Мелом на Граале, ч.3

[myownsense]

Название: Мелом на Граале
Фэндом: Block B
Персонажи: ZiKwon + будут прибавляться
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, джен, слэш, юмор, ангст, психология, философия, недоромантика
Предупреждения: AU, сильно AU, обсценная лексика as always
Размер: все части будут драбблами-однострочниками, не связанными по смыслу. Короче, вновь цикл - хотя, может, и не настолько уж они будут разрознены...

(!)Как-то так само вышло, что несвязные драбблы повязались все каким-то странным образом, а автор _забыл_ проконтролировать себя; так что теперь, пожалуй, - встречаем сюжетно связанные однострочники, у которых будет свой логический финал.

Статус: в процессе
От автора: Я Кэп. Вопросы?



Надписи #1-4

Надписи #5-7

Надпись #8

Надпись #8

Кён вообще, конечно, считает, что он — человек бывалый, и это, в сущности, так и есть, но нездоровый энтузиазм Зико всегда слегка вводит его в ступор.
А Зико обладает феноменальной способностью отыскивать нужных людей в толпе.

***
В арт-фестах, на которые они выбираются почти каждые выходные за исключением тех дней, когда Чихо выступает в клубах, участвуют они не по настроению, а почти всегда — разве что если Зико совсем зол или раздражен чем-то, Кён предпочитает уговорить его остаться зрителем, чтобы не разъебашил чего сгоряча. По обыкновению Чихо выходит на сцену всегда, стараясь не упустить ни одной возможности засветиться; в перерывах же между блоками феста то околачивается в толпе, спокойно и молча всех игнорируя, то входит в режим «сделай репутацию за один вечер» и умудряется перезнакомиться с тремя четвертями всего народа, на фестиваль пришедшего. Кён закономерности в его поведении не видит, но исправно следит, чтобы друг не попал в передрягу — а если и попал, то не один.

Когда на сцене появляется Ёнгук, который Джепп, Зико мгновенно делает охотничью стойку и настраивает локаторы — Кён уверен, что в его истинно техническом мозгу происходит четкое фиксирование всех деталей, плюсов и минусов выступления в виде двоичного кода нулями и единицами на внутренней коре. Чихо сильно щурится, отчего слегка подкрашенные глаза превращаются в две дымные полосы, и изредка облизывает губы, склоняя голову то на один, то на другой бок — явно усиленно думает, запоминает и делает выводы. Джепп выступает в дуэте с знакомым на вид белобрысым парнем, несмотря на рост выглядящим откровенным школьником; рэп тот читает космически быстро, но тоже с определенным шармом, который, по скромному мнению Чихо, достигается простым контрастом с низкой и прокуренной медлительностью Джеппа. Кён укоризненно качает головой, но Зико в ответ только плечом дергает — отъебись, дорогой друг.
Трек у них называется, вроде, «Unbreakable» - после окончания первой партии на сцене появляется Химчхан, на что Зико таращит глаза, как заправский европеец, и делает фу-фейс. У Химчхана партия небольшая, а ему в плюс идет столь же небольшая, но подкрепленная хореографией партия Муна.
-Что, блять, там творится? - Чихо нервно вытягивает шею и наступает Кёну на ноги. - Какого ебического черта они все вместе на сцене? Почему они все танцуют? Одновременно? Кён-а, они что, э...
-Это называется синхронность, - говорит Кён с непробиваемым выражением лица, за что получает полный спонтанной и по обыкновению смешной агрессии взгляд и болезненный тычок в бок. Охает и трет ушиб.
-Умничать дома с кактусом будешь, - шипит Зико, наблюдая, как на припеве трека на сцене появляется ещё пара человек. Один из них, Чихо знает точно, уже засветившийся Тэхён с вокального, а второй, с длинной косой челкой, тоже знаком внешне, но имени вспомнить не получается.
-Физматовец хренов, Ёнджэ его зовут. Память, как у тряпки, - Кён, иронически.
-У тряпки охуительная память на грязь, которую ты натаскал в мой коридор позавчера.
-Уймись.
-Сам такой.
-Детский сад, блять.
Вокальные партии на сцене причудливо сплетаются с разностилевым рэпом, словно соединяя в себе два отдельных до того мира — миры первого и второго блока, никогда не смешивающиеся и живущие по отдельности. Ритмическая читка сменяется полной силой голоса, и звучит это не разрозненными, наскоро сшитыми грубой нитью лоскутами, а единым полотном совершенно гармоничных отзвуков, ложащихся на ткань реальности идеальным принтом, на который сверху наносится акриловый лак хореографии. Чихо впервые в жизни проклинает свой чуткий музыкальных слух и острое зрение — хочется скулить, как щенок, визжать и пинаться ногами от банальной зависти. От той зависти, что его, зикановские, песни просто теоретически не могут быть исполнены так же — в их команде всего двое игроков, и оба те, что рэперы.
Чихо кривится и, развернувшись, ныряет в толпу людей, стремясь оказаться побыстрее вне зоны досягаемости звука, картинки и вообще всего, что с этим связано — уже далеко за полночь, становится довольно прохладно, но сейчас это только на руку.

Через пять минут Кён, спохватившись, находит Зико в соседнем от места проведения феста квартале — тот сидит на бордюре, упершись локтями в колени, и изучает пробоины в асфальте.
-Молчи. Ничего не хочу слышать.

А через неделю Чихо на таком же фесте находит этого смешного парня с нереально низким голосом, который на вид, черт бы его побрал, уже мужик взрослый, а по факту оказывается младше самого Зико.

