Автор: Мировски
Рейтинг: R
Пейринг/персонажи: Чихо/Бёнджу, Хёсан, пейринговая интрига
Жанр: слэш, повседневность, может_быть юмор, дальше не спойлерим
Предупреждение: ненормативная лексика
Статус: завершен
Самое интересное, что этот текст изначально, еще летом 2014, больше года назад, задумывался как целостный сюжет, но только сейчас я начинаю продолжать (смешно звучит) писать его, сохраняя сюжет в той самой первой нетронутой редакции.
Я не знаю, почему, решив вернуться, я начала писать именно его.
Часть 1Бёнджу, непосредственно болтая ногами, валяется на застеленной новым темно-вишневым, где-то отдающим в гранат бельем постели (что за цвет, что за цвет, Чихо даже сравнивает его с новым оттенком собственных волос и льстиво приписывает достижение в выборе белья себе) и щелкает клавишами ноутбука, вальяжно утопленного в мягкой перине. Чихо, устанавливая штатив с видеокамерой, то и дело бросает привычные взгляды на экран — куча вкладочек типа тумблеров, твиттеров, вейбо и прочего, прочего, фотографии и галерея с аудио, довольно простая графическая рисовалка и прикрепленный Чихо на веки вечные к панели фотошоп. Последняя вкладка — уже собственный принцевский тумблер, и Бёнджу рандомными тычками просматривает последнее опубликованное видео — семь дней назад, да, прошлые выходные, шмотки вполне себе хиппи и две похеренные бутылки ликера, которыми Бёнджу усиленно обливался, пока почти под конец не признался, что не умеет (пока что, цитата, и Чихо верит) эротически обращаться с алкоголем. Потом, правда, кое-как сваяли, купили еще одну, и Бёнджу повторил то же самое, но уже без одежды.
В общем-то, вся проблема и была в ней.
-Ха, у меня в очередной раз спросили, кто меня снимает, - Бёнджу хихикает, бьет ногой по постели; подушка сбивается, и Чихо ее мнительно поправляет. - Мол, что за святоша, которая даже ни звука не издает, когда я... Ну это, словом, к тому видео, где я игрался с пироженками. До сих пор люблю эту штуку.
-Видео или пироженки?.. - Чихо включает на пробу камеру, проверяет, устанавливает поудобнее, регулируя высоту; смотрит на Бёнджу через объектив, улыбается чему-то, чтобы потом подойти и мягко, но настойчиво отобрать ноут и убрать на полку. - Хватит играться. Давай отснимем и сходим к Банпо. Я там ужасно давно не был.
Бёнджу кривит губы как-то капризно — ну, ему простительно; вздыхает, потом смеется едва слышно, потягиваясь и целуя Чихо легко в уголок губ. Такая идеальная смесь видеопошлости, квазиразврата и эрзац-блядства. Бёнджу нежный и красивый, и перед камерой совершенно иной, нежели в жизни, как только Чихо ставит на «стоп» - и это, кажется, самый чудесный тип интернет-модели, в которую единственную можно влюбиться по уши и не бояться, что в одну прекрасную ночь тебя попросят попрактиковать шибари или еще какую эротическую игру.
Чихо, пусть и любит посмотреть, не особо представляет, как от этого можно получать удовольствие в непосредственной практике. Бёнджу — любит и посмотреть, и показать, но ночью все-таки тянется за нежностью, объятиями и вкусными поцелуями, пусть сейчас и устраивается поудобнее на постели в плотных темно-серых, почти черных чулках, коротких шортах, рубашке в стиле викторианской эпохи и приталенном коротком пиджачке. Ноги, тонкие, стройные, затянутые в гладкую ткань, скользят по постельному белью — оно, мать его, шелковое, и Чихо, даже осознавая всю эстетическую красоту картинки, решительно не понимает, как Бёнджу во время своих игр и ласк собирается не наебнуться с постели, проскользив по ткани. Вспоминается почему-то опус какого-то японского автора-прозаика, у которого проститутка в отеле просила сменить шелковые простыни, чтобы было не так опасно трахаться. Впрочем, потом Чихо обратно перешел на классику и европейское чтиво, а потому не особо шокировался такими вот сценами.
