Фэндом: Block B
Персонажи: U-Bomb
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, джен, слэш, юмор
Предупреждения: AU, сильно AU
Статус: в процессе, написано 6 частей, 39 страниц
От автора: Не могла не. Иногда нужно отвлекаться от того, что делает мозгу больно.
.parts 1,2
.parts 3,4
5. Ты охуел, Ли Минхёк
5. Ты охуел, Ли Минхёк
Taeil - Where are you .mp3
Юквон действительно выкуривает ровно одну сигарету в день — никогда и ни за что не больше, но и не меньше; каждое утро разглядывает себя в автомобильном зеркале бокового вида, словно бы оценивая что-то, а потом удовлетворенно кивает самому себе.
Минхёк, сложив вместе два и два, получает пять и делает предположение, что Квон просто проверяет наличие в волосах темных корней.
-Эй, Минхёк, - Юквон усаживается на переднее сидение, не здоровается и вообще выглядит так, будто предыдущая ночь состояла не из секса, а из интеллектуальной беседы, которая вообще не прерывалась. - Ты ведь на востоковеда учился, верно?
Би-Бом слегка заторможенно кивает, не сразу вычленив суть спонтанного вопроса.
-Знаешь, - Юквон задумчиво склоняет набок голову, глядит в зеркало и трогает прядки волос, перекладывая их в нужном порядке, чтобы было красиво. - Знаешь, мне кажется, ты был неплохим студентом. Нет, даже так — ты был стоящим студентом. Я прав?
Минхёк, разглядывая шершавую поверхность руля, медлит.
-Неплохим, - в голосе проскальзывают нотки то ли лени, то ли недовольства. - Во всяком случае, одним из лучших на потоке. Но не доучился...
-Надежда выпуска, - подсказывает Квон, отрываясь от созерцания в отражении себя любимого. - Палочка-выручалочка группы. Отрада профессоров.
-Откуда ты...
Юквон смеется, откинув голову, а потом переводит на Минхёка серьезный взгляд: ни дать, ни взять — либо гениальный актер, либо тумблер переключения состояний настроен на сверхбыструю работу.
-Просто я внимательный, а у тебя на лбу все написано вот такенным шрифтом, - Юквон, хихикая, от души разводит руки в стороны. - По тебе видно, что ты образованный, хотя и катаешься на этой колымаге совершенно молча. Ну и, пожалуй, умный — хотя и в меньшей степени.
Минхёк иронично приподнимает бровь.
-Да, бомбила Би-Бом из Бомбея, - уголок ярких губ Квона трогает тень улыбки. - Умный и образованный — может и не полярные, но уж точно разные понятия.
Юквон делает паузу, не обращая внимания на то, что они уже минут семь кряду просто сидят в автомобиле, не намереваясь, похоже, никуда ехать.
-А я — хрень, - говорит он, кивнув для подтверждения. - Постоянно в списке успеваемости в самом низу прогниваю. Зато как только сессия, где не спишешь и не увернешься — так Юквон-и оказывается самым, сука, умным. Йоло, правда?
Би-Бом ловит себя на мысли, что хочется совершенно по-конски заржать — почему-то он нисколько не удивляется ни самому факту, ни своей реакции.
-Нестыковочка, но тебе идет, - говорит он, сдержав дуракций порыв и поспешно нарисовав на лице сочувствующее выражение. Юквон фыркает — его этим не проймешь.
-Стыковочка, - отвечает он, прищурившись. - Я — не образованный, я — умный. И там, где большинство пытается долбить теорией, я включаю логику, практику и чувство задницы. Итогом — блестяще закрытые сессии и гнилье в семестровых списках успеваемости. Жизнь несправедлива...
Би-Бом закатывает глаза.
-... Сказал бы я, не будь мне просто лень выбиваться в первые ряды отличничков, - невозмутимо заканчивает Юквон, и Минхёк снова подавляет желание размазать по лицу глаза, уши и стереть мозг стиральной резинкой из канцелярского магазина.
-К чему вообще все это? - Би-Бом чувствует, что лучше спросить прямо, чем строить собственные песочные замки загадок, на которых Юквон по обыкновению лишь попрыгает обутыми в канарейски желтые кроссовки ногами.
-Я просто хотел сказать, что умный и образованный — разные вещи, - ослепительно улыбается Квон, и Минхёк, вздохнув, мысленно нажимает в подсознании фиолетовую кнопочку «логика: выкл».
-Запрягай лошадей, поехали в салон. Ага, в тот, я договорился на покраску в десять утра. Я ебать сколько времени потратил на то, чтобы объяснить им, какой тон мне нужен — ты можешь надавить на газ?! Да, и потом в соседний. Хочу свести мехенди...
***
В темно-золотистом свете заходящего солнца волосы Юквона выглядят ещё ярче, чем есть на самом деле — переливаются ровно вспыхивающим темно-рыжим, словно природным оттенком, очень редким, но именно в случае Квона натуральным. Чуть тень — и вновь то ли грейпфрут, то ли апельсин, а может, что-то совсем отдающее в рыже-алое.
Минхёку сложно долго смотреть а всполохи света, но отвести взгляд — ещё сложнее. А Юквон только легко улыбается, улавливая направление минхёковского взгляда.