***
-Кён-а! Кён, едрит тебя направолево, ты где шатаешься? Смотри, кого я нашел!
Зико, как часто бывает, прыгает, размахивает руками и выглядит в совершенстве счастливым — и, как не менее часто бывает, не обращает внимания на реакцию Кёна на предмет его счастья. А этот самый предмет счастья, возвышающийся над Кёном ровно на голову, стоит, лыбится и явно не имеет ничего против такого поведения Чихо.
Высветленный, с хвостиком-пальмой на затылке. Заебись теперь, думает Кён, Чихо снова прокачивает скилл активной, хрен знает на что направленной деятельности.
-Познакомься, это Чихун и он наш новый рэпер.
-Пио, - поправляет блондин, а Зико фыркает.
-Чей, прости, рэпер? - Тормозит Кён, только сейчас начиная более или менее возвращаться в реальность, оглушенный этим вечным чиховским энтузиазмом, бьющим по макушке не хуже резиновой дубинки полицейского. Чихо же упирает руки в бока и старательно дышит через нос.
-Моей новой группы, как чей? Кён, ты вообще меня слушаешь или насрано?
-Ты ещё спроси: ты мне друг или сосиска...
-Ты мне друг или сосиска? - Немедленно переспрашивает Чихо, как всегда назло и вопреки. Кён уходит в глубокий фейспалм и думает, что вообще как-то бездарно проморгал момент, когда Зико успел воплотить в жизнь свою голубую мечту и на скорую руку создать собственную группу, о которой он в последнее время заговаривал все меньше, но думал, видимо, пропорционально больше. Нет, они двое, в принципе, всегда были чем-то вроде группы — дуэт же тоже коллектив, верно?
Только без вокала и хореографии, что, видимо, Чихо с некоторого момента жрало со страшной силой.
-Подожди, - Кён поднимает руку. - Нет, я, конечно, не против, но ты же вроде мозг проел тем, что хочешь хорео? Нет?
Зико делает очень выразительное «прррррр», взмахивает руками и оббегает вокруг Чихуна, заинтересованно рассматривающего Кёна, как диковинную зверушку — тот со своими кажущимися искусственными рыжими кудряшками и смешно накрашенными глазами и впрямь выглядит в крайней степени занимательно.
-Это все потом! Ты слышал его рэп? Нет, ты слышал? А голос слышал? Это же такой контраст будет!..
Кён слышал — он, в отличие от Чихо, который концентрируется на меньшем количестве вещей, охватывает диапазон несколько больший, пусть и чувствует его хуже, чем Зико свой. А Зико — если сконцентрируется, клещами не отодрать, пока не выпьет всю кровь и не заест десертом чаще всего кристально верных выводов. Голос этого Пио Кён слышал не раз — в конце концов, этот парень не в первый раз на арт-фестах.
-Ты только представь, - Чихо мечтательно закатывает глаза и улыбается. - Весь такой грубый и низкий голос Чихуна, весь такой прекрасный и несравненный я и весь такой... Ну, ты, короче.
Зико сдавленно хмыкает, когда Кён кидает на него раздраженный взгляд — всегда было сложно оценивать навыки читки того, кто с тобой постоянно рядом и на кого смотришь также, как и на себя ввиду практически полного сращивания жизней.
-Представил.
-Ну и как? - Зико, заинтересованно.
-А ты песни пишешь? - Игнорируя друга, спрашивает Кён у Пио, а тот радостно кивает, улыбаясь во все тридцать два — парень явно жизнерадостный и нормальный, если надолго не оставлять рядом со слегка неадекватным Зико. Кён берет это себе на заметку.
-Так мы с Чихо-хёном уже припев к новой песни написали! - Выдает это чудо, а Кён понимает, что все — поздно уже, совсем поздно. - Ну мы там все такие гу-гу-га-га, гу-гу-га-га...
-А потом я такой, значит, выбегаю и пщ! - Чихо заразительно смеется и потирает ладони. - Такой пщ и — нали-нали-налина, нали-нали...
-Налина, - Кёну хочется сбежать с этой планеты на другую.

***

Минхёк дышит тяжело, вновь чувствуя последние отголоски почти ушедшей из лодыжки боли — танцевальный баттл против Хои выиграть удается неожиданно сложно, и проходит три тура, прежде чем зрители успевают, черт бы их побрал, выбрать победителя. Минхёк проклинает собственную несобранность, давшую оппоненту неожиданную фору в первым туре, проклинает Джэхё, который настоял на охуительно красивых и охуительно неудобных ботинках, проклинает Тхэиля, который не сумел олльчана отвлечь от внешнего вида танцора, проклинает лак для волос и тупые косметические закидоны стилиста.
И понимает, что стилист-дизайнер — это не профессия, это призвание, которое в крови и правилом Чаргаффа на молекулах ДНК. Хочется воды и отпинать Джэхё; Минхёк выбирает из двух зол меньшее и смывается к автомату с напитками — вернее, лишь делает попытку, потому что на плечо ложится чья-то сильная, уверенная ладонь.
-Привет, - улыбается темно-русоволосый с челкой, закрывающей половину левой части лица, довольно высокий парень. Улыбка — вполне себе дружелюбная, но не лишенная оттенка какого-то самодовольства и сарказма. - Не найдешь минуточку времени на короткий разговор?
Голос — не низкий и не высокий, а нечто вроде золотого сечения — знакомый; окинув парня взглядом, Минхёк практически мгновенно узнает в нем того первого рэпера из странного дуэта с тяжелым битовым треком — который издевательский поклон, усмешки, звукоподражания и идеальный ритм. С ним ещё был рыжий кудрявый, но сейчас никого нет. «Физматовцы из Кунмина», - вспоминает Минхёк спонтанно слова Джэхё.
И снова что-то тянет в груди.
-Найду.
А отчего нет?
Скрестив на груди руки, рэпер смотрит на Минхёка долгим, пытливым взглядом оттененных косметикой глаз. Танцор думает, что Джэхё нашел бы этот макияж удачным.
Пидор. Взять бы и уебать за этот лак для волос.
-Меня зовут Зико, - говорит парень уже без улыбки, которой не остается даже в уголках пухлых губ. - И я хочу, чтобы ты танцевал в моей группе.

***

А этот Зико, который У Чихо на самом деле, как растрепливает Джэхё, чертовски пунктуален.

