Ты просила МёнЁль? Рейтинговый МёнЁль?)
А получи, биелый, я ж реально тебе премного благодарен за Сэён-центрик
Хэй, эврибади - итс тайм ту билив, хелл йеах!
и-таки да - я фангёрлю Ухёна. сегодня можно.
Поверить, что кэп глава не умеет писать такие вещиКак бы то ни было, Сонёль всегда считал себя позитивным человеком, в каждой жизненной ситуации старающимся найти положительные стороны и моменты, которые могут поднять настроение. Как следствие, настроение у Ёля по больше части было на отметке «ваукруто» и «хён, все зашибись, нет, это не я наебнул любимую кружку Ухёна».
Да, в принципе, с начала дебюта настроение у Сонёля не особо и менялось, что как минимум спасало группу от унылого депресняка по причине скрипящих полов в дорме и запрета менеджера на заведение пэтов. А Сонгю ужасно хотел хорька и нудил об этом день и ночь; Ухён хотел завести волкодава, чтобы не слышать всех этих гнусавостей; Сонджону хоть и хватало мягких игрушек, но тоже сильно желалось грызуна.
Шиншиллу, например. И назвать её Когдаявырастуявасвсехубью.
Только вот градуса настроения у Сонёля в последнее время не было, чтобы играть в «Чип и Дейл спешат на помощь унылому рассаднику грибов». Причина была, в общем-то, до зубного скрежета банальной — камбэк. Нет, Пэрадайс Сонёля устраивал и даже в какой-то мере конкретно вштыривал; куда как хуже ощущалось постоянное желание закрыться в душе после каждого выступления или, как во время съемки самого клипа, после каждого дубля сцены с валяющимся на полу Мёнсу.
Сонёль упорно отводил взгляд и вообще пытался переключиться на режим «ой, хёнчик Ухёнчик прикольно на лесенке скачет», но то и дело возвращался мыслями к тому моменту, что неплохо бы бабу из клипа вырезать, на место Мёнсу положить его, Ёля, а самого Мёнсу определить на место девчонки.
Было чертовски интересно посмотреть на Мёнсу с такого пикантного ракурса.
Мысли о перемене сюжета клипа нихера ожидаемо не отвлекали, а лишь волнами мурашек отдавались куда-то вниз живота, вызывая томительное чувство, которое хоть и нельзя было назвать неприятным, но крайне, крайне нежелательным на съемочной, дери её, площадке.
Сонёль пробовал медитировать и думал, что пора переходить на крутые штаны с матней, как у Чхансона в Oh Yeah. Возникало подозрение, что наличие такой атрибутики у Чуна — ни черта не модельный изыск, а банальные физиологические проявления.
Внутренняя сатира тоже помогала мало. Вставал регулярно, без разрешения и вообще неконтролируемо, а Сонёль адски злился на чистюль-одногруппников, обожающих торчать в душе по паре часов и божился уйти в монастырь, если там наплыв на ванные комнаты поменьше.
Сонёль над жизнью прикалываться любил, а вот когда жизнь начинала над ним стебаться — бесился и не понимал, в чем здесь подъеб, ведь он же «совсем ничего плохого не сделал». А то, что снова началась полоса «жизнь — адовый тролль», Сонёль как-то не особо сомневался.
Ибо да, Инкигайо взяли, Пэрадайс сплясали и где-то даже спели.
Но с каких, с каких волшебных ебеней Мёнсу перманентно вертелся перед ним в своем извращенском прикиде с голой спиной, хотя в официальном описании дислокации каждого участника на сцене они вообще должны были находиться как минимум на разных углах площадки?
А впрочем, Сонёлю уже глубоко однохуйственно, особенно, если учесть, что шустрые, как вода в унитазе, хёны успели оккупировать все душевые кабинки и более или менее темные углы, чтобы сожрать запрещенные стаффом американские фаст-фуды.
Свободным остался только какой-то мелкий служебный туалет, куда Сонёль, не слушая меланхоличных возмущений, и потянул Мёнсу за рукав злостного извращенского прикида. Дальше, впрочем, тоже ничего не слушать не стал.
И целовал слишком глубоко и долго, чтобы у Мёнсу хватило воздуха на бесполезные разговоры.
Сонёль вообще никогда не думал, что кожа бедер может быть настолько горячей, а Мёнсу — настолько спокойным в неординарной ситуации. То, что ситуация может казаться Мёнсу совсем «ординарной», Сонёль как-то во внимание не принимал. Только чувствовал оголенной шеей холодную плиточную стену и зарывался пальцами в слегка влажные темные волосы Мёнсу, неконтролируемо двигая бедрами навстречу его губам.
Сумбурность медленно перетекала в спокойствие и плавность, а чертово напряжение — в солоноватую вязкую жидкость, следы которой было оставлять было слишком палевно, поэтому Мёнсу губы аккуратно облизывал.
Чем нарвался на очередные «проблемы».
Становилось ну совсем хорошо, а в монастырь уходить резко расхотелось.
-Блядь, узнаю, какая скотина уже второй час не вылезает из общественного, прошу заметить, туалета — порешу на месте! - Ухён бесился у двери уже не первую минуту и пинал ногами сухое дерево — тоже.
Сонёль замер на секунду и прислушался к воплям. Пока Мёнсу бездумно водил взглядом по замыленному и исцарапанному крохотному зеркалу и приводил себя в некое подобие порядка, Ёль успел выслушать нехилый кусок лекции «О совести или о том, чего нет» в исполнении Намстара и конкретно похолодеть от мысли, что теперь уж незамеченными точно не выбраться.
-Хён, я не понимаю, у тебя какие-то проблемы? - Спросил в щелку, подойдя вплотную к двери.
Секундное молчание — видимо, Ухён переваривал полученную информацию.
-Нет, я, черт тебя побери, просто в туалет хочу. - Пауза. - А у тебя там что, блядь, какие-то проблемы?!
Нет, совсем нет. Какие теперь могут быть проблемы.