nah, fuck it
Я прощаюсь с летом. Я не люблю лето, хоть и хочу многим сказать за него, такое, спасибо. Я прощаюсь с очередным периодом в моем... творчестве? Просто прощаюсь.
Впереди должно ждать что-то новое. Спасибо и простите меня.
Название: Улица Мор, 10
Фэндом: EXO-K|M
Пейринг: Крис/Сухо (Чунмён) + Лухань
Жанр: ангст, повседневность, психология, философия
Рейтинг: PG-13
Статус: завершен
Размер: мини, 10 страниц
Посвящение: ji.young. И прости меня.
Скачать Wayne Gratz - Two Views.
Улица Мор, 10Крис не помнит и не может объяснить, почему каждое 10 октября он просыпается с чувством безумной растерянности и ощущением, будто потерял что-то, что вернуть уже нельзя.
И долго ищет по всей квартире ключи от двери, всегда находя их в привычном месте.
***
10 октября 201n года
Крис просыпается много позже будильника — тот звонит сначала в привычные семь утра, не встречая никакой реакции, затем в полвосьмого и, наконец, в восемь, в последний раз мигнув и окончательно разрядив аккумулятор. Крис встает только в половину девятого и долго смотрит на потухший экран, не двигаясь и пытаясь собраться с мыслями.
Ощущение такое, будто невидимые руки заботливо раскрошили тело на молекулы и рассортировали по секциям: сюда — углерод, сюда — кислород, сюда — водород, воду, магний, кальций, а шарики гемоглобина с каплей железа внутри обязательно отделить ото всех.
На работе нужно быть ровно в девять — Лухань, конечно, может открыть магазин и один, но снова будет долго припоминать, что опять отбил все пальцы этими вашими жалюзи, потому что единственный человек, способный нормально с ними обращаться, соизволил опоздать. Крис в спешке набрасывает куртку и шарф — горло все ещё немного саднит от недавней простуды; не глядя в зеркало, выскакивает из дома без пятнадцати минут, забыв брошенный на кровати разряженный мобильный и плохо завязав шнурки.
В этом окраинном районе Сеула, где городские здания гротескно намешаны с частными домами, все близко: квартира Криса и квартира Луханя, их общий индийский магазинчик, больше смахивающий на лавочку, местный торговый центр и полосы автострад, парк в одну аллею и площадь с единственным фонтаном, окруженная тремя деревянными скамьями. Собственный спальный микро-мир в полноценном макро — микро, огороженный от макро тонкой, но прочной эктодермой.
Чтобы дойти до магазина, нужно от дома сразу свернуть налево — и дальше, дальше по прямым тротуарам, практически не сворачивая; Крис тратит на это в среднем минут двадцать без спешки, если торопится — пятнадцать.
Сейчас нужно добраться за десять, чтобы к девяти успеть подготовить все к приему посетителей — а значит, свернуть нужно не налево, а направо, и идти переулками частных секторов. Так при желании до места можно добраться минут за восемь.
Выйдя из подъезда, Крис тоскливо смотрит на наручные часы и поудобнее обматывает шею шарфом, зарываясь носом в теплую мягкую ткань. Единственный вариант, чтобы не опоздать — свернуть в частные сектора, но Крис, путь и знает их довольно неплохо, не очень доверяет всем этим паучьим переплетениям улиц.
Выслушивать претензии Луханя хочется ещё меньше, чем плутать по закоулкам — Крис сворачивает на короткий путь.
Проходит минут одиннадцать, прежде чем Крис набирается сил признаться себе, что просто заблудился во всех этих вроде и немаленьких, но одноликих улицах — узких, в одну автомобильную полосу, обрамленных аккуратными одноэтажными и двухэтажными домами в английском стиле. А сады небольшие — всегда только сзади.
Крис вновь кидает взгляд на часы и понимает, что опаздывает просто безнадежно — именно в это время они обычно поднимают все эти противные жалюзи и открывают замок на двери. Окна высотой во всю стену не открываются никогда — запах индийских масел должен сохраняется в замкнутом пространстве и тепле.
Крис пожимает плечами и, подумав, наугад ныряет куда-то вправо — по его расчетам, именно в той стороне находится выход на основной проспект длинной дороги до лавки.
Первое, что приходит ему в голову, когда он оказывается на соседней улице — то, что он, Крис У, ни черта не имеет представления о топографии своего района. Улица оказывается примерно похожей на все остальные здесь — правда, Крис может с уверенностью сказать, что ни на одной улице района он не видел таких высоких резных фонарей в классическом стиле. Нигде.
Табличка на ближайшем доме гласит: «Улица Мор, 4».
Крис ни разу раньше не слышал об этой улице.
Он с интересом оглядывает пространство — она оказывается не очень длинной, домов в десять с каждой стороны, и тупиковой — упирается в холеный двухэтажный дом с бетонной площадкой впереди и парой автомобилей потребительского класса. Аккуратная и чистая, очень ухоженная — только золотистые листья, опадающие с деревьев, не убраны, а просто собраны в небольшие пушистые снопы у практически оголенных стволов. Насколько чисто и аккуратно, настолько и удивительно безлюдно.
Тихо. Крис выдыхает поверх ткани шарфа — несмотря на то, что осень не перешла ещё в свою холодную стадию, от губ отделяется смутное теплое облачко пара.
Тихо, безлюдно. И только на правой стороне улицы, на ступеньках одного из одноэтажных домов, сидит кто-то — кажется, молодой человек с книгой в руках. Крис в несколько быстрых шагов оказывается рядом, периодически меряя взглядом часы; останавливается на дороге напротив, раздумывая, как поделикатнее отвлечь незнакомца от чтения, чтобы спросить дорогу.
Ужасно глупо все это — потеряться в собственном районе, в котором живешь уже порядочное количество лет, но с таким опозданием Крис предпочитает забыть о всей нелепости ситуации. И отчего-то медлит несколько мгновений, рассматривая склонившуюся над страницами макушку с темными прямыми волосами и длинной челкой, падающей на лоб. Тонкие бледные пальцы с аккуратными ногтями, скользящие по строкам, довольно узкие, хрупкие плечи. Полупрозрачные запястья с голубоватым узором вен.
Табличка около двери: «Улица Мор, 10».
-Прошу прощения, - Крис делает шаг вперед, чтобы в теории оказаться в поле зрения опущенного взгляда парня. - Не могли бы вы подсказать, как мне выйти отсюда на центральный проспект?
Незнакомец поначалу не реагирует — судя по движению указательного пальца по книжным строкам, он дочитывает страницу до конца и лишь затем откладывает книгу, поднимая на Криса взгляд. Мягкие, красивые черты лица: изящный контур губ, где нижняя чуть полнее верхней, правильный профиль, чуть раскосые темные глаза в окружении пушистых ресниц, бросающих тень на веко и создающих эффект макияжа. Или это он и есть? Крис встряхивает головой, отгоняя слабое наваждение.
-На центральный проспект? - повторяет незнакомец, словно желая удостовериться и попробовать вопрос на вкус. Морщится. - Ну, очевидно, вернуться обратно и попытаться найти его там, где нет тупика.
И движением головы обводит прямую, тупиковую улицу. Крис понимает, что в действительности задал довольно глупый вопрос — с этого переулка есть только один выход. Незнакомый парень удовлетворенно кивает и снова тянется за книгой — кажется, что-то из Стендаля, но Крис не очень уверен и только еле заметно щурит глаза, пытаясь разобрать.
-Стендаль, Стендаль, - усмехается парень, и Крис вздрагивает, замечая, что тот вовсе и не думает возвращаться к чтению. Лишь рассматривает задумчивым, слегка оценивающим взглядом удивительно живых глаз.
Крис чувствует, как его словно обволакивает тонкими лентами прохладного шелка — отчего-то светло-небесного цвета — минуя ткань одежды, они охватывают шею, плечи, грудь и бедра, забираясь на поясницу и там неуверенно замирая. Незнакомец наблюдает за ним пристально и немного удивленно. Крис ерошит пальцами светлые волосы.
-Прошу прощения за беспокойство, - повторяет он, с трудом проговаривая слова и разворачиваясь, чтобы уйти.
-Ничего страшного, - будничным тоном отвечает молодой человек, обратно укладывая книгу на колени и раскрывая на нужной странице. - Обращайтесь.
Выход с улицы Мор действительно только один, а там нужно лишь свернуть на соседнюю и пройти несколько «кварталов», чтобы выйти на центральный проспект.
