный культурными впечатлениями, начинает хныкать и просить еды — Минхёк, заранее к этому готовый, отвозит его в какое-нибудь новое хорошее кафе, и Юквон неизменно тащит его за собой, мол, ну скучно же, ты не находишь? Минхёк поначалу не находит, но в итоге все равно соглашается — Юквон удивительно умеет в уговорах переходить от слезных молений к угрозам весьма физического характера.
Квон Минхёку, видимо, полностью доверяет, потому что каждый раз двигает меню к нему; как-то совсем быстро и незаметно получается, что платит то Юквон, то Минхёк, то оба сразу, оставляя щедрые чаевые, поэтому официанты их нескрываемо любят. Во всяком случае, для них дынно-миндальное молоко всегда холодное, с хрустящим льдом и зелеными трубочками. Би-Бому, конечно, на это дело наплевать, а вот у Юквона пункт по поводу цвета.
Послеобеденные часы — время шоппинга, но Квон, видимо, начинает пресыщаться, поэтому, накупив всякой дряни и прихватив упаковку сладостей, уходит гулять по паркам и рынкам, уже не заставляя Минхёка следовать за собой. Би-Бом дочитывает-таки на электронке «Послемрак» и принимается за трилогию «Крыса»; читает первую книгу и на второй все-таки интереса ради идет с Квоном прогуляться, на что тот улыбается широко и протягивает ему моток сладкой ваты.
-Молчи, мужчина, я знаю, что ты не любишь, но попробуй хотя бы — неужели жизнь не лучше кажется?
Минхёк кусает вату и с трудом пережевывает липкую эссенцию, тут же оседающую на зубах — Квон наблюдает со смешливым прищуром и явно ждет реакции, но Би-Бом не чувствует улучшение.
И качает головой отрицательно. Тогда Юквон смеется и, приблизившись, откусывает с другой стороны, улыбаясь искренне с этой пушистой мутью на губах. Смешно.
И Минхёку становится лучше.
Ближе к вечеру Квон обычно начинает клевать носом — реагирует на все медлительно и отчасти неохотно, все меньше просит останавливаться и почти не ест накупленных сладостей; тогда Би-Бом, правильно истолковав молчание, берет курс на отель, и Юквон устало, но благодарно кивает, отсчитывая таксу.
-До завтра, - машет Квон рукой, не выдерживая и щелкая задумавшегося Минхёка по носу. Сразу же выскакивает из машины, опасаясь возмездия. - Смс пришлю.
А дальше — дальше все, как всегда: вечерняя смс, полночи работы с другими клиентами, кажущимися уже вообще какими-то нереальными, крепкий сон, ранее пробуждение, тихое утробное урчание «Кадензы» и юквоновская улыбка с утра.
Минхёку уже привычно.
***
Би-Бом думает, что за эти дни Юквон умудряется испробовать в Бомбее все — начиная от мехенди и заканчивая чистым кокосовым молоком. Все орехи, сладости и прочую дрянь, которую Минхёк на дух не переносит, йогуртовые напитки и тростниковый сахар вперемешку с пальмовым.
И оказывается не прав.
-Минхёк, а где можно пунш хороший попробовать? - Спрашивает Юквон заинтересованно, читая какой-то путеводитель и осматриваясь по сторонам. - Ну прямо такой, чтобы «вау»?
Минхёк поднимает глаза к небу, но все же покорно отыскивает в глубине подсознания нужную информацию — приходится долго искать разворот на автостраде, долго ехать по прямо и не меньше плутать по узким, довольно неприглядным улочкам.
-Это лучшее, что я знаю, - говорит Би-Бом, кивая на неприметную палатку в гуще других. - Тут на вынос можно. Идешь?
Юквон с видом «ты ещё спрашиваешь?» кивает и выскакивает из салона, привычным движением отстегивая ремень — не успев окончательно вывалиться, вваливается обратно, откидываясь Би-Бому едва ли не на колени и серьезно глядя снизу вверх.
-На тебя взять?
Минхёк чувствует, что смущается — и легким движением колен заставляет Юквона убраться подальше, на что тот неприкрыто ржет и веселится.
-Я за рулем вообще-то.
-Ну и что?
Вот об это и разбиваются все аргументы.
-Там арак, - поясняет Минхёк. - Ром. Отловят — мало не покажется.
-А-а-а, ну ладно, - Юквон на удивление быстро сдается и уходит за пуншем, не став даже спорить, что Би-Бома удивляет безмерно.
Возвращается Юквон через пять минут с полными руками — выразительной мимикой просит Минхёка открыть ему дверь и втискивается внутрь, попутно отпивая пунш из стакана и протягивая Минхёку банку кока-колы.
-Фмрфшмффрмфф, - выдает назидательно, поднимая вверх указательный палец.
Би-Бом вертит в руках прохладную алюминиевую тару, чувствуя, как пальцы наполняются живительным холодом, и чувствует почему-то ужасную, просто до рези в глазах ужасную благодарность.
-Спасибо, - говорит он, улыбнувшись, а Юквон, фыркая, машет рукой.
-Не люблю пить в одиночку, - поясняет он, отпивая пунша и затем с интересом погружая в него кончик языка, будто вкус от этого может измениться. Видимо, действительно меняется, потому что Квон щурится и задумчиво качает головой из стороны в сторону. - В одиночку — прямо как алкоголик, не люблю. К тому же мне показалось, что ты любишь холодное.
Хмыкает, устраиваясь поудобнее и полностью погружаясь в мир арака, сахара, лимонного сока, воды и специй.
Не впервые Би-Бом, разворачивая руль, думает, насколько же квалифицированно некоторые умеют притворяться идиотами.
***
-Я хочу в кино! - Юквон орет в самое ухо, и Би-Бом вздрагивает: видимо, слишком задумался и прослушал предыдущие квоновские пассажи и рассуждения. - Я в кино, блять, хочу, разворачивай колымагу!
Би-Бом поначалу хочет возмутиться, де, ты в своей жизни где такие колымаги видел? «Каденза» - и колымага? Ты на «Акценте» вообще» ездил? А на дерьме китайском? Минхёк, правда, молчит, но недовольным взглядом Квона одаряет, что тому вообще до форточки.
-В кино? - Би-Бом переспрашивает на автомате. - Если ты хочешь в бомбейский центральный «Аймакс» и прямо сейчас, то все билеты с вероятностью в девяносто процентов проданы. Можно заказать на завтра...
Юквон самодовольно ухмыляется своей дерзкой, неконтролируемой улыбкой и, пошарив в заднем кармане джинсов, вытаскивает на свет божий два билета на сеанс через час. Минхёк ощупывает челюсть на предмет падения. Вроде на месте, но близко к.
-Но...
-Не хочу ничего слышать, - шипит Квон, сверкая глазами и вертя из пальцев неприличные жесты. - Я не ради твоих отговорок вчера изъебался весь на ресепшен отеля, рассказывая, что я хочу и заказывая эти растреклятые билеты. Мне снова рисовать пришлось, слышишь?! Ри-со-ва-ть! Я опять выглядел идиотом и не собираюсь терпеть твои отказы, ясно тебе?
Минхёку, конечно, ясно.
Билеты — на фильм ужасов.
Уже в первые десять минут сеанса, сидя прямо в середине среднего ряда, Би-Бом понимает, что есть поп-корн из одного ведерка с Юквоном просто невозможно и нужно было покупать раздельные — рыжий гад по локти умудряется зарыться в упаковку, чтобы выбрать самые сладкие кусочки. Минхёк мстительно думает, что если сейчас Квон попросит купить ещё — он обязательно притащит соленый с сыром. Ну чтоб жизнь медом не казалась.
Фильм действительно атмосферный и оправдывает звание «ужасов» - Минхёку, впрочем, побоку, потому что давно не реагирует на такие вещи, смотрит только спокойно, да и все. Юквон — тот, вертясь на триста шестьдесят пять градусов, поначалу тихо хихикает, потом покашливает, а под конец фильма начинает ржать, как ненормальный, и, чуть ли не рыдая кровавыми слезами, тыкать пальцами в экран. Половина зала поддается дебильному настроению, и Минхёк осторожно прикладывает руку к лицу, протягивая запыхавшемуся Квону бутылку воды и думая, что это просто пиздец.
Пиз-дец, вот и все.
Квон не может нормально усидеть на месте, постоянно комментирует что-то и изливается литрами сарказма, доебывается по сидящих неподалеку людей и в итоге умудряется половину зала покорить, а половину зала заставить ненавидеть себя и мечтать о жестокой расчлененке по примеру происходящего на экране. Минхёк, слыша явственное шипение со стороны, настораживается и подумывает уже о том, чтобы хоть как-нибудь Квона от общества изолировать.
Под конец Юквон, правда, успокаивается и тихо досматривает фильм, глядя почему-то куда-то в сторону.
-Спасибо, что сходил со мной, - говорит Юквон внезапно после долгого молчания и сидения в автомобиле на одном месте. Улыбается какой-то бледной, слишком неуверенной для него улыбкой. - Правда, спасибо.
Минхёк кивает, рисуя на кожаном покрытии руля привычные узоры кончиками пальцев.
-Это тебе спасибо, - отвечает он, помедлив и подняв взгляд. - Ты чего такой кислый?
Юквон, оглянувшись, будто кто-то их может услышать в этом изолированном автомобильном пространстве, передергивает плечами и опускает голову, зарываясь носом в воротник футболки.
-Да ничего... Опять кошмары сниться будут.
Минхёк, осознав, изумленно поднимает брови.
-Так ты... Фильмы ужасов не переносишь?
Юквон подпрыгивает и обиженно открывает рот, как рыба, но так и не может выдавить из себя ни звука — безвольно опускает плечи и складывает ладони на коленях, уныло рассматривая пальцы, все ещё сохраняющие рисунок мехенди.
-Ну... Есть немного. Да. Да, пожалуй, не переношу.
Минхёк вздыхает и трет пальцами виски.
-Почему ты не сказал? Мы могли бы уйти раньше.