-Как тебе цветовая гамма? Бликов не будет? Картинка контрастная? - Бёнджу зачем-то лезет за край постели и не удерживается на четвереньках, плюхаясь на живот. Шелк удостаивается посыла нахуй, Чихо усмехается.
-Как всегда все чудесно~
Белье темно-вишневое, где-то кажущееся гранатово-ярким, но простынь, отдельная, тоже шелковая, небрежно откинутая в сторону и наполовину сползшая с постели, снежно-белая; сам Бёнджу одет в черно-серо-белое, рубашка такая же, как и простынь, с длинными пышными рукавами — картинка смотрится и вправду красиво, а учитывая то, что в этот раз Бёнджу выбирал белье и антураж без Чихо, атмосфера таки вообще вышла за грани волшебности.
-Уже одиннадцать, - Бёнджу кидает взгляд на настенные часы и падает в ворох белья, потягиваясь и выгибаясь гибко в пояснице. Урчит чуть слышно — как всегда в преддверии красивых сцен. - Давай, настраивай освещение, желай мне удаченьки и снимай минут пятнадцать.
Пожелание удачи каждый раз перед съемкой — это долгий, нежный, вкусный поцелуй, след которого Чихо ощущает на своих губах почти все то время, пока на камере моргает красный индикатор съемки.
-Камера... Мотор~
Ким Бёнджу, черт бы его побрал, идеальный, совершенный, безупречный — в который раз думает Чихо, чуть сжимая пальцы на корпусе камеры и прикрывая глаза. Все эти бесчисленные батальоны онлайн-почитателей просто не знают, чего действительно стоит Чихо эта сдержанность и терпение — и стимулом для него служит лишь то, что в итоге он получит куда более вкусную конфетку, чем получают они.
Потому что настоящий Ким Бёнджу все равно вкуснее и нежнее, чем тот, что меньше чем через сутки, когда Чихо соизволит обработать и залить видео, появится в главном прикрепленном посте вверху странички блога.
Блог Бёнджу называется «personal prince~», хотя Чихо и хочется порою переименовать его в нечто вроде «kiss ma chika-boom».
Едва заметные гранатовые отблески на шелке — на шее Бёнджу, там, где пышное жабо, небольшая брошь, дающая нежные блики — почему-то напоминают Чихо о ночных огнях Бильбао, где он был всего один раз как-то по учебе, и давно дело было, но в своем профессиональном дневнике оператора Чихо решает пометить это видео с отсылкой к треку Эрнесто Кортазара. Это тоже отчасти талант — вот этими гладкими, красивыми движениями, легкой лаской самого себя поверх одежды вызывать вдруг ассоциации с далеким Бильбао, и Чихо снова ловит мысль, что никогда, наверное, не сможет насладиться Бёнджу до конца.
Чихо хочется верить, что однажды он завяжет Бёнджу глаза (видимо, на его лице читается нечто такое, что заставляет Бёнджу на постели ухмыльнуться уголком губ — но нет, нет, черт взьми, вы не о том подумали!), привезет в аэропорт, посадит вместе с собой в аэробус и привезет в Бильбао, и чтобы рейс прибытием попал на ночь; а потом, сняв с глаз повязку, скажет — знаешь, ты так часто напоминал мне об этом, что вот.
У Бёнджу тонкие хрупкие пальцы, и камера выхватывает их совершенными идеальными картинками — линии по бедрам, чуть под край чулок, нежно поглаживая и лаская, спуская немного ткань. Кожа бледная, почти матово-фарфоровая, и на вишнево-гранатовом шелке смотрится идеально — бесконечно хочется протянуть руку и коснуться, но Чихо знает, что сейчас нельзя, нужно терпеть, а пока просто надо дать Бёнджу насладиться собой и, как всегда, фантомной властью над Чихо.