-Зайдем в кафе? - спрашивает он, кивая куда-то в сторону. - Чая хочу — не могу просто. Ну или кофе... Что у вас тут повкуснее?
-Чай, - коротко отвечает Минхёк. - Черный. Со специями.
-Поехали...
-Ты будешь что-нибудь?
-Только если колу.
Небольшое уютное кафе на западе Бомбея — совсем недалеко от юквоновского отеля. Довольно прохладный для этой отвратительной жары зал, пусть и чересчур мягко-плюшевый - Минхёк спокойно вздыхает, чувствуя, как скопившаяся за день вязкая духота в горле постепенно испаряется, заменяясь на обновленные прохладные молекулы. Дождавшись ледяного, запотевшего стакана колы и по просьбе Юквона отрапортовав ещё «and one «Captain Black», please», Би-Бом, на пробу сделав два глотка из трубочки, плюет на это бесполезное дело и откладывает её в сторону, отпивая из стакана.
Квон, то и дело пробующий свой чай и постоянно на него дующий, одаривает трубочку парой заинтересованных взглядов и в конце концов просто приватизирует её себе, запуская в чашку с чаем. Би-бомовские глаза расширяются уже рефлекторно.
-Ну не могу я такое горячее пить, - оправдывается Юквон отчасти даже смущенно, покусывая трубочку белыми зубами и выцеживая чай по миллилитру. - Язык слишком чувствительный просто.
-Как у кошки, - почему-то приходит в голову Минхёку, а Юквон, замерев, настораживается, словно оценивая слова, а потом заливисто смеется.
-Йеп, как у кошки, - хмыкает он, опуская взгляд в чашку и принюхиваясь к горячему пару, отдающему ароматом сложного смешения сладких и острых специй. - Меня вообще часто с котом сравнивают. С детства.
-С рыжим таким, - задумчиво добавляет Минхёк, делая глоток колы и задерживая колкую жидкость на языке. - Рыжим и полосатым.
-Почему полосатым? - Квон, с интересом.
-Слишком переменчиво...
Би-Бом отчаянно не знает, как правильно подобрать слова, а Юквон, кажется, и не требует никаких объяснений, просто кивая с каким-то отсутствующим видом — медленно посасывает кончик трубочки, не поднимая взгляда, а потом выпускает её из губ, подпирая подбородок ладонями и прямо глядя на Би-Бома.
-А ты знаешь притчу о том, - начинает он тихо. - Что кошки не спят с теми, кого они не любят?
Кока-кола в высоком, кристальном бокале тихо шипит, то и дело микроскопически взрываясь сотнями отдающихся темным янтарем шариков — бесконечно крошечных и бесконечно нескончаемых.
-Только я понять не могу, - Юквон грустно улыбается куда-то в пространство. - То ли я неправильный кот, то ли кот тупой.
Когда они выходят из кафе, практически полностью темнеет — эффект вечера разбавляется городским освещением, довольно ярким даже не в самом центре Бомбея. «Каденза» припаркован совсем недалеко, и Минхёк автоматически направляется к нему, только через мгновение замечая, что обычно бегущий впереди Юквон сейчас почему-то сзади. И явно просто стоит на месте.
Не успевает Би-Бом обернуться, как чувствует, что на его плечи опускаются прохладные руки — не очень тяжелые, но и не слишком легкие, а ровно такие, какие нужно, какие должны быть. Действительно прохладные — а чувствительные пальцы пробивают импульсами даже через ткань футболки.
Юквон, стоя сзади, просто молчит.
-Ты чего? - Осторожно спрашивает Минхёк, пробуя обернуться, но лежащие на плечах ладони ненавязчиво останавливают его, мешая движениям.
-Скажи мне, бомбила Би-Бом из Бомбея, - негромко начинает Квон, и по голосу слышно, что слова даются ему с порядочным напряжением. - Скажи, а у тебя есть мечта?
Минхёк замирает, застигнутый вопросом врасплох: да, конечно, проносится мысль, все люди мечтают о чем-то — о деньгах, успешной карьере, доме во Франции или личном острове в Тихом океане, мечтают о крутом айфоне или планшетнике; он, Минхёк, мечтает о «K9» - этом спортивном красавце с вытянутыми фарами, и чтобы обязательно белого цвета.
Би-Бом молчит, глядя перед собой — просто понимает, что Юквон имеет в виду совсем, совсем не это.
Би-Бом не видит, но чувствует, что взгляд Юквона — пытливый и настороженный, словно у давно сбежавшего из дома взрослого кота, давно не доверяющего ни людям, ни собакам, ни таким же, как он, котам.
-Нет, - тихо отвечает Минхёк, ощущая, как напрягаются кончики пальцев на его плечах.
Что-то меняется совсем мгновенно: секунда — и накрывает темной, туманной волной жара, сменяющегося холодом и снова теплом, горечью и солью, специями и тростниковым сахаром. Юквон просто резко отталкивает Минхёка от себя, делая несколько шагов назад.
Когда Би-Бом оборачивается, Юквон смотрит в асфальт, убрав руки в карманы и опустив голову.
-Ты, - еле слышно. - Ты, что ли, охуел, блять?
И срывается на крик.
-Ты вообще, что ли, с ума сошел, Ли Минхёк?! - Кричит Юквон, совершенно не обращая внимания на то, что находятся они в общественном месте. - Ты вообще тупой идиот? Нет, блять, отвечай!..