Лухань встречает Криса умелым толчком под ребра, шипением и попыткой подзатыльника, которая заканчивается своевременной остановкой в виде захвата за запястье. Крис оглядывается — посетителям ни к чему смотреть на разборки отношений в среде персонала.
-Ну извини, я ведь совсем немного опоздал, - говорит Крис тихо, скидывая в подсобке куртку.
-Немного? - Лухань, кажется, сейчас буквально лопнет от злости, если не доберется до Криса со своим подзатыльником. - Три с половиной часа — это, по-твоему, немного, халявщик?
Крис останавливается и с легким удивлением смотрит на Луханя в отражении зеркала.
-Я опоздал минут на двадцать, потому что решил пойти частными секторами и свернул не на ту улицу.
Лухань округляет глаза и саркастически кривит красивые губы — длинный светлый шрам на нижней становится практически незаметным.
-Мне ни разу в жизни никто не врал так нагло, - заявляет он. - И только поэтому я прощаю тебя, несмотря на то, что отбил все пальцы об эти проклятущие жалюзи. И да — там по твою душу покупатели, выбирают какие-то книги по индийской мифологии и трактаты по буддизму... Кажется, я уже успел родить «Махабхарату», прежде чем объяснил им, что не разбираюсь в литературе и вообще не умею читать.
Крис еле заметно улыбается в воротник рубашки — Лухань просто ненавидит возиться с «книжными» покупателями и предпочитает больше зависать в отделе масел, благовоний и украшений.
А тем, оказывается, нужна была всего лишь книга с легендой о принце Гаутаме и догматами буддистского верования.
Под вечер в магазине совсем безлюдно, и только Лухань шуршит и гремит чем-то в подсобке, изредка со вкусом ругаясь, а Крис, сидя за конторкой, никак не может сосредоточиться и понять, почему мысли не желают собираться в привычную гладкую систему.
Тело все ещё помнит призрачные прикосновения лент прохладного шелка.
-Эй, Лухань, - зовет Крис, падая лбом на сложенные кисти рук. - У нас Стендаля нет?
Грохот.
-Ты что, с ума сошел?! - Доносится мгновенный вопль из подсобного помещения. - Я в индийском магазине ещё всяких французских лягушатников не продавал!
Крис устало улыбается и думает, что в друзья ему достался ужасный человек. И врет он все, что не разбирается в литературе, окаянный.
***
В следующий раз Крис оказывается на улице Мор совершенно случайно, если случайностью можно назвать бездумную вечернюю прогулку с целью поиска вдохновения на сон. Осенью порядком мучает бессонница, отступающая почему-то только в рабочее время и явно вступившая в политический альянс с Луханем — оба, видимо, считают, что жизнь Криса ужасно скучна и её срочно надо разнообразить. У бессонницы методы понятные, а Лухань сваливает на Криса всю бухгалтерию с заявлением, мол, «ты выглядишь каким-то сонным, на, проснись и печать вот тут не забудь поставить».
Крис вздыхает, когда вновь оказывается напротив дома №10, где над крыльцом горит лампочка и по-прежнему на ступеньках сидит уже знакомый незнакомец, уткнувшийся носом в книгу. Крис не знает, что он, Крис У, вообще тут делает.
-Выход с улицы сзади, - не поднимая глаз, информирует парень, а Крис устало кивает, вроде как принимая к сведению, и почему-то снова не двигается с места.
-Да я знаю, - отвечает он, помедлив. - Просто случайно забрел — вот стою и думаю, куда бы ещё сходить.
-А-а-а, - глубокомысленно тянет незнакомец, по-прежнему не особо отвлекаясь от книги. - Ну понятно все.
И продолжает читать, изредка сдувая с глаз мешающую челку или заправляя её за аккуратное и небольшое красивое ухо. Крис невольно любуется бледными острыми скулами, оттеняемыми темными волосами, и слегка подрагивающими от движения глаз ресницами. Очень скоро парень не выдерживает, с глухим звуком захлопывая книгу и поднимая на Криса насмешливый взгляд.
-Ну чего встал, как изваяние? Уж либо иди, либо садись куда-нибудь сюда — неужели в удовольствие стоять на ногах? - И усмехается как-то так тепло и ненавязчиво — прохладные ленты шелка становятся на несколько градусов теплее.
Крис не знает, что заставляет его осторожно присесть на ступени рядом с парнем, который немного подвигается, уступая свободное место и с интересом глядя снизу вверх. И не знает, что заставляет его долго сидеть рядом с незнакомцем, вернувшимся в книжный мир, наблюдая за движениями тонких пальцев и читая вслед за ними отрывистые строки.
Рядом с этим незнакомцем удивительно тепло и спокойно — бессонница постепенно уходит, зябко передергивая плечами, затянутыми в холодную шаль.
-Эй, а тебя как зовут?
-Крис.
-Странное имя, но мне нравится...
Усмешка.
-А тебя?
-Чунмён. А это — улица Мор, знакомься.
-Спасибо, - Крис немного смущен и не знает, поймет ли Чунмён, за что благодарность.
Тот понимает прекрасно.
-Да мне-то за что? Это Стендаль убаюкивает. Возвращайся.
***
Дождь застает Криса на полдороги с работы домой — чтобы сократить, он решает пойти частными секторами. Округлые капли, поначалу редкие и тяжелые, вскоре меняются на плотную серую пелену, состоящую из мириад мелких водяных пылинок, вкупе дающих практически непрозрачную природную ткань; эти пылинки проникают за ворот куртки, под рукава и тонкую футболку, заставляя тело реагировать дрожью на влажный холод.
Местности из-за серой дождевой пелены почти не видно.
Крис идет наугад, пальцами собирая с ресниц скопившуюся воду — совсем наугад, разыскивая хоть какое-то место, где можно укрыться. Раскидистое дерево, название которого трудно определяется из-за вынужденной слепоты — не лучшее, конечно, место, потому что ливень проникает даже сквозь крону, листья с которой уже успели порядком облететь.
Крис стоит под этим, опустив лицо в намокший шарф и убрав руки в карманы — место смутно знакомое, но узнавание приходит только со взглядом на высокий фонарь, стоящий неподалеку, и фигуру у дома напротив. Ну конечно — улица Мор.
Чунмён, сидя под козырьком крыши своего дома, изредка протягивает руку, улавливая пальцами тонкую струю дождевой воды, падающей с водостока. И неотрывно смотрит на Криса, замершего под деревом, спокойно пропускающим упругие волны дождя.
Начинает знобить.
-Крис, - говорит Чунмён негромко, и голос этот слишком тих, чтобы пробиться сквозь шум дождя, но Крис почему-то слышит его. - Почему ты там стоишь? Иди уже под крышу, я тебе хоть полотенце, что ли, дам...
Чунмён смущенно теребит влажную прядь волос, когда Крис поднимается по невысокой совсем лестнице, но уверенно тянет его за запястья к себе — под козырьком крыши становится неожиданно тесно, и Чунмёна пробивает волной дрожи, когда он стягивает с Криса окончательно пропитавшийся водой шарф, случайно прижимаясь к его телу грудью и плечами.
Крис греет замерзшие пальцы о чашку с обжигающе-горячим, очень крепким черным чаем, когда на его голову сзади бесцеремонно опускается белое махровое полотенце, а Чунмён, встряхивая кистями рук, направляется к чайнику, чтобы вскипятить ещё воды. Крис закрывает глаза — он знает, что нужно бы вытереть насквозь мокрые волосы, но для этого нужно освободить руки от чашки, такой нереально горячей именно на той грани, когда жар доставляет потрясающе приятную полуболь.
Отпускать чашку не хочется, и Крис тихо стонет, слабым встряхиванием головы пытаясь заставить полотенце, чтобы оно сделало все само. Чунмён оборачивается ровно в тот момент, чтобы успеть подхватить его практически у самого пола.
-Иногда у меня создается впечатление, что ты элементарно не умеешь разговаривать и озвучивать просьбы, - Чунмён понимает все с полуслова, полувзгляда и полудвижения. Он вновь набрасывает полотенце на волосы Криса и принимается медленно массировать кончиками пальцев голову, пропуская сквозь ткани влажные светлые пряди.
Именно в этот момент Крису впервые кажется, что не может быть человек настолько проницателен.
Пальцы у Чунмёна пусть и тонкие, но невероятно сильные и чуткие — он безошибочно воздействует на нужные точки, мягко перебирает пряди волос и слегка оттягивает их, заставляя чувствительную кожу отдать сигнал и тягучем наслаждении. Когда полотенце укладывается на шею и плечи, а пальцы в последний раз зарываются в уже практически сухие шелковистые волосы, Крис ловит руку Чунмёна и касается губами тыльной стороны ладони.