Бёнджу идеально знает свое тело, и на памяти Чихо он единственный, кто умеет в присутствии камеры так честно и откровенно наслаждаться собственными ласками, не скрывая тихих, слышных в идеальной тишине стонов; отчасти по этой причине Чихо почти никогда в видео такого плана не пускает фоном музыку, разве что когда Бёнджу приспичивает снять что-то дневное и легкое на улице вроде катания на роликах, тьюториала по выбору кофеен или обзора какого-нибудь арт-магазина. В постели — никакой музыки, только шорох ткани, едва слышные полустоны и неразборчивый шепот.
Однажды Бёнджу зовет Чихо по имени, и тот едва ли не срывается, но в итоге сдерживается, в последующем редактировании, запивая просмотр видео чашкой кофе с коньяком, вырезает эту часть и монтирует без нее, а кусочек длиной в пять секунд кидает в отдельную папку с блуперами. Блуперы-то, конечно, блуперами, но тут они в основном состоят из слишком откровенных жестов, которые Чихо считает неподобающими (да, он тоже умеет ревновать, а Бёнджу при просмотре отредактированного ролика вообще обычно не замечает, если что-то убрано) да тех моментов, когда на забытый во включенном виде телефон кто-то названивает, и тут же воспроизводится голосовое сообщение с частенько хансолевским «ебана, вы что, опять трахаетесь?».
Нет, Чихо безумно нравится смотреть на эти игры Бёнджу, но не только потому, что это просто красиво — в каждом таком сете, в каждом ролике Бёнджу придумывает какую-нибудь фишку, с которой и играется на совершенно разный манер, умудряясь сделать так, что по шкале «пошлость — эротика» оценка будет выставлена в правом максимуме. Это может быть парфюм (только Чихо потом заебывается проветривать комнату и белье), может быть гель или крем, алкоголь, плюшевая игрушка (этот ужасно милый ролик в пижаме и с мягким лисом), конфеты или другие какие сладости; сегодня там, в ворохе шелкового белья, прямо на белой простыни, уже успевшей смазаться алыми разводами, лежат две половинки граната с чуть треснутой кожей, чтобы было легко и удобно разломить на кусочки, раздавливая на подушечках пальцев крошечные зерна и наблюдая, как алые струйки стекают но бледной коже и белоснежным пышным рукавам рубашки туда, на грудь и открытые от чулок гладкие бедра.
Вот этого Чихо опасается больше всего - что сейчас, когда Бёнджу доберется до граната, сдерживаться станет слишком сложно, и придется переснимать — а это время, лишнее время, а Чихо так хочет романтическую прогулку к ночному Банпо. Вздох.
Бёнджу тянется к гранату, и Чихо почти готов капитулировать.
-Ай, блядь.
Просто белье слишком шелковое, чтобы Бёнджу не проскользил по нему и не впечатался лбом в ровно разложенный по простыни гранат. Тяжелое молчание.
-Чихо, вырежи это.
Пауза.
-... Нет.
-Чихо, мать твою, просто вырежи это.
Бёнджу очень сложно отказать не только тогда, когда он просит нежности, но и тогда, когда требует возмездия; Чихо, посмеиваясь, под его чутким контролем сбрасывает съемку, терпеливо дожидается, пока он приведет себя в порядок и вновь вернется в постель; дальше все как по маслу, снова Бильбао, легкие ласки (теперь Бёнджу к гранату пока не притрагивается, чему Чихо тайком дико рад), даже тихий смех и полустон, когда становится совсем нестерпимо — все-таки оборотная сторона знания своего тела в том, что это дает не только визуальную красоту, но довольно легкую возбуждаемость, и Бёнджу совсем не против.
Там, в нескольких остановках от дома, ночной Банпо — но ночной Банпо может подождать, пока Бёнджу не получит порцию такой нужной сейчас, после последней ласки на камеру, нежности и удовлетворения.
-Чихо~
Бёнджу смеется тихо, лежа на спине и чуть разведя бедра — один чулок чуть сполз, и на бедре застыла крошечная капелька гранатового сока, которая срывается, прочерчивая алую полосу по бледной коже; Бёнджу протягивает к нему руки — просит, ненавязчиво и не пошло, улыбается чуть, когда Чихо не сдерживается и идет к нему — и, забывшись, не щелкает на клавишу «стоп» на камере.