Юквон, передернув плечами, отворачивается, упрямо глядя в боковое стекло.
-Я думал, что тебе нравится, вот и не просил уйти. Да ладно — переживу, в конце концов.
А у Минхёка — ком в горле, и он только кладет руку Юквону на плечо, чуть сжимая пальцы и не видя этого, но кожей чувствуя, что он легко улыбается.
С ним невозможно спорить.
-Отвези меня в отель, пожалуйста.
-До завтра?
***
Юквон, открыв дверь специальной идентификационной карточкой, заходит в номер и автоматически включает свет, привычным движением бросая цветастую, расшитую бисером недавно купленную индийскую сумку на кресло. Разом валится на кровать, распластавшись на животе и пустым взглядом рассматривая взбитые подушки — видимо, здесь убирались; лежит так несколько минут, не ощущая особого прилива сил, чтобы подняться, и заставляет себя сделать это насильно, вслух уговаривая, что, де, негоже, парень, валяться амебой на чисто постели.
Пройдя в ванную, тщательно умывается, чувствуя, как по пальцам и скулам вместе с водой стекают струйки теней и подводки — тогда нужно умыться и два, и три раза, и только после этого Юквон чувствует, что макияжа больше нет. И в очередной раз думает, что это, пожалуй — его самая дебильная привычка.
Стянув футболку и потянувшись всем телом, думает, что пить ему хочется больше, чем в душ — поэтому на несколько мгновений выскальзывает из ванной, нашаривает на подоконнике бутылку невесть как сохранившей прохладу воды и выпивает залпом половину, через секунду приканчивая и остатки.
Негазированная — это хорошо. Юквон на дух не переносит газированную.
Смартсфон начинает надрываться мелодией ровно в тот момент, когда Юквон тянет ремень джинсов, чуть ослабевая его и проводя пальцами по красным следам на бедрах — морщится и, оставив одежду в покое, сначала ищет телефон в сумке, а потом, не найдя, просто переворачивает её вверх ногами, вываливая все содержимое на пол.
-Нет, Чихо. Нет, Чихо, я не буду называть тебя Зико, потому что ты — Чихо...
Юквон устало трет пальцами веки, ощущая прямые ресницы под чувствительными подушечками.
-Может для них ты и Зико. Для меня — Чихо, и заткнись уже, у меня болит голова. Ладно, не болит и я как всегда пиздобольствую, но ты все равно заткнись, пожалуйста.
Голос на том конце провода сначала замолкает на секунду, а потом раздается новой длинной тирадой. Юквон ложится на спину, прижимая мобильный плечом к уху и освободившимися руками проводя по торсу и бедрам. Расслабляет.
-Нет, Чихо, я не хочу, - говорит, наконец, Квон, выдержав паузу. - Научи танцевать Кёна. Научи танцевать Тхэиля. Научись танцевать, в конце концов, сам. Я не хочу — оставь меня в покое...
-Послушай, Чихо, я даже объяснять ничего не хочу — просто пойми, что наступает однажды время, когда все решится и само выстраивается заново. Главное — не лезть собственными грязными руками и не мешать процессу — тогда и только тогда ты получишь результат чистого эксперимента. Я не вернусь — все.
Пауза.
-По крайней мере, сейчас я не вернусь точно. Может, позже — но в команде больше меня не жди. Наелся по самое не балуйся — и я ничего не кому не обещал, в верности не клялся, не ори, ради пресвятых каннибалов.
Юквон закрывает глаза, слушая срывающийся голос там, совсем далеко, в чертовом Сеуле, где сейчас явно прохладнее, чем в не менее чертовом Бомбее.
-Чихо, - тихо говорит он наконец, замолкая, чтобы дать тому закончить фразу. - Чихо, послушай меня. Если тебе нужен друг — забудь этот номер на пару недель, и я позвоню тебе сам. Если тебе нужна дэнс-машина — забудь этот номер навсегда...
И, отняв телефон от уха, нажимает красную клавишу сброса, откидывая мобильный на край кровати и окончательно закрывая глаза.
Там, в ванной — невыключенный душ.
Но это все — после.
4. Жить мечтой
4. Жить мечтой
Просто в один момент ломается некий механизм в общей системе, и красный сигнальный огонек дает сбой, взрывая сигнализацию паническими не криками даже — просто жалкими и еле слышными всхлипами.
Юквон перестает улыбаться — сначала, словно под действием электронных настроек в проигрывателе, становится тише смех, сокращается масса сарказма на один кубометр воздуха, ухмылка из откровенно дерзкой и насмешливой превращается в откровенно жалкую и наигранную; Минхёк думает, что это, в принципе, нормально — никто не застрахован от элементарного культурного шока и эмоционального перегруза.
Поначалу его мысли подтверждаются, когда Юквон через день вновь приходит в себя — опять искрит и пепелит, едва показавшись в поле зрения, направо и налево растрачивает деньги на неизменную бесполезную лабуду и килограммами жрет сладкое. По-прежнему таскает Би-Бома везде, где тот только соглашается «потаскаться» - разве что в кино больше не зовет, хотя Би-Бом и подначивает иногда, вспоминая потрясающую «любовь» к фильмам ужасов.
Юквон только хмыкает — смущенно?
А потом вновь словно уходит в себя, отключаясь от внешнего мира и пустым взглядом изучая городские картины за лобовым стеклом — ни градусом левее, ни градусом правее, только вперед и совсем безжизненно.
Би-Бом думает, что это действительно логично: ты один, в чужом городе, совершенно непонятно зачем и почему приехавший, без единого знакомого и без элементарного знания английского языка — не особо сладко звучит, не так ли? И все, что у тебя есть — странный парень-водитель из специализированного агентства такси, единственный человек, способный понимать твою речь и вообще не смотреть на тебя, как на ненормального.
И то — сугубо потому, что не первый день терпит.
А Юквон опровергает все мысленные доводы, вновь начиная искриться, и когда Минхёк решает, что все в порядке — снова и опять падает в какую-то серую пропасть, узкую, как океанская впадина, и бесконечную, как время на картинах Дали.
Пропасть, где из яркости — только ярко-рыжие волосы, тоже, впрочем, посыпанные серебристым пеплом.
В один момент Юквон просто «выключается» - замолкает, закрывает глаза и перестает присылать привычные смс по вечерам с указанием времени встречи. Минхёк ничего не переспрашивает и не звонит даже — и в тот единственный раз, когда решается набрать номер, получает лишь сухое «абонент временно недоступен - пожалуйста, перезвоните позднее».
Молчание, чуть припухшие опущенные веки с прямыми темными ресницами, изогнутые чуть вниз уголки губ, жар и солнце, никаких смс по вечерам, ноль порций гулаб джамуна и выцветший рисунок хной на руках.
Юквон просто сам приходит в первый попавшийся салон и знаками просит смыть мехенди — полностью сводит с рук и обновляет цвет на ключицах и груди.
Молчание, пропасть, вновь молчание и функция «выкл. из жизни».
Так проходит почти неделя.
***
Минхёк на дату смотрит практически случайно — не очень любит календарь как явление. 4 апреля 2014 года.
Юквон звонит ближе к вечеру — примерно в половину десятого по Бомбею. Звонит коротко, и Минхёк не успевает поднять трубку; тут же, словно опомнившись, Квон присылает смс, отзывающуюся тихим стандартным сигналом на экране.
«Отвезешь меня на побережье?»
И тут же, через десяток секунд, не дожидаясь ответа:
«Жду в десять у отеля».
Всю дорогу до побережья Юквон молчит, покачивая головой в такт льющейся из наушников музыке — то ли соул какой-то, то ли блюз. Минхёк не задает вопросов и не стремится исправить несильно приветливую встречу, обошедшуюся даже без обыкновенного «хэлло, бро». Квон просто молчит, и почему-то сейчас, при этом наклоне головы и полуприкрытых глазах, это молчание кажется совершенно естественным, будто Юквон никогда и не был вопящим и восторженным идиотом, вставляющим мат через каждое слово и ухмыляющимся на каждую гласную букву. Будто он всегда был таким — совершенно задумчивым, совершенно инопланетным и совершенно... Красивым?
Би-Бом определяет это так — просто потому, что конкретно сейчас функция поиска синонимичных эпитетов временно недоступна.
Побережье — ни рыба, ни мясо: половина — творчески наваленные булыжники, вторая половина — те же булыжники, невесть как и каким образом переходящие в бетонированную набережную классического типа. Аравийское море — Би-Бом же поначалу долго думал, что это Индийский океан.
И верил. Потом, правда, перестал — географические атласы способны на небольшие чудеса локального характера.
Юквон, почувствовав, что «Каденза» плавно остановился, чуть встряхивает головой и поднимает взгляд — в огнях прибрежного освещения почти центральной части города Минхёк замечает, что его волосы растрепаны и уложены с куда меньшей тщательностью, чем всегда, а глаза практически не накрашены. Другие, совершенно необычные глаза — Минхёк, пусть четыре года практически не встречавшийся с азиатами, может поклясться, что и у корейцев он такого разреза глаз не видел: странно удлиненный и чуть более узкий.
Почему-то все это он замечает только сейчас.
Юквон привычным движением с щелчком отстегивает ремень и выскальзывает из салона — сунув руки в карманы обыкновенных — по сравнению с остальными его выходками — синих потертых джинсов, направляется в ту сторону, где побережные булыжники переходят в асфальт и парапеты. Ни разу не оглянувшись, облокачивается на перила, перегибаясь через них и опуская голову.
В оставленных на переднем сидении наушниках действительно играет какой-то знакомый соул.
Минхёк откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза, сквозь полуопущенные ресницы наблюдая за Квоном — тот недвижим и лишь изредка упирается ладонями в парапет, то приближаясь, то отдаляясь от него. А потом, спокойно облокотившись на перила, замирает, словно бы снова «выкл. из жизни». Би-Бом чувствует едва заметное, мгновенное головокружение — списывает все на закрытые окна автомобиля и забывчивость на тему включения кондиционера.