-Спасибо.
Усмешка.
-Да мне-то за что? Это все Стендаль.
Чунмён улыбается — немного неуверенно, но безумно тепло, и шелковые ленты превращаются в цельное полотно ткани, неспешно обволакивающее тело идеальной материей. Ощущение прикосновения к холодной, продрогшей под дождем коже подогретого натурального шелка.
Отчего-то именно небесно-голубого цвета.
Чунмён улыбается, касаясь губ Криса кончиками пальцев, а Крис понимает, что падает — падает глубоко, безнадежно и неизбежно.
Падает.
***
Чунмён никогда не приходит сам — приходит только Крис, и улица Мор как всегда безлюдна. Лишь Чунмён, удобно скрестив ноги, сидит на ступенях 10-го дома — а в руках то ли Стендаль, то ли Бернард Шоу, то ли Терри Пратчетт.
Чунмён никогда не приходит, приходит только Крис.
Крис практически никогда не опаздывает на работу, но Лухань замечает, что теперь он приходит всегда точно к без пяти минут девять — ни минутой раньше, просто чтобы успеть самому поднять жалюзи и не слушать дружеские претензии. Стоя у Криса над душой, Лухань долго и многословно пытается понять, что происходит, и даже предлагает Крису звонить ему каждый раз по утрам вместо будильника; тот лишь отмахивается и смеется, сортируя индийские масла в крошечных флаконах, а потом уходит к посетителям, оставляя Луханя в окружении мифологических книг.
-Нет, мадам, вам лучше обратиться вон к тому молодому человеку — я решительно не знаю, чем Брахма отличается от Кришны, кто такой Вишну и почему Шива такой злой! Я вообще не умею читать и родился в Камбодже. Да-да, вон к тому молодому человеку.
Чунмён всегда встречает Криса у порога — молчаливо и до одури счастливо, и Крис обнимает его, прижимая к себе и напитываясь бесконечно генерируемым теплом с привкусом вишни и черного чая; обнимает так, будто встречает в первый раз после долгой разлуки — покрывает невесомыми поцелуями веки и скулы, неуверенно и словно вопросительно касаясь губ — и тогда Чунмён, еле заметно улыбнувшись, чуть приподнимается, чтобы углубить легкий поцелуй, проводя влажным кончиком языка по нижней губе и лаская удивительно податливый язык.
Крис никогда не задает себе вопроса, почему все так получилось. Fata viam invenient — он думает, что вовсе не плохо придерживаться отчасти фаталистических взглядов.
Чунмён тихо смеется, позволяя Крису утягивать себя на диван и прижиматься ухом к груди, слушая чуть лихорадочное биение сердца; позволяет трогать губами запястья, отсчитывая пульс, касаться дрожащей жилки на шее и гладить кончиками пальцев скулы, а потом говорить тихо: «Я скучал».
Между встречами проходит всего один рабочий день — часов восемь — но Чунмён тоже скучает. Хотя и говорит об этом реже, все больше объясняя долгими, тягучими и невероятно тепло-горячими поцелуями.
Крис понимает, что падает — все так же глубоко, безнадежно и неизбежно. И совсем не старается как-то подняться назад.
-Эй ты! - Лухань вопит в трубку, как резаный, и Крису приходится слегка отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть. - Посмотри, какая хорошая погода на улице!
Крис морщится.
-Не ори мне в ухо. Ты что-то хотел?
Времени — восемь утра и рабочий, черт бы его побрал, день.
-Ничего я не хотел, - Лухань слегка снижает громкость встроенного граммофона и фыркает. - Директорским произволом я объявляю нам сегодня выходной!
Крис поднимает глаза к потолку, прикидывая, мог ли человек сойти с ума за одну ночь — прошлым вечером Лухань был в порядке, не считая ежедневных препирательств на тему «сам иди книги втирай, нашел мне тут библиотекаря, не хватило мне, что ли, моего филологического факультета?».
Лухань бывает ужасно зануден. Крис зевает.
-Если директорским, то почему ты решил все один? - спрашивает он довольно, впрочем, равнодушно — дела у них идут вполне себе нормально, чтобы позволить себе немного побаловаться.
-Много будешь задавать вопросов, заставлю учить буддистские догмы и проповедовать на улице, чтобы завлечь покупателей, ясно тебе? - Интересуется Лухань и хитро смеется. - Так что гуляем, Крис, когда ещё будет такая возможность?
Лухань бросает трубку слишком быстро, чтобы Крис успел понять что-то — тем более, то, что сегодня друг просто решил взять магазин на себя.
Лухань, конечно, бывает ужасно зануден, излишне громок и даже порой скандален, но он ни в коем случае не глуп и прекрасно все понимает. И улыбается, когда спустя несколько минут перезванивает Крису на домашний телефон и уже не застает его дома.
Крис проводит весь этот день с Чунмёном — вытягивает его на прогулку по окрестным улицам, забыв проследить, чтобы он взял шарф и укутывая его в свой; вместо привычного мороженого покупает горячий шоколад и с легкой улыбкой смотрит, как Чунмён цедит его через трубочку, задерживая на языке и стараясь растянуть вкус. А потом собирает с его губ теплый и сладкий привкус глазури, поймав себя на мысли, что это единственный случай, когда он, Крис, почему-то любит шоколад, от которого его воротит всю сознательную жизнь.
Чунмён выпрашивает у него купить какую-то сдобную булку и вместо того, чтобы съесть самому, полностью скармливает её воробьям — Крис сначала смотрит непонимающе, а потом ловит абсолютно счастливый, немного затуманенный чунмёновский взгляд и — вновь падает.
А потом просто предлагает купить ещё одну.
Крис рассказывает Чунмёну о Лухане, его вечной болтовне, претензиях, разборках с применением рукоприкладства и завуалированной любви к литературе; рассказывает о жалюзи в их магазинчике, которые Лухань ненавидит, о его фантастическом неумении общаться с покупателями и о том, как все это буйство уживается с поистине невероятной способностью к коммерции и предпринимательству. Чунмён слушает с явным интересом и хмыкает, когда Крис говорит, что сегодня Лухань устроил им внеплановый выходной.
-Передавай своему другу привет и «спасибо», - говорит Чунмён, слегка улыбаясь и обводя подушечками пальцев контур лица Криса.
Чунмён понимает все куда лучше.
Теперь Крис практически не опаздывает на работу — просто очень часто проводит ночи на улице Мор, 10, срывая утренние поцелуи и полусонные ласки, пахнущие вишней и крепким черным чаем. Индийским чаем.
Улица Мор находится к их магазину ближе, чем квартира Криса, про которую он постепенно забывает.
И просит Луханя изредка забегать туда, чтобы полить несколько поникших фикусов и акацию. Лухань шипит, претензирует, кривит пухлые губы, но все равно поливает.
***
Крис несколько минут отчаянно пытается вспомнить, как же называется это ощущение — что-то связанное с английским словом «back», и проходит порядочно времени, пока он вспоминает, что это, собственно, «назад в прошлое», флешбэк. Как и в день безумного ливня, сейчас Крис греет руки о чашку с обжигающе-горячим чаем, склонив набок голову и наблюдая за плавными, очень гармоничными движениями Чунмёна — тот стоит у стола напротив, повернувшись к Крису спиной, и смешивает кофе с какао.
Красивые округлые бедра, обтянутые плотной тканью джинсов с низкой посадкой, узкая, удивительно гибкая обнаженная спина с четко выделяющимися позвонками и лопатками, бледная, чуть мерцающая в сумерках кожа; длинный, перечеркивающий всю левую лопатку тонкий и белый шрам, загибающийся концом к ребрам.
Крис никогда раньше не замечал его.
Он осторожно подходит сзади и обнимает Чунмёна за талию, притягивая к себе и касаясь губами плеча; пальцами правой руки обводит контур ключиц, спускаясь чуть ниже и задевая сосок, скользит ниже, цепляясь за кожаный ремень. Чуть спустившись и отстранившись, обводит кончиком языка тонкую нитку шрама. Совсем чуть выпуклый и по температуре отчего-то более холодный, чем кожа вокруг.
Чунмён вздрагивает, чувствуя касание.
-Откуда это? - Спрашивает Крис негромко, только сильнее прижимая Чунмёна к себе, когда тот пробует отстраниться. - Ну же.
Чунмён грустно улыбается, глядя на неравномерное смешение растворимого какао о кофе с небольшой чашке. Что это за напиток вообще такой? Надо бы водой залить, что ли.