Минхёк почему-то не говорит сразу «нет», а соглашается на безобидную встречу через два дня в одном из торговых центров Чонногу, всегда живых и людных, где никто никому не нужен и никто ни на что не обращает внимания. В любое другое время, думает Минхёк, он бы точно послал любого к чертям собачьим, быстро выудив из натренированной памяти блядское расписание — однако теперь, когда тринровки в спорт-зале отменены по причине длительного переезда в другой район, а воскресная группа из двойной стала одинарной, Минхёк позволяет себе подумать даже не о согласии самом, а о том, как в теории может выглядеть предложение Зико.
Да, Минхёк, пожалуй, действительно бы послал всех к чертям собачьим — но слишком уж интересно и необычно звучал тогда, на том фесте, этот рэп-дуэт, и слишком ярко в голове кистью появлялся хореографический рисунок на то тяжелое звучание трека.
Зико чертовски пунктуален, поэтому Минхёку не приходится ждать — тот сам уже ожидает, прислонившись бедром к боковой стороне одного из эскалаторов. Минхёк, приблизившись, устраивается рядом, слишком остро чувствуя вибрацию движений лестницы.
-А я уж было подумал, что ты не придешь, - без приветствия хмыкает Зико, выразительно указывая взглядом на часы, электронный циферблат которых показывает 13:02.
Минхёк, оказывается, пришел аж на целых две катастрофических минуты позже. Зико, впрочем, не злится — в конце концов, это была его инициатива, и каким бы Халком в плане ненависти к ожиданию он не был, плеваться ядом как минимум глупо.
-Здесь будем стоять или, может, пройдемся? Не думаю, что разговор будет коротким, - говорит рэпер, делая ненавязчивый шаг в сторону эскалатора. Минхёк не против — до начала группы ещё космическое количество времени, поэтому можно не торопиться, раз все равно сбежал с последней пары.
Минхёка раздражает теория танца — он больше практик.
-Ну, Ли Минхёк, у тебя было целых сорок восемь часов на обдумывание моего шикарнейшего предложения, - начинает Зико, когда они, в ударном темпе пробежавшись по второму этажу, находят музыкальный магазин. Рэпер ищет какие-то минусы к трекам, а Минхёк заглядывается на стойку с «Sims 3». - Вычтем, грубо говоря, восемнадцать часов на сон, три часа чистого времени на принятие пищи, час на перебегание дороги вне пешеходного перехода, где размышлять о чем-то опасно для жизни... Двадцать шесть часов, чтобы сказать мне «да».
Минхёк, рассматривая обложку диска, иронично выгибает бровь и думает, что прав Джэхё был — этот точно с физматиматического, хотя видом своим никак к этому не располагает. Чихо — Минхёк предпочитает запоминать и реальные имена — смотрит выжидательно, находясь по другую сторону стеллажа и постукивая по его поверхности пальцами.
-Ты не рассматриваешь варианта, что я могу сказать «нет»?
Зико, помедлив, растягивает губы в весьма наглой, самоуверенной улыбке.
-Нет — это когда красны девицы-девстенницы ломаются. А я тебе не трахаться предлагаю, так что давай не будем растекаться мыслью по унитазу.
Минхёка от такого сравнения ожидаемо тянет то ли в злость, то ли в дикий ржач — просто злиться особо не комильфо, когда перед тобой стоит вот такой вот кадр, у которого, кажется, на любую твою фразу найдется что-то настолько нейтрализующее, что потом пять минут будешь разгребать вокруг себя грязь.
-С какой вообще вселенской радости ты вдруг решил сделать мне предложение руки и сердца? - Минхёку несложно играть по чужим правилам.
-А давай я не буду рассказывать тебе душещипательную историю о том, как я увидел тебя на одном из арт-фестов, влюбился с первого взгляда и с тех пор только спал и видел, как бы уломать тебя на столь интимную связь?
«Заебись», - думает Минхёк со странным чувством, гнусно схожим с восхищением. - «Тонко-то как: интимная связь на тему создания баттловой группы».
Зико, легко, судя по всему, умеющий читать по выражению лица и глазам, ржет громко, от души и явно привлекает к себе внимание консультантов, поэтому приходится быстро сворачивать лавочку, покупать нужный диск и направляться на следующий этаж. Там — магазин электроники, а у Минхёка полетела micro-sd карта на телефоне.
-Ладно, не рассказывай, - милостиво соглашается Минхёк, проползая вдоль рядов с крошечными флэшками. - Но тебе все равно придется обрисовать мне, как хотя бы в теории это все выглядит.
Зико — парень не промах, и по тону минхёковского голоса понимает, что это ещё не согласие и даже не намек на него. Просто сухой вопрос, справедливо требующий обыкновенной информации. Чихо зависает напротив больших желтых наушников и с тоской смотрит на ценник.
-Это я могу, - говорит, помедлив. - Короче, знаешь же ведь, что каждые три месяца проводится отчетный арт-фест? Половина Сеула и все такое прочее, многодневные подготовки и на выходе — довольно крутые, надо признать, вещи.
Минхёк знает — бывал на паре.
-Так вот — следующий через месяц, - продолжает Чихо, бегло просматривая характеристики наушников на обратной стороне упаковки и прикидывая, сколько откладывать со степендии. - И я хочу, чтобы к этому моменту у меня была группа. Просто группа, в которой соединялись бы все три блока классического арт-феста. Понимаешь, о чем я?
Минхёк, наконец, останавливает выбор на 8 Гб.
-Рэп, вокал и хореография, - вместо ответа перечисляет он, и Зико удовлетворенно кивает. - Но ведь это необязательный набор для отчетного феста. Зачем напрягаться?
Зико терпеливо дожидается, пока Минхёк расплатится на кассе, и утаскивает его практически на буксире в ближайшее небольшое кафе, где заказывает два эспрессо без учета желания танцора, но тот и не против.
-Ты не понимаешь, - говорит он, тщательно подбирая слова и складывая из салфетки какую-то фигурную то ли птицу, то ли самолетик обыкновенный. - Я хочу попробовать соединить все это в одно целое — так, чтобы все было одной сферой, монолитной и... Неразрывной, что ли? Чтобы три мира стали одним, понимаешь? Показать, что я, блин, тоже могу, что не один Дж... Ладно, что-то я заговариваюсь. Короче, плюнем на них на всех — ты пойдешь?
Минхёк, дождавшись кофе, делает небольшой глоток — сварено неплохо, но знает он одного человека, который из кофе способен сделать шедевр, даже не добавляя пера или корицы. Зико даже не пробует, опустив взгляд на стеклянную поверхность стола — и, видимо, полностью погружается в свои мысли, оставляя на поверхности только один микро-датчик, следящий за реакцией Минхёка.
-У нас почти написан трек, - говорит Чихо глухо. - Готов микс и примерный концепт. У нас нет хореографии — и никто из нас в душу не имеет, что это такое.
Минхёк покусывает нижнюю губу.
-И сколько вас?
-Трое. Один трек, один концепт, трое рэперов и месяц на то, чтобы не облажаться. Я просто, черт побери, себе ни в жизнь не прощу ошибки...
-И другим — тоже?
Зико поднимает на Минхёка оценивающий взгляд и хмыкает — нейтрально так, без особой насмешки и сарказма.
-Другие — это другие. Ошибок я прежде всего не прощаю только себе.
Минхёк смотрит на Чихо долго и задумчиво — кофе постепенно стынет, а мыслей в голове все больше и больше; они, эфемерные птицы, сплетаются в другие силуэты, более тяжелые и сильные, и перемежаются со вспомнившимся вдруг тяжелым битовым звуком дуэтной песни на том арт-фесте. Минхёк думает, что это, наверное, правильно, действительно правильно — не прощать ошибок прежде всего самому себе. И он кивает.
-Хорошо. Я согласен.