В глазах Квона, раскосых и сильно оттененных макияжем, паника — настоящая и неподдельная паника вперемешку с огромной долей испепеляющей злости. Минхёк растерянно отступает, не понимая — нет, все-таки понимая, наверное, но не осознавая.
-Ты придурок, Ли Минхёк, - зло, отчетливо и по слогам повторяет Юквон, сощурившись до двух темных полос вместо глаз. - Видеть тебя, дурака, не желаю... Езжай отсюда в своей колымаге нахер, и не появляйся в радиусе тысячи метров от меня, пока не найдешь её. Я понятно выражаюсь?
Би-Бом молчит — почему-то все эти спонтанные, искренне злые и просто искренние оскорбления не входят лезвиями внутрь, а просто проскальзывают по коже, отдаваясь в подсознании ясным, кристальным и до ужаса болезненным звоном. Юквон криво улыбается — и, психанув, разворачивается в другую сторону.
-Ничему тебя жизнь не учит, - бросает он напоследок, направляясь в противоположную от автомобиля сторону. - Сам дойду. Деньги — в бардачке.
Да, думает Минхёк, усаживаясь на капот и бездумно поглаживая пальцами металлический корпус.
-Да, наверное, действительно идиот.
Деньги — в бардачке. И когда только успел?
Как догадался?
Или просто — знал?
«Завтра в половину двенадцатого у отеля», - поздняя, почти ночная смс-ка.
«Без неё не появляйся», - вторая, через пару минут.
«А если появишься и без — просто молчи и не выводи меня из себя», - третья через полтора десятка секунд.
«А вообще — хуй с тобой, приезжай и не молчи...»
Би-Бом закрывает глаза.
***
Когда Минхёк выходит из дома, утро встречает его удивительно прохладным воздухом, свежим, несмотря на близость одной из самых загруженных бомбейских автострад. Таких дней бывает здесь всего раз-два и обчелся за целый год — и Би-Бома почему-то тянет в беспричинную улыбку, которая выходит тусклой и усталой.
Заснуть удалось только под утро — бесконечный калейдоскоп снов про какие-то ожившие трубочки в стаканах с кока-колой, бегающие по столу и стреляющие кубиками льда, сеульскую теле-башню и Содэмунгу, где часто зависал со школьными друзьями.
И про дворовых рыжих ободранных котов.
Встретив одного такого около подъезда, Минхёк вздрагивает поначалу, а потом, опустившись на корточки, протягивает руку:
-Кис-кис, ну иди сюда...
Кот, недоверчиво глянув желтым глазом, касается усами минхёковской ладони и, гордо подняв хвост, удаляется восвояси.
Би-Бом устало трет пальцами веки.
А Юквон к половине двенадцатого уже стоит около отеля — судя по виду, стоит довольно давно, и Минхёку почему-то становится нестерпимо стыдно.
-Мне в электронный надо, - говорит Квон отвлеченно, пристегиваясь и даже не глядя на Би-Бома. - Потом в спортивный. А потом в алкомаркет.
-Куда?
Юквон одаривает его задумчиво-презрительным взглядом, а потом привычно дерзко усмехается и передергивает плечами — белая свободная футболка открывает ровно загоревшие ключицы безо всяких следов ещё недавно яркого мехенди. Сведено безупречно.
-Туда, Минхёк. Не волнуйся, мне уже есть восемнадцать.
По пути удобнее сначала в спортивный, потом в электронный, а затем в тот, который Юквон мудрено обозвал «алкомаркетом» - Би-Бом в душу не имеет, зачем Квону специализированный магазин алкогольных напитков, но вопросов не задает — чувствуется, что Юквон и без того напоминает бомбу замедленного действия. Гранату, из которой уже успешно выдернули чеку и ждут только взрыва. Ядерного.
В спортивном Квон задерживается довольно долго, но по сравнению с первым его визитом в салон красоты это время кажется Би-Бому ничтожно малым. Он успевает вновь проверить основные точки автомобиля, протереть стекла и номерной знак — успел уже покрыться пылью за эти сухие и жаркие дни. Юквон возвращается, закидывая на заднее сидение довольно объемный пакет с коробкой явно из-под кроссовок и аккуратной уложенной белой толстовкой — сам все так же усаживается на переднее и нетерпеливо дергает подбородком, де, давай уже, трогай, ямщик.
По пути в электронный выясняется, что ещё неплохо бы заехать на рынок за фруктами и соком, а потом в идеале, конечно, надо бы закупиться книгами («Да, представь, чувак, у меня нет электронки, а если бы и была, я бы душу свернул на кнопочки тыкать!»), ну и вообще срочно требуется инженерный калькулятор.
«На кой хуй?!» - хочется взвыть Минхёку, но он терпит, покорно разворачивая автомобиль на сто восемьдесят градусов и выходя на обгон. Ловит себя на мысли, что готов даже через две сплошные захерачить, лишь бы Юквон перестал будто бы намеренно выбирать места, находящиеся в диаметрально разных направлениях.
По дороге в книжный центр Юквон, уткнувшийся носом в покер на телефоне, вдруг вздрагивает и, закрыв игру, долго смотрит на экран — входящий вызов с какой-то знакомой мелодией на звонке.