Он открывает дверь и выходит из «Кадензы», щелкнув брелком и дождавшись, пока автомобиль прощально мурлыкнет сигнализацией — направляется к Юквону и останавливается рядом с ним, опираясь на парапет локтями. Квон поводит плечом, ощутив, что кто-то рядом — Минхёк абсолютно бесшумен — по даже не поворачивает головы.
Би-Бом зачем-то дует на пальцы и автоматически разыскивает взглядом мелкие камни, чтобы покидать в воду. Вокруг, мать его, ничего нет — вычистили, скоты проклятые. Би-Бом даже злится почему-то.
Проходит несколько минут молчания, прерываемого только гулом автомобилей и шорохом разбивающихся о камни прибрежный волн.
-Что-то произошло? - осторожно спрашивает Минхёк, чувствуя, что молчать становится невозможно просто физически — давит где-то в горле и едва ли не тошнит. Он не видит, как глаза Юквона непонимающе щурятся на воду.
-Что-то произошло? - Эхом отзывается Квон то ли вопросительно, то ли утвердительно. Би-Бом морщится.
-Ты вообще какой-то странный в последнее время, - уточняет он наигранно бесстрастным тоном, словно бы показывая - мол, эй, я никуда не лезу, просто слишком радикально-кардинальные метаморфозы всегда выглядят до ужаса подозрительно и неприятно.
Юквон, не поднимаясь с перил, склоняет голову набок и, кажется, вовсе не собирается отвечать на вопросы; когда Минхёк думает, что все — паровоз ушел, Квон отталкивается ладонями от парапета и поворачивается к нему, запуская руку в карман. Вытаскивает пачку сигарет и зажигалку.
Минхёк удивленно приподнимает брови.
Юквон, не обращая внимания, вертит в пальцах свой «Капитан Блэк» - Би-Бом мимолетом отмечает, что чересчур уж крепкая штука — и, подумав, зажимает между пальцев сигарету, поднося к ней зажигалку и убирая все обратно в карман.
Коротко затягивается, надолго задерживая дым в легких.
-Ты куришь? - глупо переспрашивает Минхёк, полностью осознавая всю тупость своего вопроса, но, впрочем, не собираясь от него отступаться. Квон спокойно кивает. - И давно?
Би-Бому просто кажется, что Квон курить начал за два дня до — вследствие этой странной необъяснимой депрессии. Юквон слегка улыбается, выпуская легкое серебристое облачко дыма, окутывающее удивительно ярко очерченные губы.
-Относительно, - отвечает он. - Я курить начал лет в одиннадцать — и не прекращал с тех пор ни разу, но единственное правило: не больше одной сигареты в день...
Минхёк решает, что с этим человеком пора бы давно забыть такое понятие, как «удивление».
-И все-таки, - Би-Бом отворачивается от дыма, чтобы не вдыхать лишний раз. - Ты не в порядке.
Юквон смотрит долго, задумчиво и поразительно пытливо — покусывает сигаретный фильтр и вновь глубоко затягивается, прикрывая глаза. Минхёк старается не смотреть — в голову снова не идет ничего, кроме слова «красиво».
-Да, пожалуй, - спокойно соглашается Юквон, щурясь на огонек сигареты в пальцах. - Не в порядке. Может, хочется чего-нибудь. Не знаю. Может, секса хочется. Не знаю, честно. В душу не ебу.
Минхёк ощущает, как в душе разом становится светло, чисто, легко, и скачут всякие единороги и поняши, блюющие радугами. Так вот в чем дело — все гениальное просто.
-Так в чем проблема, - пожимает он плечами. - Давай отвезу тебя куда-нибудь — здесь есть масса мест, где можно найти приличную бабу.
Кидает на Юквона изучающий взгляд.
-Не думаю, что у тебя будут с этим какие-то проблемы...
Квон отнимает сигарету от губ и смеется — тихо, тускло и как-то совсем устало. Смеется до ужаса презрительно и едко — кажется, с губ вместо никотина стекает яд.
-Э нет, - говорит он, отсмеявшись. - Я так не могу. Вот так — не зная человека и пары минут, взять и трахнуть его. Это не для меня.
Би-Бом, забыв про установку перестать удивляться, недоуменно вскидывает брови и кривит губы — чуть-чуть, совсем не заметно.
-Миллионы людей так делают.
-Я — не миллионы. Я — это я.
Насколько умело скрытые комплексы личного характера — Минхёку хочется и ржать, и плакать одновременно, но он все ещё подсознательно опасается получить по щам.
-Ну тогда решай сам, - говорит он сдержанно спустя полминуты.
Юквон согласно кивает и, затянувшись в последний раз — ярко и предсмертно вспыхнувший огонек сигареты отражается в темных глазах, раздваиваясь и дробясь — тушит сигарету о металлические перила, щелчком отправляя бесполезный фильтр в воду. И, постояв с пару мгновений без движения, вновь поворачивается к Минхёку, глядя на него прямо и ровно.
-Послушай, Минхёк, - медленно начинает он, не отводя пытливого, прищуренного взгляда. - Может, переспишь со мной?
Би-Бом элементарно забывает привычным движением поддержать с хрустом разрушающуюся челюсть. Только беспомощно моргает, испытывая сильное желание ляпнуть нечто вроде «лолшто вообще?». Юквон читает по глазам.
-Я просто спрашиваю, - пожимает он плечами. - Мне правда непринципиально — парень или девушка. В любом случае есть огромное количество способов доставить удовольствие. Если ты об этом...
Минхёк все ещё молчит, глядя в сторону. Юквон, дернув плечом, криво улыбается.
-Откажешься — не проблема, сделаем вид, что я сейчас вообще молчал. Не обессудь, все оки-доки? - Легкая улыбка и мягкий, совсем не дерзкий прищур. - Разберусь как-нибудь сам...
Би-Бом, наконец, отмирает — несколько раз моргает, треплет пальцами темные волосы и склоняет голову набок.
-И чем же, - спокойно. - В данном случае я отличаюсь от проститутки?
Юквон хмыкает — видимо, ждал этого вопроса изначально.
-Элементарно, - говорит он просто. - С тобой я хочу, а с проституткой — нет.
И, похлопав себя по карманам и убедившись, что все на месте, улыбается словно бы на прощание — развернувшись, прогулочным шагом направляется прочь, в другую сторону от машины, вдоль набережной.
Минхёк несколько секунд задумчиво смотрит ему вслед.
-Хэй, - окликает негромко, но так, что Квон слышит. - Поехали. В отель...
***
Отель «Хоутэл Мидлэнд 2*» - уютен и в вечернем полумраке освещен мягким теплым золотом подсветки.
-У тебя есть презервативы?
Шорох, пауза.
-... Нет.
-Блядь. Как так можно жить?
-Мне как-то по роду службы особо некогда.
-Да ну? А я думал — наоборот... Щас я все улажу.
Пауза, шорох.
-Охуенно. У меня тоже нет. Ладно, хрен с ним, давай так.
Минхёк кривит губы в недоуменной улыбке — даже какой-то отчасти растерянной.
-Вот так просто? И ты не боишься?
Юквон фыркает, пожав плечами — тонкая серая футболка так и норовит оголить плечо больше, чем от неё того требуется.
-Послушай, - жестами пытается объяснить что-то. - Я живу эту жизнь один раз, и в данный конкретный момент мне совершенно похрену, какой она будет — вот такой, - показывает пальцами два сантиметра, - или вот такой.
Широко разводит руки в стороны.
-Ясно тебе?
-Выруби телефон. Я не хочу кончать под «Отель Калифорния».
Несколько нажатий клавиш, щелчок.
-И у меня будет только одно условие.
Юквон оборачивается к Минхёку, глядя через плечо, и улыбается уголками губ.
-Я буду снизу.
***
Терпко. И кожа пахнет безумным смешением эфирных масел.
Минхёк стоит напротив Юквона в нескольких шагах от него, глядя, как тот легко стягивает футболку, обнажая красивое, натренированное тело — и это проклятое обновленное мехенди на ключицах и груди. Минхёк совершенно не знает, что нужно сделать, и нужно ли делать что-то вообще; Юквон лишь улыбается эфемерно и ускользающе, в один шаг оказываясь рядом — запуская руку в минхёковские волосы, властно надавливая на затылок и целуя без стеснения глубоко и настойчиво.
Легкий, почти изживший себя привкус сигаретного дыма, что-то сладкое и ни капли алкоголя.
Гладкая, теплая кожа, губы умелые и откровенные, но ласки — минимум, и Минхёк это чувствует. Чувствует, но не пытается как-то исправить или повлиять на этот тон, целиком задаваемый Юквоном — Квон же только улыбается с тенью прежней насмешки и теоретическую нежность заменяет на неконтролируемое возбуждение. В этом равенстве все легко и просто, тут одна неизвестная, решить можно через «икс».
Юквону несложно сделать все самому — хватает раскрепощения и навыков — и он делает, опускаясь на колени и полностью внешне подчиняясь, но прокалываясь лишь в одном — в собственной выдержке на собственные действия. И Минхёк отводит взгляд, потому что становится слишком, слишком возбуждающе.
Решения уравнения с неизвестной «икс» - Юквон мастерски умеет наслаждаться собственными действиями. Решенное тут же трансформируется и выдает неизвестную «игрек», в основе которой уже не Квон — Минхёк.
Тело Юквона — гибкое и сильное, как у кошки, податливое, безумно чувствительное и чуткое — Минхёк легкими касаниями пальцев находит уязвимые точки, играя на струнах нервов и заставляя Квона сдерживать слишком откровенные стоны. Никакой цензуры: возбужденный голос Юквона — хриплый и срывающийся, словно прошитый десятком шелковых нитей.
Глаза полуприкрыты, но Минхёк не может отвести от них взгляда — на радужке, словно отпечатавшись часом ранее, все ещё мерцает, то вспыхивая, то вновь умирая, огонек сигареты; ресницы — прямые и длинные, и на касания отзываются легким дрожанием — сдержанным, но уже на грани. Минхёк осторожно обводит кончиками пальцев контур лица Юквона, лаская скулы и губы.