Уже выходя из торгового центра, Чихо вдруг спохватывается и останавливается, принимая философскую позу мыслителя — Минхёк, успевший уйти вперед, тоже притормаживает и, обернувшись, вопросительно на Зико смотрит. Тот трясет головой.
-Минхёк, ты же на хореографическом учишься?
-Ну...
-А у тебя случаем нет знакомых вокалистов? Ну, одного достаточно — главное, чтобы согласился.
Минхёк чувствует, как вереница мыслей упрямо ползет только в единственно верном выбранном направлении.
-Есть. Ровно один — как и требуется.
Чихо, хлопнув в ладоши, расплывается в хитрой, широкой улыбке — и, пританцовывая, догоняет Минхёка, имея вид при этом такой, словно на его глазах разворачивается как минимум Открытие Первых Олимпийских Игр.
-А ещё, - добавляет он под конец. - Нам нужен человек, который сумел бы нас попинать на тему внешнего вида, прикидов и макияжа. Нет у тебя такого?
Минхёк обреченно вздыхает, тоскливо глядя в даль.
-К сожалению, тоже есть...
-Блеск!

***

-Алло, Джэхё?..

Надпись #8: P.S

Надпись #8: P.S

Всем составом удается встретиться только через три дня — и Зико, пожалуй, не может припомнить, когда в его жизни дни были длиннее и невыносимее.

***
Чихо долго не может выбрать нормальное место для сходки — перебирает десяток вариантов и, психанув и плюнув на все, просто обзванивает ребят и диктует свой домашний адрес, решив, что это самый удобный и экономичный вариант. Кён молча кивает, Чихун радостно что-то вопит в трубку, а Минхёк сдержанно обещает передать все своим — с минхёковскими друзьями Зико так и не удосужился никак пересечься. Все три дня он носится, словно в задницу ужаленный, упорно сбегает почти со всех пар, а на оставшихся просиживает на задних рядах, подолгу глядя на кого-то задумчивым, сомневающимся взглядом; Кён милостиво прощает Зико подобные выходки и думает, что тому и вправду нужно побыть одному — составить план, расписать все и желательно подумать, как объяснить каждому, что от него требуется.
Уже потом Кён понимает, что на задних партах Чихо не делает ни черта — и только рассматривает Юквона, словно решая про себя, быть или не быть. Блять или не блять.

Когда вечером раздается звонок в дверь, Зико подкидывает едва ли не до потолка — уже давно пришедший Кён хмыкает, а Чихун отрывается от листов бумаги с текстами и заинтересованно вытягивает голову; Чихо, приняв показательно наплевательский вид, плывет в коридор и дверь открывает — и тут же впрыгивает обратно, дико вращая глазами.
-Матерь божья!
-Что вы, что вы, меня зовут Ан Джэхё, можно просто Джэхё, не стоит, очень приятно.
Кён еле сдерживается, чтобы не взвыть в голос от смеха, но тут же затыкается, когда в комнату протискивается фешенебельно разодетое, по последней моде накрашенное и надушенное одеколоном нечто с темно-фиолетовыми, довольно длинными вьющимися волосами. Нечто, которого, судя по всему, и зовут Ан Джэхё, неторопливо осматривается и занимает самую приличную горизонтальную поверхность — смахивает пыль с зиковского письменного стола. Зико, вжавшись в стену с диким выражением лица, пытается слиться с бетоном, сдавленно мычит что-то и явно отказывается верить своим глазам; следом за этим Джэхё в комнату, вежливо поздоровавшись, входит невысокий парень в больших очках и сильными диоптриями — его Кён видел на баттлах — и устраивается рядом с фиолетововолосым.
Минхёк останавливается в дверях рядом с Чихо.
-Как и заказывал, - тянет танцор с ленцой в голосе, щурясь и приветственно кивая рэперам. - Ан Джэхё — стилист-дизайнер...
-Дизайнер-стилист, - вставляет вышеупомянутый стервозно, скривив губы.
- … Олльчан, - спокойно продолжает Минхёк. - И Ли Тхэиль — профессиональный вокалист только с одним «но» в этой жизни — не поет то, что не нравится.
Кён и Чихун выразительно переглядываются — младший втихую показывает лист бумаги с переписанным на беловик текстом песни, где Зико по привычке выделил оранжевым маркером единственную проблемную партию, которая и должна была быть отдана вокалисту — полторы инвалидные строчки. Кён разве что не скулит от смеха, а Зико упорно молчит, не отделяясь от стены и продолжая весьма затравленно рассматривать олльчана.
-Чихо-хён? - Пио, настороженно.
-Минхёк.
Теперь Зико, игнорируя Чихуна, сверлит взглядом спокойно насвистывающего какой-то прилипчивый мотивчик танцора. Тот даже ухом не поводит.
-Мин-хёк. Это. Блядь. Кто.
И тыкает пальцем в спокойно поправляющего челку Джэхё.