Квон берет трубку только через долгие полминуты. В мембране раздается высокий, звонкий голос — Квон слегка морщится.
-Да, - негромко. - Я занят, я дохуя занят. Ты же знаешь, я всегда занят, перезвони позже! Нет, блять, у меня моральный выбор — пособие по высшей математике или Флобер. Перезвони. Послушай, я правда занят...
Минхёк слегка скашивает взгляд, наблюдая, как Юквон нервно трет пальцами ткань джинсов ближе к колену, словно намереваясь проделать там дырку размером с тоннель под Ла-Маншем. Чуть морщится и кривит губы — явно не желает разговаривать со звонящим. Высокий голос в трубке то замолкает, то вновь раздается с новой силой — а во взгляде Юквона какое-то смешение паники и злости, как тогда.
Тогда, вечером — кажется, это было так давно, а на самом деле всего лишь вчера.
Юквон, с досадой зашипев, бросает трубку.
Промаявшись в книжном с полчаса, он в итоге выходит с пустыми руками.
-Блядские котангенсы, - цедит сквозь зубы и скрещивает на груди руки.
В электронный Юквон уходит то ли за новым аккумулятором для смартсфона, то ли за usb-шнуром или зарядкой, то ли за новыми наушниками для плейера. Хлопнув дверью «Кадензы», оставляет на переднем сидении смартсфон — Минхёк пожимает плечами и не вопит ничего вслед, думая, что за несколько минут ничего серьезного произойти не может.
Минут через пять телефон вздрагивает стандартной мелодией входящего сообщения — Минхёк помимо воли рефлекторно опускает взгляд на загоревшийся экран, на который автоматически выводится окошко с текстом принятой смс. Растреклятые «Самсунги» нового поколения.
«Отправитель: Тхэиль»
«Текст сообщения: Юквон, ты охерел? У тебя днюха через три дня — ты вообще в Сеул возвращаться собираешься? Мотай из своего Суринама, мы ждем»
Окошко меркнет и гаснет, сворачиваясь в панель «Пуск» - Би-Бом отводит взгляд, опираясь ладонями на руль и пусто-бесцельно глядя в лобовое стекло. Отчего-то оно кажется глухим, толстым и матовым, бесконечно непроглядным и мягким, как резиновые стены в психиатрической больнице. Минхёк, чтобы развеять это ощущение, несколько раз оттягивает рычажок щеток — они с визгливым звуком, какой бывает только по чистому стеклу, промывают поверхность.
День рождения — через три дня. Короткий щелчок на панели управления «Кадензы», дата — 6 апреля 2014 года.
Юквон, вернувшись с упаковкой новых наушников, бегло просматривает полученное сообщение — и, не отвечая, выключает телефон, вытаскивая из него аккумулятор. А потом, помолчав с минуту, поворачивается к Минхёку:
-Поехали в отель.
***
Бомбей живет — двигается, словно огромное, живое и одушевленное существо со своим сердцем и душой внутри. Живет тем безумным и хаотическим западно-азиатским ритмом, который можно почувствовать только здесь и который, как губка, впитывает в себя самый сок индийского духа, пахнущий эфирными маслами, горячей пылью, морскими прибоями Аравийского моря и чайными специями.
Бомбей живет — словно огромное мягкое существо, до бесконечности наполняемое миллионами различный аур всех, кто так или иначе попадает в него.
Бомбей живет, а Минхёк почему-то не удивляется, когда Юквон вдруг замолкает совсем — просто словно бы исчезает из его жизни, оставив на память только какую-то карамельную конфету в бардачке и тонкую полоску от упаковки «Капитана Блэка».
Когда привычная смс-ка не приходит в первый вечер, Би-Бом делает скидку на то, что Юквон просто, наверное, устал за этот сумасшедший день — едва ли не десяток магазинов и торговых центров, находящихся в разных концах города, шутка ли. Когда смс нет ни на утро, ни даже в полдень, Би-Бом думает, что это все же нормально — хотя бы один день посидеть дома и притушить впечатления от разноцветного живого хаоса вокруг. Минхёку кажется иногда, что при всей своей активности Юквон странно резонирует с окружающей действительностью, оказываясь неспособным найти в ней подходящий для комфортного существования слой. В итоге действительность, что неудивительно, почти всегда оказывается сильнее — пусть Квон и умудряется подсунуть ей какую-нибудь очередную вселенскую гадость.
Когда ни звонка, ни смс нет ни на второй день, ни на третий, Би-Бом решает, что все, пожалуй — просто все, и ничем и никак это не объясняется.
А может, его уже даже нет в этом огромном и мягком индийском одеяле под названием Бомбей, который Мумбаи на самом деле.
Но это — это никого давно не волнует.
Минхёк забывает и об смс, и о звонках на юквоновский телефон — и вообще, в принципе, теряется в датах даже в тот момент, когда решает выйти работать в ночь с восьмого на девятое апреля. Календарей Би-Бом не любит и не держит дома ни одного — как следствие, редко когда с точностью может ответить на вопрос «а какое сегодня вообще число?».
Проворачивая ключ зажигания «Кадензы» и выезжая на точку в западной части Бомбея, Минхёк совершенно не помнит, что сегодня восьмое апреля.
-О, Би-Бом! Вечера, - приветствует его знакомый таксист, опуская стекло «Акцента» и взмахивая рукой. - Ты сегодня в ночь?