Решение уравнения с неизвестной «игрек» - Минхёк сам срывается а нежность.
Решение уравнения с неизвестной только что трансформировавшейся «зет» - никому уже не нужна сдержанность, стиль и маски.
Юквон прекрасно умеет делать все сам — но отдается полностью в руки Минхёка. Юквон прекрасно умеет управлять, манипулировать и контролировать настройки — но только закрывает глаза и падает куда-то совсем вниз, сильнее сжимая пальцы на плечах Минхёка.
Юквон прекрасно знает все, но остановиться уже не может — одна из немногих вещей, которые никогда не были ему доступны.
А когда приходит мысль, что все это — неправильно и эфемерно, Юквон просто сжигает её дотла, слизывая с губ уже не пепел, а солоноватую белую вязкость.
-Ты вкусный, - хрипло, с кривой полуулыбкой на губах.
Медленно, в идеально заданном темпе, тантрически, срываясь — какое это уже имеет значение? Сильнее, слабее, контролируя и теряя контроль — никому уже не важно. Больше, меньше, глубже, ещё глубже и ничуть не — только обостренные в десятки раз ощущения, чувства и бесконечная, накатывающая волнами неправильная — неправильная, недопустимая — нежность.
Юквон лишь сильнее обнимает Минхёа обеими руками, будто боясь потерять и отпустить — притягивает ещё ближе, не давая отстраниться и полностью принимая в себя глухо-горячую, вязкую волну.
***
Юквон выходит из душа, растрепывая влажные волосы пушистым махровым полотенцем; новые чистые «Левайсы» и забытый набор тонких кожаных браслетов на запястьях — вот и все. Волосы после воды не рыжие, а больше темно-медные, и Квон побыстрее старается их высушить, чтобы вода не капала с прядей.
Легким щелчком пульта управления делает кондиционер сильнее — Минхёк благодарно кивает.
А проклятый рыжий кот выглядит так, будто ничего, вообще ничего не произошло.
Юквон падает в кресло напротив постели и откидывается назад, взглядом изучая потолок и кончики собственных пальцев.
-Хочешь чего-нибудь? - Спрашивает Би-Бома, на что тот лишь глухо выдает что-то невразумительное и качает головой. - Ну и ладно. Если что — все в баре. Лучший гость — тот гость, который обслуживает себя сам.
Би-Бом иронически изгибает брови, закидывая руки на голову — а подушки на постели мягкие, удобные. Вставать не хочется, да и не нужно. Юквон, помолчав с пару минут, поднимает голову и смотрит на Минхёка.
-Знаешь, бомбила Би-Бом из Бомбея, - говорит не вдруг, без каких-либо прелюдий и разведения вежливостей. - А ты ведь так и не рассказал мне, какого хера ты делаешь в этом блядь-не-пойми-каком-городе. А?
Минхёк уже даже не спрашивает, откуда Квон знает его прозвище. Понимает, что в ответ получит лишь какую-нибудь длинную и красочную, но бессмысленную тираду.
-Я тебе рассказывал, - говорит он с ноткой растерянности в голосе — слишком резкие заносы на поворотах. Впрочем, Минхёк чувствует, что сейчас особо и несложно упоминать обо всем этом. - Тогда, в кафе.
Юквон переводит на него саркастический взгляд — то не буйствующий, как прежде, сарказм, а тускло-задумчивый.
-Если ты называешь это рассказом, то я прима-балерина Сеульского Национального.
Справедливо. Би-Бом кривит губы в полуулыбке.
-Просто мать всегда мечтала жить в Индии. Знаешь, такая идея-фикс, мечта всей чертовой жизни, - говорит он глухо. - Было понятно, что она сделает это однажды — она и сделала. Бросила отца и уехала в Бомбей, а я приехал с ней на первое время, чтобы помочь. Она такая — летающая, расфокусированная... Инопланетная, что ли? Её в первое время нельзя было тут оставлять одну.
Минхёк делает паузу, словно бы вспоминая что-то.
-Мне было тогда лет девятнадцать-двадцать. Учился на востоковеда, ну и... Приехал. Привык, остался. Думаю — нахуй оно мне все надо? Не хотелось каждый день ловить злобные отцовские рожи. Не знаю, кто бы из нас первым сошел с ума.
Би-Бом замолкает — сказать просто больше нечего, а Юквон и не заставляет больше. Просто встает, открывает окно и достает «Капитана Блэка», закуривая и выпуская тонкую струйку дыма в ночную мглу, разукрашивая её серебром.
-Ты же говорил, что куришь не больше одной в день, - усмехается Би-Бом.
-Знаешь, - Юквон не обращает внимания на слова Би-Бома и не оборачивается. - Я уже люблю твою мать.
И вновь Би-Бому не можется ничего, кроме немого вопроса «что-как-вообще?» в глазах.
-Да, - продолжает Квон невозмутимо, сбрасывая пепел вниз. - Такие дела. Главное для человека — жить мечтой. Только тогда человек жив, а не просто существует. Жить мечтой, несмотря на все условности и обязательства.
Минхёк садится на постели, скрещивая ноги и склоняя голову набок.
-Да? Неподражаемая, даже злая насмешка в голосе. - То есть устойчивость и семья — условности и обязательства? И это можно вот так просто все бросить?
Юквон оборачивается и с непонятным выражением смотрит на Минхёка через плечо.
-Да, Минхёк. Семья — условность и обязательство. А я ненавижу условности и обязательства — они мешают жить мечтой. А я хочу жить ей, потому что хочу жить, а не существовать — поэтому понимаю твою маму. Все зависит от мечты...
Квон докуривает и облокачивается на подоконник, повернувшись к Минхёку. Тот рассеянным взглядом изучает замысловатый рисунок мехенди на его груди, гармонично вспыхивающий каплями блеска в освещении.
-И ты живешь?
Юквон вздрагивает, будто вопрос застал его врасплох. И с секунду пытается выдавить хоть какую-нибудь улыбку — выходит плохо.
-Нет. Я — существую.
Квон проводит рукой по волосам, очерчивает пальцами свои необычные глаза, губы и контуры скул; гладит мехенди, задерживая ладони на бедрах.
-Посмотри на меня, - грустная, слабая улыбка. - Посмотри на меня, Минхёк. Что я? Кто я? У меня нет образования, нет работы, нет денег, нет любви, нет мечты. У меня нет ничего, за что я мог бы держаться — и не потому, что у меня действительно нет, а потому, что я не хочу. Я не хочу ни учиться, ни работать, ни развлекаться — ну неинтересно просто. Мне даже путешествовать неинтересно — просто назло отцу взял и свалил. У меня даже привычек вредных нет — ну не смешно ли?
Минхёк в ответ лишь выразительно кивает на сигареты.
-Это — бред, - Юквон взмахивает рукой. - Отбери у меня сигареты — мне будет похер. Отбери сладкое — мне будет похер. Я не зависим — ни от чего. И мне просто неинтересно. Хуйня, правда? Это лечится?
Минхёк не уверен, поэтому не отвечает — только смотрит совсем серьезно и сосредоточенно.
-У меня, наверное, только одна зависимость, - говорит Юквон внезапно, будто только что вспомнив. И теребит в пальцах прядку рыжих волос. - Завтра нужно краситься...
-Что? - Ошарашенно переспрашивает Би-Бом. - О чем ты?
Юквон усмехается.
-Краситься завтра, говорю, надо. Уже корни темные скоро видны будут, - поясняет он. - Вот и вся моя зависимость.
Минхёк сжимает виски пальцами.
-Неужели ты совсем ни о чем не мечтаешь?
Юквон взъерошивается и смотрит иронически.
-Ну ага. Ну может быть о чем-то и мечтаю.
-О чем?
Квон вдруг ржет, хлопает ладонью по столу с видом «эврика!» и едва ли не падает на пол от одолевшего смеха.
-Я мечтаю о большой и чистой любви. Вот. Понятно тебе?
Минхёк только отворачивается, пытаясь сглотнуть твердый комок в горле.
Самые истинные вещи, наверное, и произносятся вот так — с бесконечным сарказмом и издевательством.
-А что до сигарет — не тыкай меня носом. Уже перевалило за полночь — считай, что на набережной я курил вчера.
Фэндом: Block B
Персонажи: U-Bomb
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, джен, слэш, юмор
Предупреждения: AU, сильно AU
Статус: в процессе, написана 4 части, 26 страниц
От автора: Не могла не. Иногда нужно отвлекаться от того, что делает мозгу больно.
.parts 1,2
3. Без обещаний
3. Без обещаний
Проходит несколько слишком жарких для этой странной весны дней — они, как один, сильно напоминают настоящее лето, и Минхёку не особо радостно, что прохлада и не собирается, кажется, возвращаться. Он, Би-Бом, любит прохладу — ему так надежнее.
В тепле, граничащем с жарой, он чувствует себя беззащитным.
Проходит несколько совершенно беглых дней в абсолютно безумном ритме — и Минхёк привыкает. Привыкает к жаре, к Юквону, его ярким вещам и безумной манере общения, к его вечным подколам, неуемной энергии и периодическим заскокам на изучение иностранных языков, которые не продолжаются больше пятнадцати минут, но основательно треплют нервы; обвыкается с его ритмом дневного времяпрепровождения, начинающимся примерно в девять утра и заканчивающимся в десять вечера, начинает примерно представлять собственный план действий в ответ на очередную фразу «вези меня везде» и невольно запоминает, какие места Квону приглянулись больше всего, чтобы в следующий раз, услышав нечто вроде «я хочу туда, где хорошо», привезти его туда, где действительно хорошо.
Минхёк не знает, зачем его мозг автоматом проделывает все эти операции — понимает только, что злиться и раздражаться уже бесполезно.
Да и не хочется особо, в общем-то.