Тело в его руках слишком тонкое, хрупкое и податливое, чтобы думать о чем-то — а Бёнджу идеально родной и нежный, и тянется за поцелуем доверчиво, будто не было всех этих квазипошлостей на камеру, будто не он позавчера два часа выбирал в магазине нужное нижнее белье и чулки. Бёнджу — идеальный, и Чихо даже не собирается ставить это под сомнение, когда нежные ладони скользят по груди, а пальцы чутко, привычно расстегивают мелкие пуговицы рубашки.
Бёнджу очень чувствительный и не сдерживает тихого, едва слышного полустона, когда Чихо, соскользнув вниз, прижимается губами к уже напряженной плоти поверх коротких шортов - и улыбается, нежно и бездумно, тоже не замечая все еще работающего индикатора съемки.
К Банпо они за всю ночь так и не попадают.
Чихо, впрочем, не жалуется.
***
-Чихо, ты животное! А если бы мне захотелось сейчас переснять дубль?!
Тот, уткнувшись в свой ноутбук, уже под утро сидит на кухне, налив себе стакан колы, и грызет остатки нетронутого на постели граната. Ужасно хочется жрать, а еду в дом никто покупать, кажется, даже не думал — Бёнджу чудесно готовит, но ему вечно не до этого, а Чихо в этом ни черта не понимает, поэтому частенько голодают они оба, что устраивает принца, но никак не устраивает Чихо.
-Ну и купил бы два, чего визжишь, - вполне себе миролюбиво отвечает тот, когда Бёнджу появляется на пороге кухни только что из душа — смывал с себя разводы граната и следы жаркой ноченьки. Из постели они примерно да этого времени так и не вылезли — Чихо, конечно, в глубине души жалеет, что так и не попал опять к Банпо, но волшебный секс с Бёнджу променять на это все равно не готов. - И не придется там ничего переснимать, я все уже смонтировал, гляди, как чудесно получилось. Только вот...
Бёнджу, кутаясь в полотенце на голое тело, залезает с ногами на соседний стул и смотрит с явным подозрением — на лице у Чихо нервная улыбка борется с адским ржачем.
-Чихо, бл...
-Да успокойся. Просто мы забыли выключить камеру после съемки.
Бёнджу замирает на пару мгновений, а потом расплывается в хитрой, довольной улыбке — ну еще бы, Чихо всегда отказывался снимать их ласки, и хер пойми, чего стеснялся, для себя же; Бёнджу никак не мог его уговорить (интересно же посмотреть порно домашнего производства, наверняка красиво, учитывая, что они оба сами по себе смотрятся прекрасно), а тут нажива сама пришла в руки по счастливой, явно кармической случайности.
-Вот видишь, - Бёнджу, радостно хмыкнув, перегибается через стол к ноуту — полотенце сползает, оголяя бедра, и Чихо поспешно натягивает его обратно, в который раз втайне молясь языческим богам, чтобы когда-нибудь Бёнджу начал одеваться в робу и паранджу, чтобы у него, Чихо, не возникало всякий раз желание того самого. - Ну-ка, включи...
-Бёнджу, прекрати, пожалуйста, я уже все посмотрел, все красиво, давай не будем опять?
Чихо сам не знает, чего он так смущается — вроде и привычное все, родное, и вышло правда красиво — скорее всего в большей степени потому, что они оба не знали о включенной камере и не играли, а ласкались для себя, а не для глаз.
-Ты еще и порно без меня смотришь?! Между прочим, это первый признак...
-Я не хочу знать, первым признаком чего является то, что я посмотрел наше_собственное порно без тебя, - голос Чихо звучит почти истерически, но когда Бёнджу что-то надо, он этого доебется любыми путями. И вот сейчас, просто спиздив у Чихо ноут, это чудо света окапывается на подоконнике с открытым окном (подойдешь — уебу ноут на улицу) и, счастливо улыбаясь, смотрит на их с Чихо видео. Звуки заставляют того слегка краснеть и вместо колы жрать кубики льда.