-Друзья всегда бьют со спины, - говорит Чунмён, помедлив. - Потому что если это действительно друзья, им стыдно делать это в лицо.
Крис не задает больше вопросов — только закрывает глаза, оголенной кожей груди чувствуя ставший отчего-то очень заметным контур шрама. Разворачивает Чунмёна к себе лицом и осторожно касается языком губ, молчаливо умоляя впустить - Чунмён улыбается, обхватывая руками шею Криса и приоткрывая губы — поцелуй невероятно бережливый, запредельно нежный и хрупкий. Чунмёну не хватает — он идет дальше, вытягивая из легких воздух, выбивая его толчками и горячо обжигая чувствительное нёбо; пропускает сквозь пальцы мягкие пряди светлых волос, оглаживает спину, задерживая ладони на пояснице.
И только когда горло и грудь начинает саднить от недостатка кислорода, а губы - сводить от ноющей боли, Чунмён отстраняется и, тяжело дыша, упирается лбом в плечо Криса — тот короткими, ласковыми движениями успокаивает его, кончиками пальцев поглаживая плечи и лопатки.
-И почему, - дыхания на многословность не хватает, и Чунмён делает вынужденную паузу. - Почему я сейчас так глупо счастлив?
Крис едва заметно вздрагивает, неотрывно глядя в темные, почти без разделения на радужку и зрачок глаза — ставшие уже такими родными, любимыми и до глупости незаменимыми. Смотрит и чувствует, как теплый натуральный шелк небесно-голубого цвета обволакивает не только кожу снаружи, но и сбивающийся на лихорадочный бег комок плоти в левой части груди.
Крис тоже счастлив — счастлив ненормально и совершенно сумасшедше.
-Парень, - Лухань скрещивает руки на груди, останавливаясь позади сидящего за конторкой Криса и с подозрением принюхиваясь к его волосам. - Ты выглядишь каким-то запредельно счастливым в последнее время. От тебя даже пахнет счастьем!
-... Это бергамот. Стоит на второй полке третьего стеллажа.
Крис усмехается, а Лухань шутливо дергает его за челку, усаживаясь напротив и скрещивая ноги в районе лодыжек. Смотрит немного хитро и совершенно бессовестно, прилично сложив руки на коленях.
-Нет, ну серьезно, - заводит он прежнюю волынку. - Ты выглядишь просто до неприличия счастливым. А?
Крис улыбается, когда Лухань смеется, глядя на него и закрывая лицо руками. Нудный, безалаберный, бессовестный и до ужаса смешливый. И вновь Крис думает, что ему в друзья достался ужасный человек. И врет он все, что не любит людей, окаянный.
-Я о чем сказать-то хотел, - Лухань внезапно становится серьезным. - Ты это... Крис? Я не знаю, что там у тебя происходит и все такое прочее, да только ты не упусти его, это счастье. Слышишь? Не потеряй!
Крис вскидывает на него непонимающий взгляд. Лухань смущается.
-Да ну тебя. Просто ты такой классный, когда счастлив.
Крис не может сдержать улыбки.
Только затем — много после — Крису почему-то становится безумно страшно.
Не потеряй.
Безумно страшно.
***
Крис бежит так, как, кажется, не бежал никогда в жизни — срывая дыхание, сбивая фокус зрения, толкая плечами случайных прохожих; бежит, задыхаясь и нетерпеливо сгоняя с глаз темную, пульсирующую алыми вспышками пелену. Сердце стучит где-то в голове, вбиваясь в глаза и прошивая их насквозь.
По виску скатывается горячая капля — Крис думает, что это кровь.
Нет, просто влага.
Улица Мор, 10. Забытая на ступеньках закрытая книга — собрание сочинений Бернарда Шоу. Дверь не заперта — Чунмён почему-то никогда не закрывает её на замок, хотя Крис не раз пытался объяснить ему, что это неправильно и вообще опасно.
Влететь, резко дернуть на себя за запястья, обнять до боли в ребрах и плечах, зарываясь в волосы и беспорядочно целуя темно-вишневые пряди; максимально прижимать к себе, будто одним движением стараясь слиться в единое целое, лихорадочно шептать что-то неразборчивое. Не отпускать, ни в коем случае не отпускать. Не потерять.
Крис чувствует, как в горле от сбитого дыхания образуется плотный комок, отчаянно мешающий говорить обыкновенным голосом. Чунмён слегка отстраняется и взволнованно всматривается в потемневшие, совершенно неузнаваемые глаза Криса. Идеальная темнота, идеальная пропасть, идеальный страх.
-Чунмён-а, - голос у Криса хриплый и прерывающийся, пульс сильно учащен. - Чунмён-а, давай уедем отсюда. Уедем далеко — только ты и я. Туда, где нельзя потеряться, туда, где нет никого, где никто больше не нужен, прошу тебя, давай уедем...
Звон. Лопается тонкая, как шрам, золотая струна.
Чунмён вздрагивает и вскидывает на Криса испуганный, полный боли и горечи взгляд. И успевает лишь спрятать лицо на его груди, чтобы было не видно, незаметно, неправда.
-Только ты и я, уедем, конечно, Крис, все будет хорошо...
Все будет хорошо. Больше Крис Чунмёна не увидит никогда.
***
Крис не знает, сколько времени проходит — день, два, месяц, год, пара никому не нужных вязких вечностей. Пара вечностей, наполненных безумными, пустыми поисками, шагами через пороги в другие миры, падениями из окон высотных домов, растворениями в ванной с азотной кислотой, кислородными голоданиями и разорванными страницами из собрания сочинений Бернарда Шоу.
Улица Мор, 10. Забытая на ступеньках закрытая книга — том из коллекции произведений Стендаля. Дверь не заперта — Чунмён почему-то никогда не закрывает её на замок, хотя Крис не раз пытался объяснить ему, что это неправильно и вообще опасно.
Пустой дом.
Спустя некоторое время Крису становится сложно найти эту улицу.
Спустя удвоенное некоторое время Крис не может найти её совсем.
Лухань кричит, Лухань срывает голос и бьет — бьет сильно, от души и очень больно; Лухань сдирает до крови костяшки пальцев и в бессилии опускает голову, встречая со стороны Криса только пустой, совершенно ничего не выражающий взгляд. Лухань кричит — исступленно и яростно, пытаясь докричаться, но встречая только идеальный барьер.
Идеальная темнота, идеальная пропасть, идеальный страх.
Лухань уходит, сжимая зубы и глотая злые слезы.
Улица Мор, 10. Безлюдно, тихо.
Биполярное аффективное.
Улица Мор, 10. Стендаль.
Внутрення кардиограмма — параллельна сухой осенней земле.
10 октября 201n года.
***
-Послушай, Лухань, - Крис начинает говорить совершенно неожиданно, в один из темных осенних вечеров, когда и посетителей вроде уже нет в индийской лавке, но и закрывать её ещё рано. Голос хриплый, простуженный — на деле просто отвыкший от произношения слов.
Лухань вздрагивает, поднимая взгляд от листа, исписанного его аккуратным, разборчивым почерком.
-Лухань, - продолжает Крис, глядя не на друга даже, а куда-то сквозь него. Идеальная пустота. - Ты ведь всегда ходишь на работу частными секторами, да?
Тот осторожно кивает, откладывая ручку. Крис кривит высохшие губы, трогая кончиками пальцев кадык.
-Скажи, ты когда-нибудь ходил на улицу Мор?
Лухань ощущает, как его накрывает безумно холодная, исступленная волна бесконтрольного страха. Он молчит.
Крис не обращает внимания на то, что не получает ответа на первый вопрос.
-Ты не видел там... Человека такого, с книгой в руках? Он часто бывает там в это время — на ступенях около своего дома. Улица Мор, 10. - Крис говорит с явным трудом. - Часто, по утрам. По вечерам. Волосы темно-вишневые, прямые, растрепанные часто. Стендаль, Бернард Шоу. Не видел?
В уголках глаз у Луханя что-то жжется горячими, горькими прикосновениями. Он отводит взгляд от испытующих, полных пустоты глаз Криса.
-Крис?..
Лухань встает, аккуратно складывая лист бумаги — так, чтобы уголки и края с точностью сошлись. И отворачивается.
-У нас в городе нет улицы Мор.
И не было. Никогда.
Впереди должно ждать что-то новое. Спасибо и простите меня.
Название: Улица Мор, 10
Фэндом: EXO-K|M
Пейринг: Крис/Сухо (Чунмён) + Лухань
Жанр: ангст, повседневность, психология, философия
Рейтинг: PG-13
Статус: завершен
Размер: мини, 10 страниц
Посвящение: ji.young. И прости меня.