Юквон никогда не звонит Би-Бому на мобильный, но по вечерам исправно присылает смс со временем утренней встречи — и никогда по утрам не перезванивает, чтобы напомнить. Минхёк, впрочем, уверен, что, задержись он хотя бы на пять минут, Квон без устали начнет трезвонить, вопить, топать ногами и обрушивать на его голову кары небесные, обещая заебать и на том свете. Минхёк — чего, правда, не отнимешь — пунктуален.
Завтракает Квон в отеле: Би-Бом точно знает, что в «Хоутэл Мидлэнд» это — единственный входящий в стоимость номера прием пищи. После этого всегда успевает привести себя в порядок, и очень редко красит глаза в машине, а если и красит, то Минхёк не удивляется и лишь посмеивается, когда полоса мягкого карандаша не слушается, и Юквон начинает проклинать косметических магнатов до седьмого колена.
-Давай накрашу, - не выдерживает он в один раз, закусывая губы в приступе дикого хохота, на что Юквон издает возмущенный трубный вопль и не стесняется запустить в него кисточкой с серебристыми тенями.
-Жене своей красить будешь!
Ближе к обеду Квон, по самое не балуйся заполненный культурными впечатлениями, начинает хныкать и просить еды — Минхёк, заранее к этому готовый, отвозит его в какое-нибудь новое хорошее кафе, и Юквон неизменно тащит его за собой, мол, ну скучно же, ты не находишь? Минхёк поначалу не находит, но в итоге все равно соглашается — Юквон удивительно умеет в уговорах переходить от слезных молений к угрозам весьма физического характера.
Квон Минхёку, видимо, полностью доверяет, потому что каждый раз двигает меню к нему; как-то совсем быстро и незаметно получается, что платит то Юквон, то Минхёк, то оба сразу, оставляя щедрые чаевые, поэтому официанты их нескрываемо любят. Во всяком случае, для них дынно-миндальное молоко всегда холодное, с хрустящим льдом и зелеными трубочками. Би-Бому, конечно, на это дело наплевать, а вот у Юквона пункт по поводу цвета.
Послеобеденные часы — время шоппинга, но Квон, видимо, начинает пресыщаться, поэтому, накупив всякой дряни и прихватив упаковку сладостей, уходит гулять по паркам и рынкам, уже не заставляя Минхёка следовать за собой. Би-Бом дочитывает-таки на электронке «Послемрак» и принимается за трилогию «Крыса»; читает первую книгу и на второй все-таки интереса ради идет с Квоном прогуляться, на что тот улыбается широко и протягивает ему моток сладкой ваты.
-Молчи, мужчина, я знаю, что ты не любишь, но попробуй хотя бы — неужели жизнь не лучше кажется?
Минхёк кусает вату и с трудом пережевывает липкую эссенцию, тут же оседающую на зубах — Квон наблюдает со смешливым прищуром и явно ждет реакции, но Би-Бом не чувствует улучшение.
И качает головой отрицательно. Тогда Юквон смеется и, приблизившись, откусывает с другой стороны, улыбаясь искренне с этой пушистой мутью на губах. Смешно.
И Минхёку становится лучше.
Ближе к вечеру Квон обычно начинает клевать носом — реагирует на все медлительно и отчасти неохотно, все меньше просит останавливаться и почти не ест накупленных сладостей; тогда Би-Бом, правильно истолковав молчание, берет курс на отель, и Юквон устало, но благодарно кивает, отсчитывая таксу.
-До завтра, - машет Квон рукой, не выдерживая и щелкая задумавшегося Минхёка по носу. Сразу же выскакивает из машины, опасаясь возмездия. - Смс пришлю.
А дальше — дальше все, как всегда: вечерняя смс, полночи работы с другими клиентами, кажущимися уже вообще какими-то нереальными, крепкий сон, ранее пробуждение, тихое утробное урчание «Кадензы» и юквоновская улыбка с утра.
Минхёку уже привычно.
***
Би-Бом думает, что за эти дни Юквон умудряется испробовать в Бомбее все — начиная от мехенди и заканчивая чистым кокосовым молоком. Все орехи, сладости и прочую дрянь, которую Минхёк на дух не переносит, йогуртовые напитки и тростниковый сахар вперемешку с пальмовым.
И оказывается не прав.
-Минхёк, а где можно пунш хороший попробовать? - Спрашивает Юквон заинтересованно, читая какой-то путеводитель и осматриваясь по сторонам. - Ну прямо такой, чтобы «вау»?
Минхёк поднимает глаза к небу, но все же покорно отыскивает в глубине подсознания нужную информацию — приходится долго искать разворот на автостраде, долго ехать по прямо и не меньше плутать по узким, довольно неприглядным улочкам.
-Это лучшее, что я знаю, - говорит Би-Бом, кивая на неприметную палатку в гуще других. - Тут на вынос можно. Идешь?
Юквон с видом «ты ещё спрашиваешь?» кивает и выскакивает из салона, привычным движением отстегивая ремень — не успев окончательно вывалиться, вваливается обратно, откидываясь Би-Бому едва ли не на колени и серьезно глядя снизу вверх.
-На тебя взять?
Минхёк чувствует, что смущается — и легким движением колен заставляет Юквона убраться подальше, на что тот неприкрыто ржет и веселится.
-Я за рулем вообще-то.
-Ну и что?
Вот об это и разбиваются все аргументы.
-Там арак, - поясняет Минхёк. - Ром. Отловят — мало не покажется.
-А-а-а, ну ладно, - Юквон на удивление быстро сдается и уходит за пуншем, не став даже спорить, что Би-Бома удивляет безмерно.
Возвращается Юквон через пять минут с полными руками — выразительной мимикой просит Минхёка открыть ему дверь и втискивается внутрь, попутно отпивая пунш из стакана и протягивая Минхёку банку кока-колы.
-Фмрфшмффрмфф, - выдает назидательно, поднимая вверх указательный палец.
Би-Бом вертит в руках прохладную алюминиевую тару, чувствуя, как пальцы наполняются живительным холодом, и чувствует почему-то ужасную, просто до рези в глазах ужасную благодарность.
-Спасибо, - говорит он, улыбнувшись, а Юквон, фыркая, машет рукой.
-Не люблю пить в одиночку, - поясняет он, отпивая пунша и затем с интересом погружая в него кончик языка, будто вкус от этого может измениться. Видимо, действительно меняется, потому что Квон щурится и задумчиво качает головой из стороны в сторону. - В одиночку — прямо как алкоголик, не люблю. К тому же мне показалось, что ты любишь холодное.
Хмыкает, устраиваясь поудобнее и полностью погружаясь в мир арака, сахара, лимонного сока, воды и специй.
Не впервые Би-Бом, разворачивая руль, думает, насколько же квалифицированно некоторые умеют притворяться идиотами.
***
-Я хочу в кино! - Юквон орет в самое ухо, и Би-Бом вздрагивает: видимо, слишком задумался и прослушал предыдущие квоновские пассажи и рассуждения. - Я в кино, блять, хочу, разворачивай колымагу!
Би-Бом поначалу хочет возмутиться, де, ты в своей жизни где такие колымаги видел? «Каденза» - и колымага? Ты на «Акценте» вообще» ездил? А на дерьме китайском? Минхёк, правда, молчит, но недовольным взглядом Квона одаряет, что тому вообще до форточки.
-В кино? - Би-Бом переспрашивает на автомате. - Если ты хочешь в бомбейский центральный «Аймакс» и прямо сейчас, то все билеты с вероятностью в девяносто процентов проданы. Можно заказать на завтра...
Юквон самодовольно ухмыляется своей дерзкой, неконтролируемой улыбкой и, пошарив в заднем кармане джинсов, вытаскивает на свет божий два билета на сеанс через час. Минхёк ощупывает челюсть на предмет падения. Вроде на месте, но близко к.
-Но...
-Не хочу ничего слышать, - шипит Квон, сверкая глазами и вертя из пальцев неприличные жесты. - Я не ради твоих отговорок вчера изъебался весь на ресепшен отеля, рассказывая, что я хочу и заказывая эти растреклятые билеты. Мне снова рисовать пришлось, слышишь?! Ри-со-ва-ть! Я опять выглядел идиотом и не собираюсь терпеть твои отказы, ясно тебе?
Минхёку, конечно, ясно.
Билеты — на фильм ужасов.
Уже в первые десять минут сеанса, сидя прямо в середине среднего ряда, Би-Бом понимает, что есть поп-корн из одного ведерка с Юквоном просто невозможно и нужно было покупать раздельные — рыжий гад по локти умудряется зарыться в упаковку, чтобы выбрать самые сладкие кусочки. Минхёк мстительно думает, что если сейчас Квон попросит купить ещё — он обязательно притащит соленый с сыром. Ну чтоб жизнь медом не казалась.
Фильм действительно атмосферный и оправдывает звание «ужасов» - Минхёку, впрочем, побоку, потому что давно не реагирует на такие вещи, смотрит только спокойно, да и все. Юквон — тот, вертясь на триста шестьдесят пять градусов, поначалу тихо хихикает, потом покашливает, а под конец фильма начинает ржать, как ненормальный, и, чуть ли не рыдая кровавыми слезами, тыкать пальцами в экран. Половина зала поддается дебильному настроению, и Минхёк осторожно прикладывает руку к лицу, протягивая запыхавшемуся Квону бутылку воды и думая, что это просто пиздец.
Пиз-дец, вот и все.
Квон не может нормально усидеть на месте, постоянно комментирует что-то и изливается литрами сарказма, доебывается по сидящих неподалеку людей и в итоге умудряется половину зала покорить, а половину зала заставить ненавидеть себя и мечтать о жестокой расчлененке по примеру происходящего на экране. Минхёк, слыша явственное шипение со стороны, настораживается и подумывает уже о том, чтобы хоть как-нибудь Квона от общества изолировать.
Под конец Юквон, правда, успокаивается и тихо досматривает фильм, глядя почему-то куда-то в сторону.