-Ты хотел спросить, что это за пидор? - Минхёк реагирует очень спокойно, не обращая внимания, как Джэхё возмущенно подпрыгивает на месте и не душит его только потому, что сейчас это выглядело бы как минимум некрасиво и нестильно. - Ну, Зико, будь немного толерантнее. Джэхё прекрасно знает свое дело и то, где можно по дешевке достать любые сценические костюмы.
Устанавливается недолгое молчание, во время которого олльчан с довольной снисходительной улыбкой рассматривает хмурого Зико; Чихун, наконец, не выдерживает и зафутболивает листы с текстами под кресло:
-И где же их достать?
-Сшить, - спокойно отвечает Джэхё таким тоном, что становится ясно — если понадобится, действительно сошьет все, что угодно. А потом догонит и ещё раз сошьет. - А носки у тебя дебильные. Какой идиот станет носить красные носки в белую полоску?
-Это под трусы, - буркает Пио недовольно, а Джэхё приподнимает брови.
-Ну раз под трусы, то ладно.
-Ты не по хеп-хапу, - оживает наконец Чихо, не отрывая от олльчана тяжелого взгляда. Тот поворачивается к нему и слегка скалится — сильно напоминает какое-то хищное, несмотря на классическую красоту, животное.
-А ты без меня будешь выступать в подранных трениках, судя по всему, - отвечает спокойно, слегка улыбаясь, пока Минхёк с индифферентным видом наблюдает за происходящим, по-прежнему стоя рядом с Зико и не заходя в и без того мелкую комнату. А Чихо вдруг фыркает, недовольно кривится и — широким жестом взмахивает рукой, проходя и с размаху усаживаясь на пол посреди помещения.
Кён удивленно приподнимает брови — на персональном языке Зико это значит, что олльчан тест на вшивость прошел, и некоторое время Чихо заебывать его не будет, если совсем не бесить. А может, даже если бесить — кто знает, возможно, и тогда не заебет. Кто кого — вот в чем вопрос. Джэхё выглядит в крайней степени довольным ситуацией.
-Я так полагаю, все уже успели познакомиться? - Интересуется Чихо будничным тоном, оглядывая комнату. - Никому ничего объяснять не надо? Ну там, предположим, напоминать, что я ненавижу, когда меня называют по имени, и все могут обращаться ко мне только «Зико»?
-А мелкий обращается по имени, - Кён тыкает пальцем в Пио.
-Сделаем вид, что я оглох, потому что он младше, а «Зико-хён» звучит глупо.
-И я обращаюсь.
-А ты вообще баран.
-Брейк, хёнчики, - Пио успевает влезть между рэперами прежде, чем Чихо додумается, насколько удобно таскать Кёна за кудрявую рыжую челку. - Может, начнем уже разговор по делу?
Минхёк откуда-то сзади согласно мычит что-то и все-таки протискивается в комнату, довольно бесцеремонно отодвигая Зико и усаживаясь на пол рядом с ним, по-турецки скрестив ноги. Чихо не возражает — может, потому, что занят своими мыслями, а может, потому, что элементарно понимает — собачиться с единственным человеком, разбирающимся в танцах, крайней неосмотрительно. Чихо, подняв голову, оглядывает внимательно каждого в поле зрения: выжидающе замершего Чихуна, из-под кресла которого торчат листы с текстом нужной песни, треплющего челку Кёна, трогающего указательным пальцем оправу очков Тхэиля, лениво зевающего Джэхё и Минхёка, сидящего совсем рядом и отвечающего Зико задумчивым взглядом с сочетании с легкой, отвлеченной улыбкой.
«Заебись команда», - не сдерживает саркастической мысли Зико, а Минхёк, перестав улыбаться, вдруг склоняет голову, и Чихо почему-то вспоминает о том, что он не прощает себе ошибок.
Даже если это все — ошибка, он не простит. Большая такая ошибка, конкретная, очкастая, фиолетововолосая, рыжекудрявая и вообще катастрофическая.
И Зико уверенно хлопает одной ладонью о другую, поднимая голову.
-Ну что, парни. У нас есть ровно месяц, чтобы надрать всем задницу.

***
-Да я тебе за месяц не три, а тридцати три костюма сошью, но если я сказал, что будет с мехом, значит, будет с мехом, и мне насрать на твои доводы про погоду, красота требует жертв! - Орет Джэхё, размахивая руками, словно блаженный, и топает ногой в так и не снятом на пороге стильном высоком ботинке на шнуровке. - Я тебе, блять, за месяц ещё успею и кисточкой для теней глаза повыкалывать, так что поаккуратнее с выражениями!
Зико с воем катается по полу, закрывая лицо руками, и рычит; сдавленно, грязно ругается и изредка порывается встретиться лбом с плинтусом, но Кён предусмотрительно придерживает его за плечо, сидя рядом на корточках, и ненавязчиво вообще удерживает Чихо от того, чтобы он ненароком не убил командного стилиста в первый же день сборов.
Зико, впрочем, берет в себя руки и принимает более или менее адекватный вид. Садится на полу и, вздохнув, сдержанно сверлит взглядом одну точку в поле зрения.

За предыдущие полчаса они успевают собраться с мыслью и втроем — в составе Кёна, Чихуна и самого Зико — на скорую руку воспроизвести написанную специально для отчетного арт-феста песню, указать Тхэилю его партию, поделить её наполовину с возмутившимся Джэхё, дать слова Минхёку и воспроизвести все ещё раз, запнувшись лишь на том, что две партии по-прежнему остались пустые. Зико трет пальцами виски, обещает, что все устаканится, и начинает выслушивать возможные предложения по концепту.
Минуты три новоиспеченная команда солидно молчит, явно активно мозгуя, а потом Джэхё, наконец, открывает рот — и Чихо не уверен, что он хочет слышать то, что собирается поведать олльчан с такой до ужаса довольной мордой.
И оказывается лично для себя прав, когда стилист-дизайнер в двух словах — которые даже в количестве этих самых двух штук успевают вывести Зико из себя — описывает пришедший в голову внешний концепт.
И Зико воет, потому что слов элементарно не находится.