Лучше бы монтаж самого ролика посмотрел — вот он вышел неожиданно одним из самых лучших, как тот, с пирожными, потому что чудесный контраст винно-вишнево-гранатовых и белоснежных оттенков, молочно-белая кожа и простые, но от того, кажется, еще более возбуждающие чулки. Даже вон там, когда Бёнджу слишком низко склоняется грудью над постелью и цепляется брошкой за белоснежную простыню, поднимая ее вслед за собой, смотрится так, будто этот жест был отрепетирован десятки раз.
Бёнджу же никогда не репетирует ни одного своего ролика и большинство из них снимает с первого и единственного дубля.
-Блин, Чихо, - Бёнджу смотрит только пятнадцатую минуту (потом перещелкивает, находя любимые моменты), но уже тихонько поскуливает. - Я еще хочу, давай в следующий раз нормально снимем?..
Чихо вкладывает лицо в ладонь.
-Ты что, порнуху эту смотришь?
Чихо жалеет, что момент с впечатыванием лбом в половинку граната удалил, а не скинул в папку с блуперами — можно было бы шантажировать; и вообще, черт возьми, Бёнджу нельзя шариться в его ноуте не только из-за этой папочки, но и из-за массы неопубликованных, но сохраненных здесь откровенных фотографий, которые Чихо, тихо ревнуя, посчитал слишком вкусными и припрятал.
-Сам ты порнуха, а это красивая эротика, - тот вздыхает, закрывает окошко видеопроигрывателя и торжественно вручает ноут Чихо. - У-у-у-у, тяжелющий. Купи себе нормальную машину, а не вот этот вот агрегат.
Бёнджу, зевнув, мимолетно целует его в щеку и бредет в спальню — перестелить это идиотское шелковое белье на нормальное и завалиться спать, уже пять утра, как никак, и спать хочется ужасно. Чихо снова открывает видеоредактор — кое-что в самом ролике нужно смонтировать специальной программкой, но ее нигде нет, кроме рабочего компьютера Чихо, и он, промучившись с роликом еще минут десять, скидывает его на флэшку — подумав, скидывает и их видео тоже, чтобы не грузило и без того нагруженный ноутбук — и решает завтра подредактировать в студии.
***
-Ох... Блять. Бля-я-я-ять.
Чихо чувствует, как его накрывает той самой волной — противная холодная паника, как когда препод замечает у тебя шпаргалку или когда компьютер перезагружается, не сохранив нужный текстовый ли презентационный документ; он вытряхивает на стол все содержимое сумки — один объектив, недорогой, китовый, почти скатывается на пол, но сейчас Чихо насрать — и перерывает всю эту муть, тихо ругаясь, что его сумка больше похожа на бабскую своей бездонностью и чернодырявостью. Блокноты, пара ручек, карандаш с игрушкой на кончике, тинт («Бёнджу, твою мать, что твоя косметика вечно делает во моей сумке?!»), пара пустых компакт-дисков, распечатка технических характеристик камеры, адресная книжка, жвачка, носок, презерватив. Пресвятая матерь божья, что же это такое.
-Чего ты кричишь с утра прямо? - На часах уже два часа дня, но Бёнджу это мало волнует — он, обняв Чихо сзади за пояс, упирается подбородком в его плечо и, кажется, продолжает спать. Тот вздыхает, вытряхивая из сумки последнюю надежду на спасение — баночку рисовательного глиттера. Надежда себя не оправдывает.
Тяжелая пауза — Чихо медленно вспоминает, как на какой-то станции, бегая по метро, искал то ли операторский пропуск, то ли паспорт, то ли, что логичнее, проездной, перерывал сумку, сидя на скамье ожидания на платформе — тогда из нее вывалились наушники и плеер, и он заталкивал все это спешно, не глядя, потому что уже подошла электричка. Вот мудак.
Вздох.