Хараджи — да, на имена у Минхёка память великолепная, чего не скажешь об ориентации в датах.
-Вечера, - отвечает он, выходя из «Кадензы» - сидеть внутри выдержки просто нет. - Ага, в ночь. Решил подзаработать...
Хараджи согласно кивает — мол, я тоже, это, парень, дело хорошее. Индиец задумчиво вертит в руках сигарету и, не встретив со стороны Минхёка особого желания к немедленному общению, небрежно бросает:
-Вообще, конечно, хреновая штука — зарабатывать надо, а там сейчас матч Лиги Чемпионов «Бавария» - «Барселона» в прямом эфире. Я почему-то думал, что он десятого, а он, сволочь, в ночь с восьмого на девятое. Как так вообще...
Минхёк, вздрогнув, задумчиво закусывает губу — в подсознании просыпается странное чувство, впивающееся острыми лезвиями в голосовые связки и горло. Ночь с восьмого на девятое — Би-Бом кидает взгляд на наручные часы.
Электронный дисплей как всегда точен — 23:45 серо-черными ровными цифрами на встроенном в обыкновенный циферблат небольшом экранчике. Минхёк в задумчивости кривит губы и пропускает вдох — разом, будто решившись на что-то, разворачивается и, не удостоив коллегу ответом, садится в «Кадензу», резко трогая прямо с места.
Запад Бомбея. По пути — в круглосуточный магазинчик за банкой кока-колы.
Через пятнадцать минут Би-Бом уже останавливается около главного входа отеля «Хоутел Мидлэнд 2*» - подумав и присмотревшись, сдает немного назад, максимально близко подгоняя автомобиль под нужные окна. Минхёк неплохо помнит, какие из них — юквоновские. Короткий взгляд на часы, которые теперь показывают полночь.
Одну минуту первого ночи.
Номер Юквона — на третьем этаже, и выходит к лицевой стороне одним окном и небольшим балкончиком площадью максимум в два шага. Минхёк цепляет с переднего сидения холодную алюминиевую банку колы и открывает её, опуская веки под мерное шипение и вслушиваясь в этот звук. Вот оно прекращается — ровно секунд пять, не меньше и не больше. Би-Бом, распахнув дверь, выходит из «Кадензы» и, в последний раз взглянув на циферблат часов, сигналит — один длинный и два коротких.
Би-Бом прекрасно знает, как Юквон ненавидит сигналы автомобилей. И прекрасно знает, что Квон не менее прекрасно помнит - Би-Бом привык сигналить именно так, в три захода, где один длинный и два коротких.
И ещё раз. Ноль, просто ноль — только в окне на пятом этаже загорается свет. Да ладно, думает Минхёк, похуй, в самом деле. «Заплачу штраф...»
Длинный, два коротких.
И ещё раз.
Свет на третьем этаже зажигается только сейчас — хлопает балконная верь, и на пороге появляется полностью одетый Юквон, с прищуром всматривающийся сначала вдаль, а потом переводящий взгляд вниз.
Идеальная укладка, идеальные вещи, идеальный макияж, идеальная, абсолютно ровная маска. Квон, облокотившись на перила балкона, смотрит вниз — прямо на Минхёка.
Минхёковские губы трогает легкая, едва заметная улыбка — он поднимает вверх открытую банку колы, салютуя.
И говорит с незлобивой усмешкой:
-Ну, с днем рождения?..
Юквон вздрагивает — губы помимо воли искривляются в болезненной, недоверчивой улыбке. Не отвечая, он по-прежнему не сводит глаз с Минхёка, замерев и будто остановив вокруг себя прихотливое время. Горечь, сладость, жар и холод, тростниковый сахар и сахар пальмовый — все смешивается в искривлении губ, прямых ресницах и легких тенях в уголках глаз, которые совсем не косметика.
Юквон, не отвечая, просто скрывается в номере — и Минхёк думает, что это нормально.
Все нормально, все хорошо. Глоток холодной кока-колы.
Все хорошо.
Юквон появляется из дверей главного входа через минуту, держа в руках два кристальных пузатых бокала с теплой янтарной жидкостью — спокойно прямо по газону направляется к Минхёку, молча протягивая ему один.
Коньяк — той самой нужной комнатной температуры.
-Я за рулем...
Юквон поднимает на Минхёка прямой, ровный взгляд — с примесью какой-то странной, нечитаемой улыбки и еле уловимого оттенка горечи.
-Сегодня ты никуда не поедешь.
Ни-ку-да.
6. Merry last day6. Merry last day
«Хэй, я сегодня никуда не поеду, но если хочешь, можешь подняться ко мне»
«Номер номера ты помнишь, ага»
Минхёк пробегает взглядом два подряд сообщения и закатывает глаза — больше уже смешливо, нежели раздраженно и презрительно. Все в голове никак не укладывается, насколько можно вообще так любить присылать отрывочные смс-ки с интервалом в десять секунд. Но Юквон может.
Юквон, кажется, вообще almighty.
«Если, конечно, хочешь, а там»
Минхёк хочет — просто хочет и все, потому что работы нет, но есть свободное время, да и вообще — просто хочет, потому что. И уже привычно ныряет в салон «Кадензы», когда телефон принимает ещё одно сообщение.