Скачать Wayne Gratz - Two Views.
Улица Мор, 10Крис не помнит и не может объяснить, почему каждое 10 октября он просыпается с чувством безумной растерянности и ощущением, будто потерял что-то, что вернуть уже нельзя.
И долго ищет по всей квартире ключи от двери, всегда находя их в привычном месте.
***
10 октября 201n года
Крис просыпается много позже будильника — тот звонит сначала в привычные семь утра, не встречая никакой реакции, затем в полвосьмого и, наконец, в восемь, в последний раз мигнув и окончательно разрядив аккумулятор. Крис встает только в половину девятого и долго смотрит на потухший экран, не двигаясь и пытаясь собраться с мыслями.
Ощущение такое, будто невидимые руки заботливо раскрошили тело на молекулы и рассортировали по секциям: сюда — углерод, сюда — кислород, сюда — водород, воду, магний, кальций, а шарики гемоглобина с каплей железа внутри обязательно отделить ото всех.
На работе нужно быть ровно в девять — Лухань, конечно, может открыть магазин и один, но снова будет долго припоминать, что опять отбил все пальцы этими вашими жалюзи, потому что единственный человек, способный нормально с ними обращаться, соизволил опоздать. Крис в спешке набрасывает куртку и шарф — горло все ещё немного саднит от недавней простуды; не глядя в зеркало, выскакивает из дома без пятнадцати минут, забыв брошенный на кровати разряженный мобильный и плохо завязав шнурки.
В этом окраинном районе Сеула, где городские здания гротескно намешаны с частными домами, все близко: квартира Криса и квартира Луханя, их общий индийский магазинчик, больше смахивающий на лавочку, местный торговый центр и полосы автострад, парк в одну аллею и площадь с единственным фонтаном, окруженная тремя деревянными скамьями. Собственный спальный микро-мир в полноценном макро — микро, огороженный от макро тонкой, но прочной эктодермой.
Чтобы дойти до магазина, нужно от дома сразу свернуть налево — и дальше, дальше по прямым тротуарам, практически не сворачивая; Крис тратит на это в среднем минут двадцать без спешки, если торопится — пятнадцать.
Сейчас нужно добраться за десять, чтобы к девяти успеть подготовить все к приему посетителей — а значит, свернуть нужно не налево, а направо, и идти переулками частных секторов. Так при желании до места можно добраться минут за восемь.
Выйдя из подъезда, Крис тоскливо смотрит на наручные часы и поудобнее обматывает шею шарфом, зарываясь носом в теплую мягкую ткань. Единственный вариант, чтобы не опоздать — свернуть в частные сектора, но Крис, путь и знает их довольно неплохо, не очень доверяет всем этим паучьим переплетениям улиц.
Выслушивать претензии Луханя хочется ещё меньше, чем плутать по закоулкам — Крис сворачивает на короткий путь.
Проходит минут одиннадцать, прежде чем Крис набирается сил признаться себе, что просто заблудился во всех этих вроде и немаленьких, но одноликих улицах — узких, в одну автомобильную полосу, обрамленных аккуратными одноэтажными и двухэтажными домами в английском стиле. А сады небольшие — всегда только сзади.
Крис вновь кидает взгляд на часы и понимает, что опаздывает просто безнадежно — именно в это время они обычно поднимают все эти противные жалюзи и открывают замок на двери. Окна высотой во всю стену не открываются никогда — запах индийских масел должен сохраняется в замкнутом пространстве и тепле.
Крис пожимает плечами и, подумав, наугад ныряет куда-то вправо — по его расчетам, именно в той стороне находится выход на основной проспект длинной дороги до лавки.
Первое, что приходит ему в голову, когда он оказывается на соседней улице — то, что он, Крис У, ни черта не имеет представления о топографии своего района. Улица оказывается примерно похожей на все остальные здесь — правда, Крис может с уверенностью сказать, что ни на одной улице района он не видел таких высоких резных фонарей в классическом стиле. Нигде.
Табличка на ближайшем доме гласит: «Улица Мор, 4».
Крис ни разу раньше не слышал об этой улице.
Он с интересом оглядывает пространство — она оказывается не очень длинной, домов в десять с каждой стороны, и тупиковой — упирается в холеный двухэтажный дом с бетонной площадкой впереди и парой автомобилей потребительского класса. Аккуратная и чистая, очень ухоженная — только золотистые листья, опадающие с деревьев, не убраны, а просто собраны в небольшие пушистые снопы у практически оголенных стволов. Насколько чисто и аккуратно, настолько и удивительно безлюдно.
Тихо. Крис выдыхает поверх ткани шарфа — несмотря на то, что осень не перешла ещё в свою холодную стадию, от губ отделяется смутное теплое облачко пара.
Тихо, безлюдно. И только на правой стороне улицы, на ступеньках одного из одноэтажных домов, сидит кто-то — кажется, молодой человек с книгой в руках. Крис в несколько быстрых шагов оказывается рядом, периодически меряя взглядом часы; останавливается на дороге напротив, раздумывая, как поделикатнее отвлечь незнакомца от чтения, чтобы спросить дорогу.
Ужасно глупо все это — потеряться в собственном районе, в котором живешь уже порядочное количество лет, но с таким опозданием Крис предпочитает забыть о всей нелепости ситуации. И отчего-то медлит несколько мгновений, рассматривая склонившуюся над страницами макушку с темными прямыми волосами и длинной челкой, падающей на лоб. Тонкие бледные пальцы с аккуратными ногтями, скользящие по строкам, довольно узкие, хрупкие плечи. Полупрозрачные запястья с голубоватым узором вен.
Табличка около двери: «Улица Мор, 10».
-Прошу прощения, - Крис делает шаг вперед, чтобы в теории оказаться в поле зрения опущенного взгляда парня. - Не могли бы вы подсказать, как мне выйти отсюда на центральный проспект?
Незнакомец поначалу не реагирует — судя по движению указательного пальца по книжным строкам, он дочитывает страницу до конца и лишь затем откладывает книгу, поднимая на Криса взгляд. Мягкие, красивые черты лица: изящный контур губ, где нижняя чуть полнее верхней, правильный профиль, чуть раскосые темные глаза в окружении пушистых ресниц, бросающих тень на веко и создающих эффект макияжа. Или это он и есть? Крис встряхивает головой, отгоняя слабое наваждение.
-На центральный проспект? - повторяет незнакомец, словно желая удостовериться и попробовать вопрос на вкус. Морщится. - Ну, очевидно, вернуться обратно и попытаться найти его там, где нет тупика.
И движением головы обводит прямую, тупиковую улицу. Крис понимает, что в действительности задал довольно глупый вопрос — с этого переулка есть только один выход. Незнакомый парень удовлетворенно кивает и снова тянется за книгой — кажется, что-то из Стендаля, но Крис не очень уверен и только еле заметно щурит глаза, пытаясь разобрать.
-Стендаль, Стендаль, - усмехается парень, и Крис вздрагивает, замечая, что тот вовсе и не думает возвращаться к чтению. Лишь рассматривает задумчивым, слегка оценивающим взглядом удивительно живых глаз.
Крис чувствует, как его словно обволакивает тонкими лентами прохладного шелка — отчего-то светло-небесного цвета — минуя ткань одежды, они охватывают шею, плечи, грудь и бедра, забираясь на поясницу и там неуверенно замирая. Незнакомец наблюдает за ним пристально и немного удивленно. Крис ерошит пальцами светлые волосы.
-Прошу прощения за беспокойство, - повторяет он, с трудом проговаривая слова и разворачиваясь, чтобы уйти.
-Ничего страшного, - будничным тоном отвечает молодой человек, обратно укладывая книгу на колени и раскрывая на нужной странице. - Обращайтесь.
Выход с улицы Мор действительно только один, а там нужно лишь свернуть на соседнюю и пройти несколько «кварталов», чтобы выйти на центральный проспект.
Лухань встречает Криса умелым толчком под ребра, шипением и попыткой подзатыльника, которая заканчивается своевременной остановкой в виде захвата за запястье. Крис оглядывается — посетителям ни к чему смотреть на разборки отношений в среде персонала.
-Ну извини, я ведь совсем немного опоздал, - говорит Крис тихо, скидывая в подсобке куртку.
-Немного? - Лухань, кажется, сейчас буквально лопнет от злости, если не доберется до Криса со своим подзатыльником. - Три с половиной часа — это, по-твоему, немного, халявщик?
Крис останавливается и с легким удивлением смотрит на Луханя в отражении зеркала.