-Да ладно тебе, мех и мех, - примирительно высказывается Кён, стараясь не замечать, как руки друга помимо воли тянутся к его шее. - По-моему, будет даже прикольно, если ещё хореографию подходящую поставить.
-Предатель, - шипит Зико, скривившись. - Вот специально на тебя шубу каракулевую из материнских запасов натяну, пупырчатый.
-Натянешь пупырчатый? - Чихун вычленяет из концепта только несколько последних слов, и Кён заливается краской, мысленно обещая себе четвертовать Чихо при первой же возможности, когда будет реально сделать это без свидетелей, чтобы потом не загреметь на крупный срок. Зико, не замечая, трясет растрепанной головой и подпирает подбородок ладонями.
-Ещё предложения? - Тянет он то ли лениво, то ли с тщательно замаскированной усталостью, то ли досадливо. - Ну, что-нибудь относительно адекватное?
Тхэиль поднимает руку — ей-богу, как в школе, думает Чихо, но делает вывод, что этому как раз-таки относительно адекватному человеку не очень-то пока что привычно в этом цирке уродов. Хотя, если он общается с Джэхё — теория Зико о тхэилевой адекватности терпит немедленный и бесповоротный крах.
-Я бы в своей партии там на пару октав поднял бы, это возможно? - Спрашивает вокалист, и Зико радостно кивает, что хотя бы этот не про мех, узкие джинсы, краску для волос и косметику.
-Да хоть до визга поднимай, я не против, - соглашается он, выразительно глядя на тут же фыркнувшего Джэхё. Надо же, какой понятливый малый. - Ещё пожелания насчет вокала? Минхёк, тебе нормально твоя партия?
Танцор отвлеченно кивает, рисуя пальцем что-то на полу и явно находясь в другом, совсем далеком от реальности мире — Зико краем глаза различает кружочки, какие-то линии, треугольники и прочие пифагоровские наборы.
-Тангенс угла равен отношению противолежащего катета к прилежащему, - интимно шепчет Чихо ему на ухо, и тот резко подпрыгивает, ошарашенно оглядываясь по сторонам и навскидку пытаясь определить, на какой круг ада он попал. Чихо хихикает. - Не спи, я голодный. Как тебе микс на текст?
Минхёк протягивает руку к лежащему на полу неподалеку телефону Зико и нажимает на нем клавишу «плэй», уменьшая громкость и подтягивая аппарат поближе к себе. Переслушивает половину минусовой записи и неопределенно поводит плечами, не обращая внимания на фоновый ор, в котором различаются вопли Джэхё по поводу мейк-апа, радостный ржач Пио, редкие здравомыслящие замечания Кёна и высокий голос Тхэиля, который, кажется, начал разучивать песню не отходя от кассы.
-Неплохо, - говорит танцор, покусывая нижнюю губу — пагубный жест, дурная привычка, и кожа сразу пухнет, как после поцелуя. - Во всяком случае, есть простор для того, что Кён назвал «подходящей хореографией»...
-В смысле? - Зико устраивается поближе к стене и к самому Минхёку, чтобы было лучше слышно на фоне творящейся содомии. Команде, видимо, весело. Команда, видимо, сдружилась.
-Я так и вижу, как все такие мы в этом тризлоебучем мехе отплясываем брачный танец голожопых горилл, - с максимально непробиваемым выражением лица отвечает танцор, на что Чихо закатывает глаза, молится несуществующим богам Зазеркального мира теней и просит о терпении, милости и скором апокалипсисе.
Минхёк обреченно вздыхает.
-Зико, да ты не бесись, серьезно. Я Джэхё четыре года знаю, с тех пор как в университет поступил — и поверь, парень он нормальный, просто если чего в задницу залетело, так никаким циркулем не выковырять, говоря вашим, физматовским, языком. Сделаю я какой-нибудь подходящим к прикидам танец — правда не обещаю, что он будет адекватным.
Зико молчит, рассматривая потертые джинсы.
И наставляет на Минхёка палец пистолетом.
-Я же чувствую, что ты ещё что-то хочешь сказать. Так говори, пока я никого не убил — а то я щас, походу, натурально пойду вершить правосудие.
Команда, видать, действительно неплохо спелась — Тхэиль с Джэхё вовсю скулят свои партии, парочка рэперов им вторит, от души звукоподражая, и в итоге какофония звуков достигает своего апогея, откладываясь в подсознании Зико желанием уебать всех к чертовой матери.
Минхёк потирает лодыжку, которую отчего-то снова сводит застарелой болью, в теории давно вылеченной и забытой.
-Да я... Чихо, тут вообще кто-нибудь танцевать умеет?
Чихо кидает на танцора быстрый взгляд — тот замечает, но не акцентирует внимания.
-Нет, - Улыбка. - Всех учить надо, все долбоебы. Ну своих ты знаешь, а за Кёна с Чихуном знаю я.
Минхёк издает короткий рык, когда в него прилетает какой-то книгой по математике, набором которых уже начали кидаться оставшиеся без контроля адеквата припадочные — оказывается, пособие по вышке, и танцор впечатывает его в руки Зико.
-Знаешь, Чихо, я уже три года преподаю в школе искусств — там и взрослые долбоебы, и мелкие долбоебы, и гнусные долбоебы, и просто долбоебы... Но почему-то конкретно сейчас я ни черта не уверен, что смогу очередных долбоебов чему-то научить.
Зико открывает книгу на первой странице и водит кончиком указательного пальца по надписи с указанием издательства, года выпуска и именами редакторов; потом, глянув на часы, устало прикрывает глаза и — молчит, минут пять молчит, не меньше, только затем полнимая на Минхёка взгляд.
-Ну я понимаю, о чем ты. И я, Минхёк, тоже не такой дебил, каким могу показаться на первый взгляд. И кое-как попытался исправить положение...
У Минхёка почему-то ужасно свербит где-то глубоко в горле.

***
Следующий — и последний - звонок в дверь чиховской съемной квартиры настигает часов в десять вечера: темно, довольно прохладно, но уже хотя бы чуть тише ввиду того, что Джэхё успевает устать, едва ли не заснуть на плече Кёна, передав власть в содомии Чихуну, а сам Чихун, вдоволь навеселившись, с унылым видом эмоционального отката рассматривает строки «дебютной» песни и находит их ужасно смешными и нелепыми, до того смешными и нелепыми, что хочется плакать.
А Зико, стоя на пороге комнаты, напряженно хмурит брови и, крепко сплетя пальцы, держит за руку отводящего взгляд чуть растрепанного рыжего парня.
-Ой, какой милый, - тянет проснувшийся от неожиданной тишины Джэхё тоном скорее не умиленным, а каким-то задумчивым, сползая с Кёна и подходя поближе. - Цвет такой, а ещё стрелки подлиннее и вообще шикарно будет, на кота похож, красиво...
И, подойдя совсем близко и взглянув в глаза, вдруг резко отпрыгивает, глядя настороженно и — почти испуганно. Юквон отчаянно пытается сделать шаг назад, но Чихо держит крепко — и пальцы у него теплые, в отличие от вечернего сеульского воздуха.
Минхёк, все ещё сидящий, опершись спиной на стену, не двигается — только зрачки чуть расширяются, выдавая напряжение, которое, впрочем, никому не заметно.
-Ребят, - голос у Зико усталый, плюс ко всему слегка сорванный и хриплый. - Помолчите секунду, а?
Кён послушно перестает бормотать свою партию и поднимает голову — замирает, так не сказав ни слова в ответ. Только глаза чуть округляет — также, как Джэхё.
Поразительная синхронная похожесть.
-Я подумал, - продолжает Чихо, помедлив и взглянув на танцора. - Что Минхёку будет сложно одному тянуть танец — учитывая, что никто из нас и трех шагов-то нормально сделать на счету не может. И я нашел нам второго танцора.
Минхёк, опершись ладонью на стену, поднимается, делая шаг вперед — Юквон вновь молча пытается назад, но Зико упорно его не отпускает.
-Это Юквон. И... - Чихо почему-то запинается, мгновенно растеряв весь запас приготовленных слов. - Ну, он круто танцует. Правда.
Пио ненапряжно кивает, Джэхё молчит, как и Кён, Тхэиль смотрит с интересом, а Минхёк чуть — почти не заметно — приподнимает уголки губ.
-Я знаю, - негромко.
Юквон кидает на него быстрый взгляд.
-Что? - Переспрашивает Зико настороженно.
-Все в порядке, - улыбается Минхёк и протягивает Юквону руку. - Ли Минхёк, приятно познакомиться. Думаю, мы сработаемся...