«Ой, подожди, я вообще не то написал»
«Я это»
«Ну как сказать-то»
«О, вот, вспомнил»
«Ну, в общем — ты это, не если хочешь, а приезжай, пожалуйста»
Пожалуйста? Минхёк фыркает, заводя автомобиль.
«Обязательно»
«Или не обязательно»
«Короче, блядь, я всё сказал»
Би-Бом улыбается, опуская голову на грудь.
Когда Би-Бом заходит в гостиницу, его встречает молодая администратор на ресепшен — симпатичная девушка больше даже какого-то европейского типа внешности вкупе с приветливой дежурной улыбкой. Минхёк, подойдя, представляется и добавляет, в какой номер пришел. Девушка кидает на него слегка заинтересованный взгляд.
-Секундочку, - отзывается она, отточенным движением набирая номер на телефоне. Видимо, соединяется по громкой связи.
И, дождавшись, когда на том конце снимут трубку, говорит по-английски с легким американским произношением:
-Господин Ким, к вам гости. Вы...
-Минхёк, пресвятые каннибалы, это ты? - Доносится из трубки раздраженный юквоновский голос, в принципе не слушающий девушку. - Бом-Бом!
Минхёк, тонко улыбнувшись, приближается к громкоговорителю и отвечает спокойно:
-Да, Юквон, не кричи, ради всего святого.
-Скажи этой дуре, что я тебя жду, и кончай уже разводить там свои гнусные джентельменские сопли! - Взрывается Квон, с грохотом бросая трубку, судя по звуку, то ли на пол, то ли ещё в какие-то неведомые ебеня.
Би-Бом отчасти виновато поводит плечами и, повернувшись к администратору, говорит:
-Вы не волнуйтесь, все в порядке, он меня ждет.
И замолкает неловко — она смотрит как-то растерянно и озадаченно. Но не объяснять же человеку, что это вообще нормально в случае Юквона.
-Юквон, - тихо и угрожающе начинает Би-Бом, приоткрывая дверь и проскальзывая в номер. - Юк...
И закашливается, потому что его чуть ли не сносит порывом нехилого такого ледяного ветра — Минхёк, быстро сориентировавшись, протискивается в дверной проем и захлопывает за собой дверь, ошарашенно обводя взглядом комнату. Молчание.
Все окна плотно закрыты и неумело занавешены какой-то черной тканью, отчего в номере довольно темно, совсем по-вечернему; кондиционер работает на полную мощность в режиме «antarktida ver 2.0», на кофейном столике, поставленном перед кроватью, красуется россыпь красно-белых полосатых леденцов и несколько зажженных свечей. На полу, неподалеку — красный рождественский носок и пара пластмассово-пушистых игрушечных оленей.
На кровати в окружении подушек, скрестив по-турецки ноги и сложив руки на груди, сидит Юквон. Просто конкретный такой хмурый Юквон в попугайской расцветки гавайских шортах, красном толстом свитере под горло и зеленых шерстяных носках, больше похожих на огромные валенки. Сидит и, нахохлившись, прячет нос в высоком вороте свитера.
Минхёк притормаживает.
-Ну чего стоишь столбцом? - глухо и порядком недовольно ворчит Квон, пряча ладони в рукавах свитера. В комнате стоит жуткий, просто зверский холод — Минхёку до ужаса приятно окунуться в этот мерзлый поток после жаркого, аномально раскаленного для весны города, а вот Юквону, кажется, всерьез очень холодно.
Минхёк, не найдя взглядом пульта, молча подходит к кондиционеру и вырубает его — только замолкнув, тот вновь взрывается холодом, и Минхёк снова выключает его; щелк — он включается снова, Минхёк вновь вырубает, потом — щелк и...
Юквон, сидя на постели и держа в руках пульт управления, упрямо включает морозные потоки снова. Би-Бом от души проходится ладонью по собственному лицу.
-Квон, ты того, да?
-Того чего? - Подозрительно.
-Ебнулся? - Прямо.
-А то ты не знал. Наивный.
Минхёк, пройдя вперед, осторожно садится на краешек юквоновской кровати — тот по-прежнему сидит посередине, сохраняя каменное выражение лица и даже дыша в стиле «я тсарь, холоп ты ничтожнейший». А Би-бому — тому просто смешно.
По-доброму так.
-Юквон, - мягко, как с ребенком в детском саду. - Что-то случилось? Ты зачем тут этот патихард замутил?
Квон щурит глаза в щелочку и громко, с претензией фыркает, не высовывая носа из ворота свитера. И чихает, потому что щекотно.
-А мне кто-то запрещал? - Справедливо, что уж тут противопоставишь. - У меня — Рождество, и меня не ебет ничье мнение. Конфетку будешь?
Юквон, перебравшись за спину Минхёка, уже через секунду тыкает ему в нос рождественский красно-белый леденец в форме буквы «J», даже сквозь шуршащую упаковку распространяющий теплый сладкий запах карамели. Или это запах Юквона - Би-Бом уже различить не может. Различает только дрожащие от порывов псевдоветра небольшие огоньки молочно-белых свеч.
-А елку чего не нарядил? - внезапно и совсем неожиданно даже для себя самого спрашивает он, только потом понимая, какую глупость ляпнул и вообще.