-Я опоздал минут на двадцать, потому что решил пойти частными секторами и свернул не на ту улицу.
Лухань округляет глаза и саркастически кривит красивые губы — длинный светлый шрам на нижней становится практически незаметным.
-Мне ни разу в жизни никто не врал так нагло, - заявляет он. - И только поэтому я прощаю тебя, несмотря на то, что отбил все пальцы об эти проклятущие жалюзи. И да — там по твою душу покупатели, выбирают какие-то книги по индийской мифологии и трактаты по буддизму... Кажется, я уже успел родить «Махабхарату», прежде чем объяснил им, что не разбираюсь в литературе и вообще не умею читать.
Крис еле заметно улыбается в воротник рубашки — Лухань просто ненавидит возиться с «книжными» покупателями и предпочитает больше зависать в отделе масел, благовоний и украшений.
А тем, оказывается, нужна была всего лишь книга с легендой о принце Гаутаме и догматами буддистского верования.
Под вечер в магазине совсем безлюдно, и только Лухань шуршит и гремит чем-то в подсобке, изредка со вкусом ругаясь, а Крис, сидя за конторкой, никак не может сосредоточиться и понять, почему мысли не желают собираться в привычную гладкую систему.
Тело все ещё помнит призрачные прикосновения лент прохладного шелка.
-Эй, Лухань, - зовет Крис, падая лбом на сложенные кисти рук. - У нас Стендаля нет?
Грохот.
-Ты что, с ума сошел?! - Доносится мгновенный вопль из подсобного помещения. - Я в индийском магазине ещё всяких французских лягушатников не продавал!
Крис устало улыбается и думает, что в друзья ему достался ужасный человек. И врет он все, что не разбирается в литературе, окаянный.
***
В следующий раз Крис оказывается на улице Мор совершенно случайно, если случайностью можно назвать бездумную вечернюю прогулку с целью поиска вдохновения на сон. Осенью порядком мучает бессонница, отступающая почему-то только в рабочее время и явно вступившая в политический альянс с Луханем — оба, видимо, считают, что жизнь Криса ужасно скучна и её срочно надо разнообразить. У бессонницы методы понятные, а Лухань сваливает на Криса всю бухгалтерию с заявлением, мол, «ты выглядишь каким-то сонным, на, проснись и печать вот тут не забудь поставить».
Крис вздыхает, когда вновь оказывается напротив дома №10, где над крыльцом горит лампочка и по-прежнему на ступеньках сидит уже знакомый незнакомец, уткнувшийся носом в книгу. Крис не знает, что он, Крис У, вообще тут делает.
-Выход с улицы сзади, - не поднимая глаз, информирует парень, а Крис устало кивает, вроде как принимая к сведению, и почему-то снова не двигается с места.
-Да я знаю, - отвечает он, помедлив. - Просто случайно забрел — вот стою и думаю, куда бы ещё сходить.
-А-а-а, - глубокомысленно тянет незнакомец, по-прежнему не особо отвлекаясь от книги. - Ну понятно все.
И продолжает читать, изредка сдувая с глаз мешающую челку или заправляя её за аккуратное и небольшое красивое ухо. Крис невольно любуется бледными острыми скулами, оттеняемыми темными волосами, и слегка подрагивающими от движения глаз ресницами. Очень скоро парень не выдерживает, с глухим звуком захлопывая книгу и поднимая на Криса насмешливый взгляд.
-Ну чего встал, как изваяние? Уж либо иди, либо садись куда-нибудь сюда — неужели в удовольствие стоять на ногах? - И усмехается как-то так тепло и ненавязчиво — прохладные ленты шелка становятся на несколько градусов теплее.
Крис не знает, что заставляет его осторожно присесть на ступени рядом с парнем, который немного подвигается, уступая свободное место и с интересом глядя снизу вверх. И не знает, что заставляет его долго сидеть рядом с незнакомцем, вернувшимся в книжный мир, наблюдая за движениями тонких пальцев и читая вслед за ними отрывистые строки.
Рядом с этим незнакомцем удивительно тепло и спокойно — бессонница постепенно уходит, зябко передергивая плечами, затянутыми в холодную шаль.
-Эй, а тебя как зовут?
-Крис.
-Странное имя, но мне нравится...
Усмешка.
-А тебя?
-Чунмён. А это — улица Мор, знакомься.
-Спасибо, - Крис немного смущен и не знает, поймет ли Чунмён, за что благодарность.
Тот понимает прекрасно.
-Да мне-то за что? Это Стендаль убаюкивает. Возвращайся.
***
Дождь застает Криса на полдороги с работы домой — чтобы сократить, он решает пойти частными секторами. Округлые капли, поначалу редкие и тяжелые, вскоре меняются на плотную серую пелену, состоящую из мириад мелких водяных пылинок, вкупе дающих практически непрозрачную природную ткань; эти пылинки проникают за ворот куртки, под рукава и тонкую футболку, заставляя тело реагировать дрожью на влажный холод.
Местности из-за серой дождевой пелены почти не видно.
Крис идет наугад, пальцами собирая с ресниц скопившуюся воду — совсем наугад, разыскивая хоть какое-то место, где можно укрыться. Раскидистое дерево, название которого трудно определяется из-за вынужденной слепоты — не лучшее, конечно, место, потому что ливень проникает даже сквозь крону, листья с которой уже успели порядком облететь.
Крис стоит под этим, опустив лицо в намокший шарф и убрав руки в карманы — место смутно знакомое, но узнавание приходит только со взглядом на высокий фонарь, стоящий неподалеку, и фигуру у дома напротив. Ну конечно — улица Мор.
Чунмён, сидя под козырьком крыши своего дома, изредка протягивает руку, улавливая пальцами тонкую струю дождевой воды, падающей с водостока. И неотрывно смотрит на Криса, замершего под деревом, спокойно пропускающим упругие волны дождя.
Начинает знобить.
-Крис, - говорит Чунмён негромко, и голос этот слишком тих, чтобы пробиться сквозь шум дождя, но Крис почему-то слышит его. - Почему ты там стоишь? Иди уже под крышу, я тебе хоть полотенце, что ли, дам...
Чунмён смущенно теребит влажную прядь волос, когда Крис поднимается по невысокой совсем лестнице, но уверенно тянет его за запястья к себе — под козырьком крыши становится неожиданно тесно, и Чунмёна пробивает волной дрожи, когда он стягивает с Криса окончательно пропитавшийся водой шарф, случайно прижимаясь к его телу грудью и плечами.
Крис греет замерзшие пальцы о чашку с обжигающе-горячим, очень крепким черным чаем, когда на его голову сзади бесцеремонно опускается белое махровое полотенце, а Чунмён, встряхивая кистями рук, направляется к чайнику, чтобы вскипятить ещё воды. Крис закрывает глаза — он знает, что нужно бы вытереть насквозь мокрые волосы, но для этого нужно освободить руки от чашки, такой нереально горячей именно на той грани, когда жар доставляет потрясающе приятную полуболь.
Отпускать чашку не хочется, и Крис тихо стонет, слабым встряхиванием головы пытаясь заставить полотенце, чтобы оно сделало все само. Чунмён оборачивается ровно в тот момент, чтобы успеть подхватить его практически у самого пола.
-Иногда у меня создается впечатление, что ты элементарно не умеешь разговаривать и озвучивать просьбы, - Чунмён понимает все с полуслова, полувзгляда и полудвижения. Он вновь набрасывает полотенце на волосы Криса и принимается медленно массировать кончиками пальцев голову, пропуская сквозь ткани влажные светлые пряди.
Именно в этот момент Крису впервые кажется, что не может быть человек настолько проницателен.
Пальцы у Чунмёна пусть и тонкие, но невероятно сильные и чуткие — он безошибочно воздействует на нужные точки, мягко перебирает пряди волос и слегка оттягивает их, заставляя чувствительную кожу отдать сигнал и тягучем наслаждении. Когда полотенце укладывается на шею и плечи, а пальцы в последний раз зарываются в уже практически сухие шелковистые волосы, Крис ловит руку Чунмёна и касается губами тыльной стороны ладони.
-Спасибо.
Усмешка.
-Да мне-то за что? Это все Стендаль.
Чунмён улыбается — немного неуверенно, но безумно тепло, и шелковые ленты превращаются в цельное полотно ткани, неспешно обволакивающее тело идеальной материей. Ощущение прикосновения к холодной, продрогшей под дождем коже подогретого натурального шелка.
Отчего-то именно небесно-голубого цвета.