-Спасибо, что сходил со мной, - говорит Юквон внезапно после долгого молчания и сидения в автомобиле на одном месте. Улыбается какой-то бледной, слишком неуверенной для него улыбкой. - Правда, спасибо.
Минхёк кивает, рисуя на кожаном покрытии руля привычные узоры кончиками пальцев.
-Это тебе спасибо, - отвечает он, помедлив и подняв взгляд. - Ты чего такой кислый?
Юквон, оглянувшись, будто кто-то их может услышать в этом изолированном автомобильном пространстве, передергивает плечами и опускает голову, зарываясь носом в воротник футболки.
-Да ничего... Опять кошмары сниться будут.
Минхёк, осознав, изумленно поднимает брови.
-Так ты... Фильмы ужасов не переносишь?
Юквон подпрыгивает и обиженно открывает рот, как рыба, но так и не может выдавить из себя ни звука — безвольно опускает плечи и складывает ладони на коленях, уныло рассматривая пальцы, все ещё сохраняющие рисунок мехенди.
-Ну... Есть немного. Да. Да, пожалуй, не переношу.
Минхёк вздыхает и трет пальцами виски.
-Почему ты не сказал? Мы могли бы уйти раньше.
Юквон, передернув плечами, отворачивается, упрямо глядя в боковое стекло.
-Я думал, что тебе нравится, вот и не просил уйти. Да ладно — переживу, в конце концов.
А у Минхёка — ком в горле, и он только кладет руку Юквону на плечо, чуть сжимая пальцы и не видя этого, но кожей чувствуя, что он легко улыбается.
С ним невозможно спорить.
-Отвези меня в отель, пожалуйста.
-До завтра?
***
Юквон, открыв дверь специальной идентификационной карточкой, заходит в номер и автоматически включает свет, привычным движением бросая цветастую, расшитую бисером недавно купленную индийскую сумку на кресло. Разом валится на кровать, распластавшись на животе и пустым взглядом рассматривая взбитые подушки — видимо, здесь убирались; лежит так несколько минут, не ощущая особого прилива сил, чтобы подняться, и заставляет себя сделать это насильно, вслух уговаривая, что, де, негоже, парень, валяться амебой на чисто постели.
Пройдя в ванную, тщательно умывается, чувствуя, как по пальцам и скулам вместе с водой стекают струйки теней и подводки — тогда нужно умыться и два, и три раза, и только после этого Юквон чувствует, что макияжа больше нет. И в очередной раз думает, что это, пожалуй — его самая дебильная привычка.
Стянув футболку и потянувшись всем телом, думает, что пить ему хочется больше, чем в душ — поэтому на несколько мгновений выскальзывает из ванной, нашаривает на подоконнике бутылку невесть как сохранившей прохладу воды и выпивает залпом половину, через секунду приканчивая и остатки.
Негазированная — это хорошо. Юквон на дух не переносит газированную.
Смартсфон начинает надрываться мелодией ровно в тот момент, когда Юквон тянет ремень джинсов, чуть ослабевая его и проводя пальцами по красным следам на бедрах — морщится и, оставив одежду в покое, сначала ищет телефон в сумке, а потом, не найдя, просто переворачивает её вверх ногами, вываливая все содержимое на пол.
-Нет, Чихо. Нет, Чихо, я не буду называть тебя Зико, потому что ты — Чихо...
Юквон устало трет пальцами веки, ощущая прямые ресницы под чувствительными подушечками.
-Может для них ты и Зико. Для меня — Чихо, и заткнись уже, у меня болит голова. Ладно, не болит и я как всегда пиздобольствую, но ты все равно заткнись, пожалуйста.
Голос на том конце провода сначала замолкает на секунду, а потом раздается новой длинной тирадой. Юквон ложится на спину, прижимая мобильный плечом к уху и освободившимися руками проводя по торсу и бедрам. Расслабляет.
-Нет, Чихо, я не хочу, - говорит, наконец, Квон, выдержав паузу. - Научи танцевать Кёна. Научи танцевать Тхэиля. Научись танцевать, в конце концов, сам. Я не хочу — оставь меня в покое...
-Послушай, Чихо, я даже объяснять ничего не хочу — просто пойми, что наступает однажды время, когда все решится и само выстраивается заново. Главное — не лезть собственными грязными руками и не мешать процессу — тогда и только тогда ты получишь результат чистого эксперимента. Я не вернусь — все.
Пауза.
-По крайней мере, сейчас я не вернусь точно. Может, позже — но в команде больше меня не жди. Наелся по самое не балуйся — и я ничего не кому не обещал, в верности не клялся, не ори, ради пресвятых каннибалов.
Юквон закрывает глаза, слушая срывающийся голос там, совсем далеко, в чертовом Сеуле, где сейчас явно прохладнее, чем в не менее чертовом Бомбее.
-Чихо, - тихо говорит он наконец, замолкая, чтобы дать тому закончить фразу. - Чихо, послушай меня. Если тебе нужен друг — забудь этот номер на пару недель, и я позвоню тебе сам. Если тебе нужна дэнс-машина — забудь этот номер навсегда...
И, отняв телефон от уха, нажимает красную клавишу сброса, откидывая мобильный на край кровати и окончательно закрывая глаза.
Там, в ванной — невыключенный душ.
Но это все — после.
4. Жить мечтой
4. Жить мечтой
Просто в один момент ломается некий механизм в общей системе, и красный сигнальный огонек дает сбой, взрывая сигнализацию паническими не криками даже — просто жалкими и еле слышными всхлипами.
Юквон перестает улыбаться — сначала, словно под действием электронных настроек в проигрывателе, становится тише смех, сокращается масса сарказма на один кубометр воздуха, ухмылка из откровенно дерзкой и насмешливой превращается в откровенно жалкую и наигранную; Минхёк думает, что это, в принципе, нормально — никто не застрахован от элементарного культурного шока и эмоционального перегруза.
Поначалу его мысли подтверждаются, когда Юквон через день вновь приходит в себя — опять искрит и пепелит, едва показавшись в поле зрения, направо и налево растрачивает деньги на неизменную бесполезную лабуду и килограммами жрет сладкое. По-прежнему таскает Би-Бома везде, где тот только соглашается «потаскаться» - разве что в кино больше не зовет, хотя Би-Бом и подначивает иногда, вспоминая потрясающую «любовь» к фильмам ужасов.
Юквон только хмыкает — смущенно?
А потом вновь словно уходит в себя, отключаясь от внешнего мира и пустым взглядом изучая городские картины за лобовым стеклом — ни градусом левее, ни градусом правее, только вперед и совсем безжизненно.
Би-Бом думает, что это действительно логично: ты один, в чужом городе, совершенно непонятно зачем и почему приехавший, без единого знакомого и без элементарного знания английского языка — не особо сладко звучит, не так ли? И все, что у тебя есть — странный парень-водитель из специализированного агентства такси, единственный человек, способный понимать твою речь и вообще не смотреть на тебя, как на ненормального.
И то — сугубо потому, что не первый день терпит.
А Юквон опровергает все мысленные доводы, вновь начиная искриться, и когда Минхёк решает, что все в порядке — снова и опять падает в какую-то серую пропасть, узкую, как океанская впадина, и бесконечную, как время на картинах Дали.
Пропасть, где из яркости — только ярко-рыжие волосы, тоже, впрочем, посыпанные серебристым пеплом.
В один момент Юквон просто «выключается» - замолкает, закрывает глаза и перестает присылать привычные смс по вечерам с указанием времени встречи. Минхёк ничего не переспрашивает и не звонит даже — и в тот единственный раз, когда решается набрать номер, получает лишь сухое «абонент временно недоступен - пожалуйста, перезвоните позднее».
Молчание, чуть припухшие опущенные веки с прямыми темными ресницами, изогнутые чуть вниз уголки губ, жар и солнце, никаких смс по вечерам, ноль порций гулаб джамуна и выцветший рисунок хной на руках.
Юквон просто сам приходит в первый попавшийся салон и знаками просит смыть мехенди — полностью сводит с рук и обновляет цвет на ключицах и груди.
Молчание, пропасть, вновь молчание и функция «выкл. из жизни».
Так проходит почти неделя.
***
Минхёк на дату смотрит практически случайно — не очень любит календарь как явление. 4 апреля 2014 года.
Юквон звонит ближе к вечеру — примерно в половину десятого по Бомбею. Звонит коротко, и Минхёк не успевает поднять трубку; тут же, словно опомнившись, Квон присылает смс, отзывающуюся тихим стандартным сигналом на экране.
«Отвезешь меня на побережье?»
И тут же, через десяток секунд, не дожидаясь ответа:
«Жду в десять у отеля».
Всю дорогу до побережья Юквон молчит, покачивая головой в такт льющейся из наушников музыке — то ли соул какой-то, то ли блюз. Минхёк не задает вопросов и не стремится исправить несильно приветливую встречу, обошедшуюся даже без обыкновенного «хэлло, бро». Квон просто молчит, и почему-то сейчас, при этом наклоне головы и полуприкрытых глазах, это молчание кажется совершенно естественным, будто Юквон никогда и не был вопящим и восторженным идиотом, вставляющим мат через каждое слово и ухмыляющимся на каждую гласную букву. Будто он всегда был таким — совершенно задумчивым, совершенно инопланетным и совершенно... Красивым?
Би-Бом определяет это так — просто потому, что конкретно сейчас функция поиска синонимичных эпитетов временно недоступна.
Побережье — ни рыба, ни мясо: половина — творчески наваленные булыжники, вторая половина — те же булыжники, невесть как и каким образом переходящие в бетонированную набережную классического типа. Аравийское море — Би-Бом же поначалу долго думал, что это Индийский океан.
И верил. Потом, правда, перестал — географические атласы способны на небольшие чудеса локального характера.
Юквон, почувствовав, что «Каденза» плавно остановился, чуть встряхивает головой и поднимает взгляд — в огнях прибрежного освещения почти центральной части города Минхёк замечает, что его волосы растрепаны и уложены с куда меньшей тщательностью, чем всегда, а глаза практически не накрашены. Другие, совершенно необычные глаза — Минхёк, пусть четыре года практически не встречавшийся с азиатами, может поклясться, что и у корейцев он такого разреза глаз не видел: странно удлиненный и чуть более узкий.