Квон вздыхает, усаживаясь рядом с Минхёком и свешивая вниз ноги в пушистых зеленых «валенках». На их носках — мультипликационные морды драконов. Сущее проклятье.
-Не успел, - грустно отвечает он, рассматривая носки. - Даже игрушки нашел, но не успел... Впрочем, где-то был брелок ещё из Сеула в форме елки. Кажется, Зикан на прошлое Рождество подкинул или Кён... Не помню. Хочешь?
Би-Бом качает головой.
-Зикан, Кён? Кто это? - Вопрос ради приличия.
-Да так, друзья там, - ответ ради приличия, и Юквон неловко мнется. - Помнится, была у нас мулька в Рождество мягкими игрушками друг другу в окна швырять. А эти мудодебилы не заметили, что в куче всякого дерьма был нехилый довольно тяжелый металло-пластмассовый брелок.
Би-Бом скашивает на Квона взгляд.
-Окно разбили?
-Эм... - Взгляд у Юквона — пустой и ничего не выражающий, элементарно прикрепленный к занавешенному окну напротив. - Нет, не разбили. Я в этот момент его открыл и высунулся наружу.
Пауза.
-Да, блять, я огреб металлической елкой по лбу.
-Не смей ржать, Ли Минхёк!
-Ща найду и сам тебе переебу!
Юквон, перестав угощать ржущего Минхёка подушкой, успокаивается и снова усаживается рядом, подпирая подбородок ладонями.
-Да не суть, не успел я елку, - говорит он слегка виноватым тоном. И вдруг оживает. - И да, кстати. Вон там — носок для подарков. Можешь начинать, я жду.
Минхёк растерянно буравит взглядом кусок пушистой красной ткани с белой оторочкой.
-Но я... Ты мог бы предупре...
Юквон заливисто смеется, откинувшись на кровать и для пущего удобства перевернувшись на живот, чтобы было удобно бить кулаками по матрасу.
-Ну ты дурак, что ли? - Отсмеявшись, Квон смотрит на Би-Бома с совершенной серьезностью в темных глазах. - Конечно, ты не мог предполагать, что один странный сеульский мальчик решит в апреле устроить вдруг внеплановое Рождество. Поэтому я жду, начинай... Иди смотри, я серьезно. Может, там для тебя чего есть?
Би-Бом, поднявшись, аккуратно поднимает красный носок — явно новый и специально подарочный, несущий ещё в себе еле различимый запах торгового центра и новизны. Ткань мягкая, и Би-Бом рефлекторно гладит пальцами белый искусственный мех на отделке, прежде чем вытряхнуть содержимое из носка. Юквон наблюдает с заинтересованной легкой улыбкой.
На ладонь Минхёка приятной металлической тяжестью падает небольшая фигурка — совсем небольшая, сантиметра три всего в высоту. Темная бронза искусной, явно ручной работы — все крошечные детали, мелочи и полутона. Фигурка Ганеши с головой слона Айраваты, в руках которого — традиционно трезубец и лотос.
Одно из самых почитаемых божеств индийского пантеона — бог счастья.
Юквон зарывается носом в подушку, глядя, как Минхёк осторожно обводит пальцами мельчайшие детали статуэтки.
-На счастье, - просто говорит Квон, глядя на Минхёка. - Мне сказали подарить это тому, кому я хотел бы счастья.
Би-Бом поднимает на Квона растерянный, беспомощный взгляд — безумно хочется бросить все к чертям, подойти и обнять его, обнять и не отпускать ни за что и никогда, связать по рукам и ногам — или по самим сильным крыльям, чтобы никогда не смог улететь. Хочется подойти и сказать что-то глупое, прямое и искреннее — хочется просто признаться, что хочется. Юквон склоняет голову набок — уже не улыбается, и только в уголках глаз прячется тепло.
Минхёк помнит — это у него, у Минхёка, на лбу все «вот такенным» шрифтом написано. А Юквон — внимательный.
-Помолчи, не говори ничего, не нужно, - Квон поднимает руку. - Иди сюда лучше, поближе, я кое-что скажу. Ну, постараюсь как можно меньше молоть ереси, но сам знаешь, как это сложно.
Би-Бом послушно вновь садится рядом на постель, а Юквон складывает руки на коленях, слишком, пожалуй, внимательным взглядом рассматривая красивые пальцы с несколькими серебряными кольцами и тонкие браслеты на запястьях. И медлит.
И говорить начинает только через несколько долгих, мучительно молчаливых минут.
-Знаешь, наверное, действительно легко было подумать, что я элементарным образом ебнулся, когда замутил весь этот… Патихард – кажется, так правильно говорится? – Юквон кидает на Минхёка чуть насмешливый взгляд. – На самом деле, это все радио. Блядское бомбейское радио. Понятно?
Минхёк смотрит слегка удивленно.
-На индийской станции передали, что сегодня Рождество, а это запоздавшая первоапрельская шутка, а ты повелся и теперь собираешься подавать апелляцию на судебное разбирательство по причине крайнего идиотизма ситуации?
Юквон беззлобно смеется, не отнимая рук от колен, а взгляда – от рук.