-Я, кажется, проебал флэшку.
Бёнджу сползает с его плеча, тычется носом в сумку, отыскивая там купленную для него молочную шоколадку; зевает, разворачивая обертку, ставит чайник — и вправду, что может быть лучше шоколадки на завтрак. Да ничего.
-Ну и купи новую, трагедия какая...
Чихо, стиснув пальцами виски, нервно смеется — помимо рабочей информации типа всяких обычных съемок и фотографий, файлов и списков, презентаций и прочей заказной дребедени, на флэшке есть папка с роликами Бёнджу — дубликаты, на всякий случай, чтобы не потерялись. Он давно хотел завести под это все отдельную флэшку, но все тянул-тянул, откладывал, а теперь вот — и, черт побери, в той же папке скинуто видео их вчерашней ночи, там вся флэшка с рейтингом «18+»; и, может, хуй бы даже с этим порно, там ролики Бёнджу.
Они все, конечно, есть на домашнем компьютере, но флэшку могут найти — и Чихо совершенно не хочется, чтобы это кто-то видел. Одно дело — видеоблог, а другое — флэшка, на крышечке которой по рабочей необходимости выцарапан номер его телефона.
И внутри файл - «Для нашедшего в случае потери».
«Добрый день! Если вы нашли этот электронный носитель, просьба обратиться по номеру... »
-Чихо! - Бёнджу капризно поджимает губы — видимо, зовет уже довольно долго. - Ты чего завис? Там что-то важное было, да?
Чихо, вздохнув, достает из холодильника бутылку минеральной воды и, окинув пустые полки тоскливым взглядом, решает сейчас же сходить в магазин, накупить всего и заставить Бёнджу готовить.
-Да, Бёнджу, - Чихо поджимает губы, пересчитывает наличные в кошельке и решает воспользоваться карточкой. - То, что по работе, еще можно пережить, но там почти все твои ролики.
Принц кидает пакетики чая в чашки («Купи листового, я заебался, это невкусно!»), отламывает шоколадку, дожидаясь, пока те заварятся; ему, в общем-то, все равно — все ролики залиты в блог, а дубликаты были где-то на жестком диске компьютера в кабинете — дальней комнаты их квартиры.
-Но ведь у меня есть копии.
Чихо готов выть и скулить — Бёнджу, видимо, правда все равно.
-Да, есть, - тяжелый вздох, чего спорить-то.
-Ну и купи новую, трагедия какая.
***
Хёнхо, нервно щурясь, поглядывает на часы — они уже чертовски опаздывают, и можно бы не торопиться, один хер, все уже, но человеческая природа такова, что все равно надо попытаться хотя бы; он двадцать раз проклинает свою мамашу, которая именно сегодня додумалась взять его машину, и тридцать пять — распиздяйство Хёсана, из-за которого тот позавчера раздолбал свою в какой-то мелкой аварии и сдал в автосервис, где теперь из-за одной царапинки ее будут шлифовать неделю.
Долбаный перфекционист.
-Хёсан, блять, да что ты там застрял?
Вот уже подходит их электричка — в это время четвертая линия, а особенно Тангогэ, где все по хитровыебнутости своей пытаются занять места, жутко переполнена, и если они сейчас не успеют в вагон, следующий будет уже окончательно безнадежен.
Хёсан, присев на корточки у скамьи ожидания, ищет сережку — и все бы ничего, но зажим там легкий, а она из белого золота, дорогая, и терять обидно; который раз уже обжигается и все равно забывает либо сдать в ювелирку, чтобы поменять застежку, либо у самого руки не доходят зажать покрепче.
Пальцы вместо сережки натыкаются на что-то маленькое и прямоугольное — флэшка на коротком кожаном ремешке для запястья, простая, серебристая, трансцендовская, а на крышечке нацарапаны какие-то цифры. Сережка отыскивается в ложбинке между ножкой скамьи и плиткой.
Хёсан автоматически сует и то, и другое в карман, и уже в следующую секунду они с Хёнхо вскакивают в подъехавшую электричку.
tbc~
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5. Финал