***
Ещё полтора часа на то, чтобы изменить кажущиеся совсем уж нелепыми слова дебютного трека, более или менее решить вопрос с внешним видом, не задев тонких и ранимых чувств Джэхё, выслушать лекцию Тхэиля о том, что рэперы тоже не должны забывать о нотной грамоте; Юквон, сунув руки в карман толстовки, сидит на краешке диванного подлокотника и молча смотрит все это время то на Зико, но на Минхёка — и если Чихо, обнаружив в себе второе дыхание, носится по квартире, промывая мозги то одному, то другому, то Минхёк, перекидывая в пальцах брелок от ключей и задумчиво склонив голову набок, смотрит на Квона и улыбается, только сейчас понимая, кто же когда-то говорил ему о «двух дружках-рэперах», учащихся на физматовском факультете университета Кунмин.
Вот так все просто оказывается — мимо снова проносится Чихо, который и на взводе уже вроде как, но счастливо чему-то улыбающийся. И Квон улыбается ему вслед.
Только Джэхё смотрит совсем настороженно, и Минхёку, знающему его не первый год, все больше кажется, что там, в умело подведенных и оттененных косметикой глазах — ни что иное, как страх.
Юквон лишь отворачивается, закусив губу.

***

А им — снова на один и тот же номер автобуса. Ночью ещё холоднее, чем вечером — это нормально, так всегда бывает, и Минхёк тоже прячет руки в карманах.
-Не надо, Квон. Пусть все так будет... Без лишних вопросов.
И Юквон кивает.

А Минхёк думает, что мир похож на токийское метро в час-пик понедельника, когда весь японский мегаполис разом поднимается и отправляется на работу по линии Синдзюку и Маруноути — только плюнь, и попадешь обязательно в своего.
И все равно, что Минхёк ненавидит подземки и в Токио никогда не был.

Надпись #9

Надпись #9

Минхёк не помнит, наверное, ни единственного момента в жизни, когда он не смог бы понять себя самого — всегда все на своих местах, надписано, помечено текстовыделителями и проанализировано; черное к черному, белое к белому, все, что между — в порядке верной цветовой палитры.
Только в один момент все мешается, как будто кто-то резко встряхивает коробку с разложенными по оттенку конфетти.

И когда Минхёк понимает, что с этим нужно что-то делать, становится уже совсем поздно.

***
Юквон приходит в его жизнь столь же внезапно, как наступает весна — открывает дверь и без спросу входит, не постучавшись и не задержавшись на пороге. Улыбается приветливо и руки не протягивает, но смотрит как-то совсем тепло и радостно; Минхёк теряется, конечно, но улыбается в ответ — и Квон, сделав первый шаг, обнимает его невесомо, смыкая руки за спиной, и стоит так долго-долго, пока Минхёк не обнимает ответно, прижимаясь теплыми губами к горячему виску.
Юквон часто улыбается — даже, пожалуй, улыбается всегда, когда видит Минхёка, и старается дать ему тепла чуть больше, чем тот осмеливается просить — просто потому, что просить Минхёк совсем не умеет; получается лишь что-то вроде растерянных шагов назад, в никуда, смущенного взгляда, спутанных слов и нервных перещелкиваний пальцами. А Квон понимает — ему хватает одного взгляда, чтобы понять и, склонив набок голову, ободряюще сжать сухими, горячими пальцами ладонь.
Кожа у Юквона всегда температурой выше, чем у обычного человека — только кончик носа прохладный и мерзнет постоянно, если на улице около нуля по Цельсию. Минхёк тогда притягивает Квона к себе, позволяя зарыться лицом в меховой воротник на куртке, или просто греет легким прикосновением губ, пока никто не видит.
Минхёк не хочет, чтобы кто-то видел, знал — а Юквон только смотрит совсем как-то тоскливо и рано или поздно все равно отстраняется, отворачиваясь и уходя.
И убрав руки в карманы.

Юквон приходит в жизнь Минхёка внезапно, как крещенские морозы, и приносит с собой запах кардамона, вкус хорошего кофе и двух котов, дворняг обыкновенных, один из которых полосатый, как арбуз, а второй серебристый и ужасно похожий на породистого аристократа. Аристократы любят молоко по утрам, шуты полосатые уважают свежевыжатый апельсиновый; для Оскара у Минхёка всегда находится что-то, а Чихо вечно недоволен отсутствием апельсинов и лишь фыркает, когда Минхёк пытается его погладить. Юквон чуть рассеянно улыбается и только наблюдает — а Оскар к Минхёку очень быстро привязывается и практически не слезает с его рук, когда выдается возможность, в то время как Чихо мяукает недовольно, трогает лапой минхёковские джинсы и явно просит пожрать.
Квон в такие моменты радуется, что нашелся хоть кто-то, способный отвлечь внимание котов, и наскоро решает дополнительные задания по ядерной физике, углубляясь в бесконечный мир искусственного языка и чисел, которые вроде как никогда не врут.
Поглядев с минуту на отстраненного совершенно Юквона, Минхёк хмыкает и понимающе улыбается — кормит котов, поит их, купает, вычесывает шерсть, заставляет сжевать витамины, играет вдоволь какими-то разноцветными игрушками и, уложив спать, как детей, незаметно уходит, тихо прикрывая за собой дверь.
А Юквон возвращается из параллельного мира только ближе к утру — растерянно смотрит на сладко сопящего Чихо, полосатая лапа которого нагло свешивается с дивана, и аристократически замершего в клубке Оскара, благоухающего новым бальзамом для шерсти.
И становится немного стыдно — а ещё почему-то ужасно тепло.