-Пожалуй, если бы это действительно было так, то на ушах стояло бы полгорода. Мне несложно… - Вздыхает, чуть скривив губы. – Просто я с утра по радио песню услышал. Ну знаешь, обыкновенную вроде песню – да хуй с ней, одну из моих любимых песен. Я её без особой нужды стараюсь не слушать часто – странные мысли в голову лезут. Но если случайно зацепил, то выключить уже не могу.
Би-Бом молчит, глядя, как одна из молочно-белых свечей неспешно оплавляется вязкими восковыми каплями на стеклянную поверхность кофейного столика.
-А что, если бы это был твой последний день? Если бы завтра было уже поздно? Ты бы смог сказать «прощай» вчерашнему дню? Ты бы смог прожить каждый момент, как свой совсем последний?
Би-Бом вздрагивает, поднимая на Юквона непонимающий взгляд – тот грустно улыбается, задумчиво то соединяя кончики пальцев, то разъединяя их обратно.
-Вот и я вот так же, понимаешь, - тихо отвечает он, и кажется, будто этот односторонний разговор становится лоскутным и неустойчивым. – If today was your last day, If tomorrow was too late, would you say goodbye to yesterday? Would you live each moment like your last?
-Leave old pictures in the past, donate every dime you have? - Продолжает Минхёк негромко, заканчивая какой-то безысходно-вопросительной, глухой интонацией, в ответ на которую Юквон поднимается и, соскользнув на пол, покрытый ковром, усаживается напротив Минхёка.
-If today was your last day... - Здесь, как и в песне, рефрен, все правильно, все верно. Юквон привычно скрещивает ноги по-турецки и теперь смотрит на Би-Бома снизу вверх.
В задумчивости касается языком уголка губ и проводит его кончиком по нижней. -Понимаешь, я когда сегодня с утра услышал, меня переклинило. Конкретно так – как будто он меня, вот именно меня спрашивает – эй, чувак, а если это твой последний день? Что ты будешь делать? Чего ты хотел бы?
Юквон глубоко вздыхает, будто собираясь с мыслями, и понимает на Минхёка чуть сдавленный, неуверенный взгляд. Минхёк становится неуютно – это совсем не его, не юквоновское. Слишком больно?
-Чего бы ты хотел, Ким Юквон, если это был твой последний день, и завтра было бы уже поздно? – спрашивает он тихо будто самого себя. – И я тогда решил. Понял, что хочу Рождество. Чтобы последний мой день был Рождеством – ведь Рождество это рождение чего-то нового, правда? И даже если бы я исчез, то скоро родился бы вновь. Вот что я понял.
Минхёк ловит себя на мысли, что снова срочно хочется коснуться его – неважно как, неважно зачем, неважно почему.
-А ещё я понял, что в свой последний день я хочу увидеть тебя, - говорит Квон просто. – Увидеть совсем рядом, показать тебе мое Рождество и оставить тебе на память что-нибудь обо мне. Чтобы это «на память» стало ещё и «на счастье». Вот что я понял.
What's worth the prizes is always worth the fight
Би-Бом не понимает, как он оказывается внизу рядом с Юквоном на ковре – осторожно, чтобы не спугнуть, кладет руки на плечи, вглядываясь в странно потухшие и опущенные раскосые глаза; Квон ненавязчиво обнимает его за талию, грея холодные руки под футболкой, прижимаясь чуть ближе и – тут же отстраняясь.
Кожа сохраняет эхо колкого ощущения ткани под пальцами на плечах.
Юквон легко, совсем без усилия поднимается, отворачиваясь.
-Просто я привык добиваться того, чего хочу - да и грех ведь не добиться, если это все полностью в твоих собственных, а не в чьих-то ещё руках.
Он обнимает себя за плечи – холод уже практически не ощущается, но рефлекторные движения остаются.
So live like you'll never live it twice
Би-Бому начинает казаться, будто совсем рядом где-то звучат эти строки – своеобразной звуковой диффузией распространяются в пространстве, смешиваясь с холодными потоками воздуха и еле различимым эфемерным теплом от уже почти догоревших свечей на столе. Живи так, словно тебе не будет даровано второго шанса. А тебе ведь действительно не будет даровано.
-Я, Минхёк, очень люблю жизнь, пусть и мало осознаю, что это такое.
-Знаешь, почему я наорал на тебя тогда? Ну, тогда? Потому что мне очень хотелось бы, чтобы ты жил, а не существовал, как проклятущая амеба. Почему хотелось бы? А не знаю. Я никогда не был психоаналитиком. Would you live each moment like your last?
Юквон с горечью кривит губы.
-Это, кстати. Единственные английские слова, которые я знаю. Смешно, правда? Не отвечай, сам знаю...
Юквон цепляет пальцами рождественский леденец и, развернув его, поначалу облизывает карамель, а потом просто, как тогда, в первый день, разгрызает её – ни вкуса, ни удовольствия не чувствует. Задувает свечи, осторожно складывает подарочный носок и кидает его Би-Бому, заталкивает игрушечных оленей под кровать, срывает с одного из окон темную ткань.
В комнату волной пробивается яркий, слепящий свет бомбейского солнца.
-С Рождеством? - Улыбается Юквон, а Минхёк молча кивает, чувствуя, как бронзовая фигурка Ганеши холодит кончики пальцев.
Юквон тоже молчит – будто обдумывая что-то.
И отворачивается к окну.
-Освободи завтра, пожалуйста, немного времени.
-Завтра я уеду.