Чунмён улыбается, касаясь губ Криса кончиками пальцев, а Крис понимает, что падает — падает глубоко, безнадежно и неизбежно.
Падает.
***
Чунмён никогда не приходит сам — приходит только Крис, и улица Мор как всегда безлюдна. Лишь Чунмён, удобно скрестив ноги, сидит на ступенях 10-го дома — а в руках то ли Стендаль, то ли Бернард Шоу, то ли Терри Пратчетт.
Чунмён никогда не приходит, приходит только Крис.
Крис практически никогда не опаздывает на работу, но Лухань замечает, что теперь он приходит всегда точно к без пяти минут девять — ни минутой раньше, просто чтобы успеть самому поднять жалюзи и не слушать дружеские претензии. Стоя у Криса над душой, Лухань долго и многословно пытается понять, что происходит, и даже предлагает Крису звонить ему каждый раз по утрам вместо будильника; тот лишь отмахивается и смеется, сортируя индийские масла в крошечных флаконах, а потом уходит к посетителям, оставляя Луханя в окружении мифологических книг.
-Нет, мадам, вам лучше обратиться вон к тому молодому человеку — я решительно не знаю, чем Брахма отличается от Кришны, кто такой Вишну и почему Шива такой злой! Я вообще не умею читать и родился в Камбодже. Да-да, вон к тому молодому человеку.
Чунмён всегда встречает Криса у порога — молчаливо и до одури счастливо, и Крис обнимает его, прижимая к себе и напитываясь бесконечно генерируемым теплом с привкусом вишни и черного чая; обнимает так, будто встречает в первый раз после долгой разлуки — покрывает невесомыми поцелуями веки и скулы, неуверенно и словно вопросительно касаясь губ — и тогда Чунмён, еле заметно улыбнувшись, чуть приподнимается, чтобы углубить легкий поцелуй, проводя влажным кончиком языка по нижней губе и лаская удивительно податливый язык.
Крис никогда не задает себе вопроса, почему все так получилось. Fata viam invenient — он думает, что вовсе не плохо придерживаться отчасти фаталистических взглядов.
Чунмён тихо смеется, позволяя Крису утягивать себя на диван и прижиматься ухом к груди, слушая чуть лихорадочное биение сердца; позволяет трогать губами запястья, отсчитывая пульс, касаться дрожащей жилки на шее и гладить кончиками пальцев скулы, а потом говорить тихо: «Я скучал».
Между встречами проходит всего один рабочий день — часов восемь — но Чунмён тоже скучает. Хотя и говорит об этом реже, все больше объясняя долгими, тягучими и невероятно тепло-горячими поцелуями.
Крис понимает, что падает — все так же глубоко, безнадежно и неизбежно. И совсем не старается как-то подняться назад.
-Эй ты! - Лухань вопит в трубку, как резаный, и Крису приходится слегка отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть. - Посмотри, какая хорошая погода на улице!
Крис морщится.
-Не ори мне в ухо. Ты что-то хотел?
Времени — восемь утра и рабочий, черт бы его побрал, день.
-Ничего я не хотел, - Лухань слегка снижает громкость встроенного граммофона и фыркает. - Директорским произволом я объявляю нам сегодня выходной!
Крис поднимает глаза к потолку, прикидывая, мог ли человек сойти с ума за одну ночь — прошлым вечером Лухань был в порядке, не считая ежедневных препирательств на тему «сам иди книги втирай, нашел мне тут библиотекаря, не хватило мне, что ли, моего филологического факультета?».
Лухань бывает ужасно зануден. Крис зевает.
-Если директорским, то почему ты решил все один? - спрашивает он довольно, впрочем, равнодушно — дела у них идут вполне себе нормально, чтобы позволить себе немного побаловаться.
-Много будешь задавать вопросов, заставлю учить буддистские догмы и проповедовать на улице, чтобы завлечь покупателей, ясно тебе? - Интересуется Лухань и хитро смеется. - Так что гуляем, Крис, когда ещё будет такая возможность?
Лухань бросает трубку слишком быстро, чтобы Крис успел понять что-то — тем более, то, что сегодня друг просто решил взять магазин на себя.
Лухань, конечно, бывает ужасно зануден, излишне громок и даже порой скандален, но он ни в коем случае не глуп и прекрасно все понимает. И улыбается, когда спустя несколько минут перезванивает Крису на домашний телефон и уже не застает его дома.
Крис проводит весь этот день с Чунмёном — вытягивает его на прогулку по окрестным улицам, забыв проследить, чтобы он взял шарф и укутывая его в свой; вместо привычного мороженого покупает горячий шоколад и с легкой улыбкой смотрит, как Чунмён цедит его через трубочку, задерживая на языке и стараясь растянуть вкус. А потом собирает с его губ теплый и сладкий привкус глазури, поймав себя на мысли, что это единственный случай, когда он, Крис, почему-то любит шоколад, от которого его воротит всю сознательную жизнь.
Чунмён выпрашивает у него купить какую-то сдобную булку и вместо того, чтобы съесть самому, полностью скармливает её воробьям — Крис сначала смотрит непонимающе, а потом ловит абсолютно счастливый, немного затуманенный чунмёновский взгляд и — вновь падает.
А потом просто предлагает купить ещё одну.
Крис рассказывает Чунмёну о Лухане, его вечной болтовне, претензиях, разборках с применением рукоприкладства и завуалированной любви к литературе; рассказывает о жалюзи в их магазинчике, которые Лухань ненавидит, о его фантастическом неумении общаться с покупателями и о том, как все это буйство уживается с поистине невероятной способностью к коммерции и предпринимательству. Чунмён слушает с явным интересом и хмыкает, когда Крис говорит, что сегодня Лухань устроил им внеплановый выходной.
-Передавай своему другу привет и «спасибо», - говорит Чунмён, слегка улыбаясь и обводя подушечками пальцев контур лица Криса.
Чунмён понимает все куда лучше.
Теперь Крис практически не опаздывает на работу — просто очень часто проводит ночи на улице Мор, 10, срывая утренние поцелуи и полусонные ласки, пахнущие вишней и крепким черным чаем. Индийским чаем.
Улица Мор находится к их магазину ближе, чем квартира Криса, про которую он постепенно забывает.
И просит Луханя изредка забегать туда, чтобы полить несколько поникших фикусов и акацию. Лухань шипит, претензирует, кривит пухлые губы, но все равно поливает.
***
Крис несколько минут отчаянно пытается вспомнить, как же называется это ощущение — что-то связанное с английским словом «back», и проходит порядочно времени, пока он вспоминает, что это, собственно, «назад в прошлое», флешбэк. Как и в день безумного ливня, сейчас Крис греет руки о чашку с обжигающе-горячим чаем, склонив набок голову и наблюдая за плавными, очень гармоничными движениями Чунмёна — тот стоит у стола напротив, повернувшись к Крису спиной, и смешивает кофе с какао.
Красивые округлые бедра, обтянутые плотной тканью джинсов с низкой посадкой, узкая, удивительно гибкая обнаженная спина с четко выделяющимися позвонками и лопатками, бледная, чуть мерцающая в сумерках кожа; длинный, перечеркивающий всю левую лопатку тонкий и белый шрам, загибающийся концом к ребрам.
Крис никогда раньше не замечал его.
Он осторожно подходит сзади и обнимает Чунмёна за талию, притягивая к себе и касаясь губами плеча; пальцами правой руки обводит контур ключиц, спускаясь чуть ниже и задевая сосок, скользит ниже, цепляясь за кожаный ремень. Чуть спустившись и отстранившись, обводит кончиком языка тонкую нитку шрама. Совсем чуть выпуклый и по температуре отчего-то более холодный, чем кожа вокруг.
Чунмён вздрагивает, чувствуя касание.
-Откуда это? - Спрашивает Крис негромко, только сильнее прижимая Чунмёна к себе, когда тот пробует отстраниться. - Ну же.
Чунмён грустно улыбается, глядя на неравномерное смешение растворимого какао о кофе с небольшой чашке. Что это за напиток вообще такой? Надо бы водой залить, что ли.
-Друзья всегда бьют со спины, - говорит Чунмён, помедлив. - Потому что если это действительно друзья, им стыдно делать это в лицо.
Крис не задает больше вопросов — только закрывает глаза, оголенной кожей груди чувствуя ставший отчего-то очень заметным контур шрама. Разворачивает Чунмёна к себе лицом и осторожно касается языком губ, молчаливо умоляя впустить - Чунмён улыбается, обхватывая руками шею Криса и приоткрывая губы — поцелуй невероятно бережливый, запредельно нежный и хрупкий. Чунмёну не хватает — он идет дальше, вытягивая из легких воздух, выбивая его толчками и горячо обжигая чувствительное нёбо; пропускает сквозь пальцы мягкие пряди светлых волос, оглаживает спину, задерживая ладони на пояснице.