Юквон приходит в жизнь Минхёка внезапно — приходит и остается, усаживаясь на скамейке бесконечной серо-зеленой аллеи, и смотрит на него, Минхёка, чуть насмешливо, поводя плечом, лаская прикорнувшую на коленях уличную кошку и задумчиво поглядывая на сизое небо, полотно которого несколько минут спустя прошивается золотистыми солнечными нитями, окрашивая серые деревья живительным и текучим, словно расплавленное вещество, многогранным зеленым оттенком.
А он, Минхёк, сидит на скамье напротив и долго не решается подойти — и тогда Юквон делает все сам, просто поднимаясь и ведя за собой к выходу, которого нет на самом деле, потому что бесконечная аллея не имеет ни начала, ни конца, как и любой мир, созданный воспаленным сознанием как крепость и защита, пароля от которой нет ни у кого, кроме создателя.
А у Юквона — есть, от всех защит, кажется, есть, и выход — тоже.
Выход из этой бесконечной сизо-зеленой аллеи, которая рассыпается под ногами, стоит сделать лишь верный шаг вперед.

Минхёк не замечает, как Юквон становится тем, без чего жизнь представляется все сложнее — специфические специи для хорошего кофе, музыка для композитора, слова для поэта и прозаика, числа для математиков и BB-крем для Джэхё, а ещё, пожалуй, баллады для Тхэиля. Минхёк тихо смеется над собой и говорит вслух, что бред все это, в сущности, просто накрутка, усталость, напряженный жизненный график и больная потянутая лодыжка, которая все никак не хочет успокаиваться и периодически о себе напоминает. Минхёк ищет причины по привычке поначалу в себе — не находит; затем в объективной реальности — получает игнор и посыл в далекие края; затем в реальности субъективной — выгребает из углов чулана бесконечную гору мусора и вновь возвращается к себе, но сейф «Я» уже закрыт, а причин все нет, и Минхёк с чистой совестью по привычке скидывает все на Джэхё и его бесконечные разговоры о теоретической личной жизни.
-Послушай, Мин, - говорит Джэхё однажды, задумчиво кусая конфету и рассматривая на свет начинку. - Иногда ты, сам того не замечая, выглядишь таким одиноким и несчастным, что мне хочется дать тебе копеечку. А потом отобрать, осознав, что это, может, вообще фальсификация. А потом снова дать и снова отобрать. И так до бесконечности...
Минхёк с минуту обдумывает слова, а потом, наградив друга хорошим таким пинком, отбирает коробку с конфетами.
-Никаких ликерных, обморочный. Тебя с кока-колы сносит, а тут конфеты алкогольные... И ничего я не несчастный. Понятно?
-Да понятно, понятно все с тобой, - вздыхает Джэхё, тоскливо глядя на убранную на верхнюю полку коробку. - Я крутой Ли Минхёк, вы все мне в подметки не годитесь, мне никто не нужен, Ан Джэхё, пошел в задницу, я сам спасу весь мир, а, нет, сначала завоюю, а потом спасу от самого же себя... Просто я вот чего сказать хотел: оставь в покое объективную и субъективную реальность и посмотри на самого себя — увидишь много чего интересного. В том числе и причины глобального потепления.
Джэхё собирает глазки в кучку и, осоловело поморгав, проваливается в полудрему — Минхёк с минуту перекатывает по столу алюминиевую палочку для еды и, пробубнив что-то на тему маленьких пьяниц, уходит в другую комнату.
Джэхё, мгновенно открыв глаза, совершенно трезво и совершенно счастливо улыбается, стягивая с полки конфеты:
-И нихуяшеньки меня не сносит, за собой следил бы лучше, крутой парень Я-Делаю-Рондат-А-Ты-Фуфло.

Минхёк стоит на балконе, опершись локтями на парапет, и смотрит вниз, на медленно движущийся поток автомобилей — неторопливый и вязкий, как оставшаяся после варки кофейная гуща, отливающая золотистыми всполохами в свете лампы. Слишком холодно сейчас в одной футболки, но Минхёк клятвенно обещает себе, что не зайдет в комнату, пока не найдет причин, и черта с два его кто увидит, пока он в себе не разберется. Стоит на балконе, не двигаясь, полтора часа, не обращая внимания на прилепившегося носом к стеклу Джэхё; олльчан вращает глазами и превращается в плоских блин, размазанный по стеклянной поверхности. А потом плюет на все приличия и пинком распахивает дверь, впуская на балкон комнатное тепло.
-Вот ты мудила, - говорит Джэхё просто и без предисловий, как у него часто бывает. - Когда я говорил найти причины, я не имел ввиду отморозить задницу и лишиться репродуктивной способности.
-Детей не задницей рожают, - хрипло говорит Минхёк, не глядя на Хё.
Тот кривится.
-А некоторых, мне кажется, рожают.

И после этого Минхёк почему-то перестает вообще думать о каких-либо причинах — просто посреди ночи одевается, выходит на улицу и как всегда по прямой, довольно далеко, но не сворачивая, как привычно уже.
Юквон открывает практически сразу — Минхёк же просто обнимает, не давая отстраниться, и, отпустив все же, разворачивается, чтобы уйти.
Квон, конечно, молчаливо удерживает — и за руку тянет обратно, а у ног уже сидит Оскар, задравший вверх морду с прищуренными янтарными глазами и разве что не улыбающийся длинными темным усами.

А Чихо, конечно, недоволен — ты, тупое человеческое создание, снова забыл про апельсины. Минхёк извиняется вежливо и обещает, что в следующий раз уж точно-точно, зуб даю, на что кот важно кивает — что, черт побери? - и скрывается под диваном.
-Я говорил с котом?
-Нет, - улыбка у Квона очень красивая. - Я тебе перевел.

***
Минхёк плюет на причины, вспомнив, что это, в общем-то, вне компетенции будущих профессиональных танцоров и хореографов, да и вообще не царское это дело — причино-седственные связи выявлять и анализы на десятки листов расписывать.
Минхёк плюет и просто признает — протупил, опоздал, не сумел понять, проебался. И глупо так, совсем просто проиграл в мини-раунде «Кто из нас быстрее найдет пароль к твоей базе данных».
Минхёк проигрывает даже несмотря на то, что сам пароль и придумывал — и база рушится, смешивая информацию, как будто кто-то резко встряхивает коробку с разложенными по оттенку конфетти.

А Юквон — Квон просто математик, для которого существует слишком мало паролей, которые он не сумел бы разгадать.