Почему-то все это он замечает только сейчас.
Юквон привычным движением с щелчком отстегивает ремень и выскальзывает из салона — сунув руки в карманы обыкновенных — по сравнению с остальными его выходками — синих потертых джинсов, направляется в ту сторону, где побережные булыжники переходят в асфальт и парапеты. Ни разу не оглянувшись, облокачивается на перила, перегибаясь через них и опуская голову.
В оставленных на переднем сидении наушниках действительно играет какой-то знакомый соул.
Минхёк откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза, сквозь полуопущенные ресницы наблюдая за Квоном — тот недвижим и лишь изредка упирается ладонями в парапет, то приближаясь, то отдаляясь от него. А потом, спокойно облокотившись на перила, замирает, словно бы снова «выкл. из жизни». Би-Бом чувствует едва заметное, мгновенное головокружение — списывает все на закрытые окна автомобиля и забывчивость на тему включения кондиционера.
Он открывает дверь и выходит из «Кадензы», щелкнув брелком и дождавшись, пока автомобиль прощально мурлыкнет сигнализацией — направляется к Юквону и останавливается рядом с ним, опираясь на парапет локтями. Квон поводит плечом, ощутив, что кто-то рядом — Минхёк абсолютно бесшумен — по даже не поворачивает головы.
Би-Бом зачем-то дует на пальцы и автоматически разыскивает взглядом мелкие камни, чтобы покидать в воду. Вокруг, мать его, ничего нет — вычистили, скоты проклятые. Би-Бом даже злится почему-то.
Проходит несколько минут молчания, прерываемого только гулом автомобилей и шорохом разбивающихся о камни прибрежный волн.
-Что-то произошло? - осторожно спрашивает Минхёк, чувствуя, что молчать становится невозможно просто физически — давит где-то в горле и едва ли не тошнит. Он не видит, как глаза Юквона непонимающе щурятся на воду.
-Что-то произошло? - Эхом отзывается Квон то ли вопросительно, то ли утвердительно. Би-Бом морщится.
-Ты вообще какой-то странный в последнее время, - уточняет он наигранно бесстрастным тоном, словно бы показывая - мол, эй, я никуда не лезу, просто слишком радикально-кардинальные метаморфозы всегда выглядят до ужаса подозрительно и неприятно.
Юквон, не поднимаясь с перил, склоняет голову набок и, кажется, вовсе не собирается отвечать на вопросы; когда Минхёк думает, что все — паровоз ушел, Квон отталкивается ладонями от парапета и поворачивается к нему, запуская руку в карман. Вытаскивает пачку сигарет и зажигалку.
Минхёк удивленно приподнимает брови.
Юквон, не обращая внимания, вертит в пальцах свой «Капитан Блэк» - Би-Бом мимолетом отмечает, что чересчур уж крепкая штука — и, подумав, зажимает между пальцев сигарету, поднося к ней зажигалку и убирая все обратно в карман.
Коротко затягивается, надолго задерживая дым в легких.
-Ты куришь? - глупо переспрашивает Минхёк, полностью осознавая всю тупость своего вопроса, но, впрочем, не собираясь от него отступаться. Квон спокойно кивает. - И давно?
Би-Бому просто кажется, что Квон курить начал за два дня до — вследствие этой странной необъяснимой депрессии. Юквон слегка улыбается, выпуская легкое серебристое облачко дыма, окутывающее удивительно ярко очерченные губы.
-Относительно, - отвечает он. - Я курить начал лет в одиннадцать — и не прекращал с тех пор ни разу, но единственное правило: не больше одной сигареты в день...
Минхёк решает, что с этим человеком пора бы давно забыть такое понятие, как «удивление».
-И все-таки, - Би-Бом отворачивается от дыма, чтобы не вдыхать лишний раз. - Ты не в порядке.
Юквон смотрит долго, задумчиво и поразительно пытливо — покусывает сигаретный фильтр и вновь глубоко затягивается, прикрывая глаза. Минхёк старается не смотреть — в голову снова не идет ничего, кроме слова «красиво».
-Да, пожалуй, - спокойно соглашается Юквон, щурясь на огонек сигареты в пальцах. - Не в порядке. Может, хочется чего-нибудь. Не знаю. Может, секса хочется. Не знаю, честно. В душу не ебу.
Минхёк ощущает, как в душе разом становится светло, чисто, легко, и скачут всякие единороги и поняши, блюющие радугами. Так вот в чем дело — все гениальное просто.
-Так в чем проблема, - пожимает он плечами. - Давай отвезу тебя куда-нибудь — здесь есть масса мест, где можно найти приличную бабу.
Кидает на Юквона изучающий взгляд.
-Не думаю, что у тебя будут с этим какие-то проблемы...
Квон отнимает сигарету от губ и смеется — тихо, тускло и как-то совсем устало. Смеется до ужаса презрительно и едко — кажется, с губ вместо никотина стекает яд.
-Э нет, - говорит он, отсмеявшись. - Я так не могу. Вот так — не зная человека и пары минут, взять и трахнуть его. Это не для меня.
Би-Бом, забыв про установку перестать удивляться, недоуменно вскидывает брови и кривит губы — чуть-чуть, совсем не заметно.
-Миллионы людей так делают.
-Я — не миллионы. Я — это я.
Насколько умело скрытые комплексы личного характера — Минхёку хочется и ржать, и плакать одновременно, но он все ещё подсознательно опасается получить по щам.
-Ну тогда решай сам, - говорит он сдержанно спустя полминуты.
Юквон согласно кивает и, затянувшись в последний раз — ярко и предсмертно вспыхнувший огонек сигареты отражается в темных глазах, раздваиваясь и дробясь — тушит сигарету о металлические перила, щелчком отправляя бесполезный фильтр в воду. И, постояв с пару мгновений без движения, вновь поворачивается к Минхёку, глядя на него прямо и ровно.
-Послушай, Минхёк, - медленно начинает он, не отводя пытливого, прищуренного взгляда. - Может, переспишь со мной?
Би-Бом элементарно забывает привычным движением поддержать с хрустом разрушающуюся челюсть. Только беспомощно моргает, испытывая сильное желание ляпнуть нечто вроде «лолшто вообще?». Юквон читает по глазам.
-Я просто спрашиваю, - пожимает он плечами. - Мне правда непринципиально — парень или девушка. В любом случае есть огромное количество способов доставить удовольствие. Если ты об этом...
Минхёк все ещё молчит, глядя в сторону. Юквон, дернув плечом, криво улыбается.
-Откажешься — не проблема, сделаем вид, что я сейчас вообще молчал. Не обессудь, все оки-доки? - Легкая улыбка и мягкий, совсем не дерзкий прищур. - Разберусь как-нибудь сам...
Би-Бом, наконец, отмирает — несколько раз моргает, треплет пальцами темные волосы и склоняет голову набок.
-И чем же, - спокойно. - В данном случае я отличаюсь от проститутки?
Юквон хмыкает — видимо, ждал этого вопроса изначально.
-Элементарно, - говорит он просто. - С тобой я хочу, а с проституткой — нет.
И, похлопав себя по карманам и убедившись, что все на месте, улыбается словно бы на прощание — развернувшись, прогулочным шагом направляется прочь, в другую сторону от машины, вдоль набережной.
Минхёк несколько секунд задумчиво смотрит ему вслед.
-Хэй, - окликает негромко, но так, что Квон слышит. - Поехали. В отель...
***
Отель «Хоутэл Мидлэнд 2*» - уютен и в вечернем полумраке освещен мягким теплым золотом подсветки.
-У тебя есть презервативы?
Шорох, пауза.
-... Нет.
-Блядь. Как так можно жить?
-Мне как-то по роду службы особо некогда.
-Да ну? А я думал — наоборот... Щас я все улажу.
Пауза, шорох.
-Охуенно. У меня тоже нет. Ладно, хрен с ним, давай так.
Минхёк кривит губы в недоуменной улыбке — даже какой-то отчасти растерянной.
-Вот так просто? И ты не боишься?
Юквон фыркает, пожав плечами — тонкая серая футболка так и норовит оголить плечо больше, чем от неё того требуется.
-Послушай, - жестами пытается объяснить что-то. - Я живу эту жизнь один раз, и в данный конкретный момент мне совершенно похрену, какой она будет — вот такой, - показывает пальцами два сантиметра, - или вот такой.
Широко разводит руки в стороны.
-Ясно тебе?
-Выруби телефон. Я не хочу кончать под «Отель Калифорния».
Несколько нажатий клавиш, щелчок.
-И у меня будет только одно условие.
Юквон оборачивается к Минхёку, глядя через плечо, и улыбается уголками губ.
-Я буду снизу.
***
Терпко. И кожа пахнет безумным смешением эфирных масел.
Минхёк стоит напротив Юквона в нескольких шагах от него, глядя, как тот легко стягивает футболку, обнажая красивое, натренированное тело — и это проклятое обновленное мехенди на ключицах и груди. Минхёк совершенно не знает, что нужно сделать, и нужно ли делать что-то вообще; Юквон лишь улыбается эфемерно и ускользающе, в один шаг оказываясь рядом — запуская руку в минхёковские волосы, властно надавливая на затылок и целуя без стеснения глубоко и настойчиво.
Легкий, почти изживший себя привкус сигаретного дыма, что-то сладкое и ни капли алкоголя.
Гладкая, теплая кожа, губы умелые и откровенные, но ласки — минимум, и Минхёк это чувствует. Чувствует, но не пытается как-то исправить или повлиять на этот тон, целиком задаваемый Юквоном — Квон же только улыбается с тенью прежней насмешки и теоретическую нежность заменяет на неконтролируемое возбуждение. В этом равенстве все легко и просто, тут одна неизвестная, решить можно через «икс».