И только когда горло и грудь начинает саднить от недостатка кислорода, а губы - сводить от ноющей боли, Чунмён отстраняется и, тяжело дыша, упирается лбом в плечо Криса — тот короткими, ласковыми движениями успокаивает его, кончиками пальцев поглаживая плечи и лопатки.
-И почему, - дыхания на многословность не хватает, и Чунмён делает вынужденную паузу. - Почему я сейчас так глупо счастлив?
Крис едва заметно вздрагивает, неотрывно глядя в темные, почти без разделения на радужку и зрачок глаза — ставшие уже такими родными, любимыми и до глупости незаменимыми. Смотрит и чувствует, как теплый натуральный шелк небесно-голубого цвета обволакивает не только кожу снаружи, но и сбивающийся на лихорадочный бег комок плоти в левой части груди.
Крис тоже счастлив — счастлив ненормально и совершенно сумасшедше.
-Парень, - Лухань скрещивает руки на груди, останавливаясь позади сидящего за конторкой Криса и с подозрением принюхиваясь к его волосам. - Ты выглядишь каким-то запредельно счастливым в последнее время. От тебя даже пахнет счастьем!
-... Это бергамот. Стоит на второй полке третьего стеллажа.
Крис усмехается, а Лухань шутливо дергает его за челку, усаживаясь напротив и скрещивая ноги в районе лодыжек. Смотрит немного хитро и совершенно бессовестно, прилично сложив руки на коленях.
-Нет, ну серьезно, - заводит он прежнюю волынку. - Ты выглядишь просто до неприличия счастливым. А?
Крис улыбается, когда Лухань смеется, глядя на него и закрывая лицо руками. Нудный, безалаберный, бессовестный и до ужаса смешливый. И вновь Крис думает, что ему в друзья достался ужасный человек. И врет он все, что не любит людей, окаянный.
-Я о чем сказать-то хотел, - Лухань внезапно становится серьезным. - Ты это... Крис? Я не знаю, что там у тебя происходит и все такое прочее, да только ты не упусти его, это счастье. Слышишь? Не потеряй!
Крис вскидывает на него непонимающий взгляд. Лухань смущается.
-Да ну тебя. Просто ты такой классный, когда счастлив.
Крис не может сдержать улыбки.
Только затем — много после — Крису почему-то становится безумно страшно.
Не потеряй.
Безумно страшно.
***
Крис бежит так, как, кажется, не бежал никогда в жизни — срывая дыхание, сбивая фокус зрения, толкая плечами случайных прохожих; бежит, задыхаясь и нетерпеливо сгоняя с глаз темную, пульсирующую алыми вспышками пелену. Сердце стучит где-то в голове, вбиваясь в глаза и прошивая их насквозь.
По виску скатывается горячая капля — Крис думает, что это кровь.
Нет, просто влага.
Улица Мор, 10. Забытая на ступеньках закрытая книга — собрание сочинений Бернарда Шоу. Дверь не заперта — Чунмён почему-то никогда не закрывает её на замок, хотя Крис не раз пытался объяснить ему, что это неправильно и вообще опасно.
Влететь, резко дернуть на себя за запястья, обнять до боли в ребрах и плечах, зарываясь в волосы и беспорядочно целуя темно-вишневые пряди; максимально прижимать к себе, будто одним движением стараясь слиться в единое целое, лихорадочно шептать что-то неразборчивое. Не отпускать, ни в коем случае не отпускать. Не потерять.
Крис чувствует, как в горле от сбитого дыхания образуется плотный комок, отчаянно мешающий говорить обыкновенным голосом. Чунмён слегка отстраняется и взволнованно всматривается в потемневшие, совершенно неузнаваемые глаза Криса. Идеальная темнота, идеальная пропасть, идеальный страх.
-Чунмён-а, - голос у Криса хриплый и прерывающийся, пульс сильно учащен. - Чунмён-а, давай уедем отсюда. Уедем далеко — только ты и я. Туда, где нельзя потеряться, туда, где нет никого, где никто больше не нужен, прошу тебя, давай уедем...
Звон. Лопается тонкая, как шрам, золотая струна.
Чунмён вздрагивает и вскидывает на Криса испуганный, полный боли и горечи взгляд. И успевает лишь спрятать лицо на его груди, чтобы было не видно, незаметно, неправда.
-Только ты и я, уедем, конечно, Крис, все будет хорошо...
Все будет хорошо. Больше Крис Чунмёна не увидит никогда.
***
Крис не знает, сколько времени проходит — день, два, месяц, год, пара никому не нужных вязких вечностей. Пара вечностей, наполненных безумными, пустыми поисками, шагами через пороги в другие миры, падениями из окон высотных домов, растворениями в ванной с азотной кислотой, кислородными голоданиями и разорванными страницами из собрания сочинений Бернарда Шоу.
Улица Мор, 10. Забытая на ступеньках закрытая книга — том из коллекции произведений Стендаля. Дверь не заперта — Чунмён почему-то никогда не закрывает её на замок, хотя Крис не раз пытался объяснить ему, что это неправильно и вообще опасно.
Пустой дом.
Спустя некоторое время Крису становится сложно найти эту улицу.
Спустя удвоенное некоторое время Крис не может найти её совсем.
Лухань кричит, Лухань срывает голос и бьет — бьет сильно, от души и очень больно; Лухань сдирает до крови костяшки пальцев и в бессилии опускает голову, встречая со стороны Криса только пустой, совершенно ничего не выражающий взгляд. Лухань кричит — исступленно и яростно, пытаясь докричаться, но встречая только идеальный барьер.
Идеальная темнота, идеальная пропасть, идеальный страх.
Лухань уходит, сжимая зубы и глотая злые слезы.
Улица Мор, 10. Безлюдно, тихо.
Биполярное аффективное.
Улица Мор, 10. Стендаль.
Внутрення кардиограмма — параллельна сухой осенней земле.
10 октября 201n года.
***
-Послушай, Лухань, - Крис начинает говорить совершенно неожиданно, в один из темных осенних вечеров, когда и посетителей вроде уже нет в индийской лавке, но и закрывать её ещё рано. Голос хриплый, простуженный — на деле просто отвыкший от произношения слов.
Лухань вздрагивает, поднимая взгляд от листа, исписанного его аккуратным, разборчивым почерком.
-Лухань, - продолжает Крис, глядя не на друга даже, а куда-то сквозь него. Идеальная пустота. - Ты ведь всегда ходишь на работу частными секторами, да?
Тот осторожно кивает, откладывая ручку. Крис кривит высохшие губы, трогая кончиками пальцев кадык.
-Скажи, ты когда-нибудь ходил на улицу Мор?
Лухань ощущает, как его накрывает безумно холодная, исступленная волна бесконтрольного страха. Он молчит.
Крис не обращает внимания на то, что не получает ответа на первый вопрос.
-Ты не видел там... Человека такого, с книгой в руках? Он часто бывает там в это время — на ступенях около своего дома. Улица Мор, 10. - Крис говорит с явным трудом. - Часто, по утрам. По вечерам. Волосы темно-вишневые, прямые, растрепанные часто. Стендаль, Бернард Шоу. Не видел?
В уголках глаз у Луханя что-то жжется горячими, горькими прикосновениями. Он отводит взгляд от испытующих, полных пустоты глаз Криса.
-Крис?..
Лухань встает, аккуратно складывая лист бумаги — так, чтобы уголки и края с точностью сошлись. И отворачивается.
-У нас в городе нет улицы Мор.
И не было. Никогда.
10 октября 201n года
@темы: фанфики, Сухо, ЕХО просто што.
-
-
25.08.2012 в 19:07Ты как всегда))
-
-
25.08.2012 в 19:40-
-
25.08.2012 в 21:05боялась, что Чунмён умрёт
спасибо
-
-
26.08.2012 в 09:02-
-
26.08.2012 в 11:18спасибо тебе, и в этих случаях нужно говорить "прощаю"
?я давно простила, еще в самый первый раз.а вообще я сначала прочла первый абзац и совсем случайно сразу последний. мне хватило даже этого.
-
-
26.08.2012 в 11:40-
-
26.08.2012 в 11:48первый абзац - боль, и последний - боль. а в середине - счастье.
ты верна себе )
Jev., ну все-таки дважды не умирают )
-
-
27.08.2012 в 13:59