Юквону несложно сделать все самому — хватает раскрепощения и навыков — и он делает, опускаясь на колени и полностью внешне подчиняясь, но прокалываясь лишь в одном — в собственной выдержке на собственные действия. И Минхёк отводит взгляд, потому что становится слишком, слишком возбуждающе.
Решения уравнения с неизвестной «икс» - Юквон мастерски умеет наслаждаться собственными действиями. Решенное тут же трансформируется и выдает неизвестную «игрек», в основе которой уже не Квон — Минхёк.
Тело Юквона — гибкое и сильное, как у кошки, податливое, безумно чувствительное и чуткое — Минхёк легкими касаниями пальцев находит уязвимые точки, играя на струнах нервов и заставляя Квона сдерживать слишком откровенные стоны. Никакой цензуры: возбужденный голос Юквона — хриплый и срывающийся, словно прошитый десятком шелковых нитей.
Глаза полуприкрыты, но Минхёк не может отвести от них взгляда — на радужке, словно отпечатавшись часом ранее, все ещё мерцает, то вспыхивая, то вновь умирая, огонек сигареты; ресницы — прямые и длинные, и на касания отзываются легким дрожанием — сдержанным, но уже на грани. Минхёк осторожно обводит кончиками пальцев контур лица Юквона, лаская скулы и губы.
Решение уравнения с неизвестной «игрек» - Минхёк сам срывается а нежность.
Решение уравнения с неизвестной только что трансформировавшейся «зет» - никому уже не нужна сдержанность, стиль и маски.
Юквон прекрасно умеет делать все сам — но отдается полностью в руки Минхёка. Юквон прекрасно умеет управлять, манипулировать и контролировать настройки — но только закрывает глаза и падает куда-то совсем вниз, сильнее сжимая пальцы на плечах Минхёка.
Юквон прекрасно знает все, но остановиться уже не может — одна из немногих вещей, которые никогда не были ему доступны.
А когда приходит мысль, что все это — неправильно и эфемерно, Юквон просто сжигает её дотла, слизывая с губ уже не пепел, а солоноватую белую вязкость.
-Ты вкусный, - хрипло, с кривой полуулыбкой на губах.
Медленно, в идеально заданном темпе, тантрически, срываясь — какое это уже имеет значение? Сильнее, слабее, контролируя и теряя контроль — никому уже не важно. Больше, меньше, глубже, ещё глубже и ничуть не — только обостренные в десятки раз ощущения, чувства и бесконечная, накатывающая волнами неправильная — неправильная, недопустимая — нежность.
Юквон лишь сильнее обнимает Минхёа обеими руками, будто боясь потерять и отпустить — притягивает ещё ближе, не давая отстраниться и полностью принимая в себя глухо-горячую, вязкую волну.
***
Юквон выходит из душа, растрепывая влажные волосы пушистым махровым полотенцем; новые чистые «Левайсы» и забытый набор тонких кожаных браслетов на запястьях — вот и все. Волосы после воды не рыжие, а больше темно-медные, и Квон побыстрее старается их высушить, чтобы вода не капала с прядей.
Легким щелчком пульта управления делает кондиционер сильнее — Минхёк благодарно кивает.
А проклятый рыжий кот выглядит так, будто ничего, вообще ничего не произошло.
Юквон падает в кресло напротив постели и откидывается назад, взглядом изучая потолок и кончики собственных пальцев.
-Хочешь чего-нибудь? - Спрашивает Би-Бома, на что тот лишь глухо выдает что-то невразумительное и качает головой. - Ну и ладно. Если что — все в баре. Лучший гость — тот гость, который обслуживает себя сам.
Би-Бом иронически изгибает брови, закидывая руки на голову — а подушки на постели мягкие, удобные. Вставать не хочется, да и не нужно. Юквон, помолчав с пару минут, поднимает голову и смотрит на Минхёка.
-Знаешь, бомбила Би-Бом из Бомбея, - говорит не вдруг, без каких-либо прелюдий и разведения вежливостей. - А ты ведь так и не рассказал мне, какого хера ты делаешь в этом блядь-не-пойми-каком-городе. А?
Минхёк уже даже не спрашивает, откуда Квон знает его прозвище. Понимает, что в ответ получит лишь какую-нибудь длинную и красочную, но бессмысленную тираду.
-Я тебе рассказывал, - говорит он с ноткой растерянности в голосе — слишком резкие заносы на поворотах. Впрочем, Минхёк чувствует, что сейчас особо и несложно упоминать обо всем этом. - Тогда, в кафе.
Юквон переводит на него саркастический взгляд — то не буйствующий, как прежде, сарказм, а тускло-задумчивый.
-Если ты называешь это рассказом, то я прима-балерина Сеульского Национального.
Справедливо. Би-Бом кривит губы в полуулыбке.
-Просто мать всегда мечтала жить в Индии. Знаешь, такая идея-фикс, мечта всей чертовой жизни, - говорит он глухо. - Было понятно, что она сделает это однажды — она и сделала. Бросила отца и уехала в Бомбей, а я приехал с ней на первое время, чтобы помочь. Она такая — летающая, расфокусированная... Инопланетная, что ли? Её в первое время нельзя было тут оставлять одну.
Минхёк делает паузу, словно бы вспоминая что-то.
-Мне было тогда лет девятнадцать-двадцать. Учился на востоковеда, ну и... Приехал. Привык, остался. Думаю — нахуй оно мне все надо? Не хотелось каждый день ловить злобные отцовские рожи. Не знаю, кто бы из нас первым сошел с ума.
Би-Бом замолкает — сказать просто больше нечего, а Юквон и не заставляет больше. Просто встает, открывает окно и достает «Капитана Блэка», закуривая и выпуская тонкую струйку дыма в ночную мглу, разукрашивая её серебром.
-Ты же говорил, что куришь не больше одной в день, - усмехается Би-Бом.
-Знаешь, - Юквон не обращает внимания на слова Би-Бома и не оборачивается. - Я уже люблю твою мать.
И вновь Би-Бому не можется ничего, кроме немого вопроса «что-как-вообще?» в глазах.
-Да, - продолжает Квон невозмутимо, сбрасывая пепел вниз. - Такие дела. Главное для человека — жить мечтой. Только тогда человек жив, а не просто существует. Жить мечтой, несмотря на все условности и обязательства.
Минхёк садится на постели, скрещивая ноги и склоняя голову набок.
-Да? Неподражаемая, даже злая насмешка в голосе. - То есть устойчивость и семья — условности и обязательства? И это можно вот так просто все бросить?
Юквон оборачивается и с непонятным выражением смотрит на Минхёка через плечо.
-Да, Минхёк. Семья — условность и обязательство. А я ненавижу условности и обязательства — они мешают жить мечтой. А я хочу жить ей, потому что хочу жить, а не существовать — поэтому понимаю твою маму. Все зависит от мечты...
Квон докуривает и облокачивается на подоконник, повернувшись к Минхёку. Тот рассеянным взглядом изучает замысловатый рисунок мехенди на его груди, гармонично вспыхивающий каплями блеска в освещении.
-И ты живешь?
Юквон вздрагивает, будто вопрос застал его врасплох. И с секунду пытается выдавить хоть какую-нибудь улыбку — выходит плохо.
-Нет. Я — существую.
Квон проводит рукой по волосам, очерчивает пальцами свои необычные глаза, губы и контуры скул; гладит мехенди, задерживая ладони на бедрах.
-Посмотри на меня, - грустная, слабая улыбка. - Посмотри на меня, Минхёк. Что я? Кто я? У меня нет образования, нет работы, нет денег, нет любви, нет мечты. У меня нет ничего, за что я мог бы держаться — и не потому, что у меня действительно нет, а потому, что я не хочу. Я не хочу ни учиться, ни работать, ни развлекаться — ну неинтересно просто. Мне даже путешествовать неинтересно — просто назло отцу взял и свалил. У меня даже привычек вредных нет — ну не смешно ли?
Минхёк в ответ лишь выразительно кивает на сигареты.
-Это — бред, - Юквон взмахивает рукой. - Отбери у меня сигареты — мне будет похер. Отбери сладкое — мне будет похер. Я не зависим — ни от чего. И мне просто неинтересно. Хуйня, правда? Это лечится?
Минхёк не уверен, поэтому не отвечает — только смотрит совсем серьезно и сосредоточенно.
-У меня, наверное, только одна зависимость, - говорит Юквон внезапно, будто только что вспомнив. И теребит в пальцах прядку рыжих волос. - Завтра нужно краситься...
-Что? - Ошарашенно переспрашивает Би-Бом. - О чем ты?
Юквон усмехается.
-Краситься завтра, говорю, надо. Уже корни темные скоро видны будут, - поясняет он. - Вот и вся моя зависимость.
Минхёк сжимает виски пальцами.
-Неужели ты совсем ни о чем не мечтаешь?
Юквон взъерошивается и смотрит иронически.
-Ну ага. Ну может быть о чем-то и мечтаю.
-О чем?
Квон вдруг ржет, хлопает ладонью по столу с видом «эврика!» и едва ли не падает на пол от одолевшего смеха.
-Я мечтаю о большой и чистой любви. Вот. Понятно тебе?
Минхёк только отворачивается, пытаясь сглотнуть твердый комок в горле.
Самые истинные вещи, наверное, и произносятся вот так — с бесконечным сарказмом и издевательством.
-А что до сигарет — не тыкай меня носом. Уже перевалило за полночь — считай, что на набережной я курил вчера.
@темы: фанфики, формула счастья, би эл оу си кей
-
-
10.11.2012 в 20:51Просто в один момент ломается некий механизм в общей системе, и красный сигнальный огонек дает сбой, взрывая сигнализацию паническими не криками даже — просто жалкими и еле слышными всхлипами.
Устойчивость системы определяется устойчивостью самого слабого элемента. Вопрос лишь во времени, да.
не хочу и не могу больше ничего говорить.
мечта штука такая неудержимая, да Юквон. хорошо, что порой достигаемая.